состав в руках. Командир должен отдавать приказы и распоряжения, считаясь с мироощущением своих солдат.
Борьба эта будет очень отличаться от той, которая ведется на Западе. На Востоке суровость – это милосердие ради будущего. Командиры обязаны требовать жертв от самих себя, преодолевать все сомнения»[215]
.
Каждому ясно, что провозглашенная Гитлером программа означала физическое уничтожение миллионов и миллионов людей, в том числе и мирных жителей. Она предусматривала ликвидацию России как государства и ее раздел на протектораты и всякого рода генерал-губернаторства. Речь, таким образом, шла не только о дальнейшем существовании народов нашей страны, но и о судьбе самого государства, сложившегося на протяжении более тысячелетия. Задачи, поставленные фюрером, поражали не только своим безграничным безумием, но и тем, что в мировой истории трудно найти что-либо сопоставимое с ними. И, таким образом, судьбы всего мира были незримыми нитями соединены с судьбами Советской России, ибо от ее способности противостоять агрессии зависело не только будущее нашей страны, но, без преувеличения, всего человечества. Высокая и непомерно ответственная миссия выпала на долю Советской России.
2. Кто виноват: разведка или Сталин?
Название раздела может вызвать недоумение у вдумчивого читателя, поскольку вопрос поставлен слишком прямолинейно и даже, можно сказать, упрощенно-примитивно. Но мне хотелось сразу привлечь внимание к данной проблеме, проблеме, которая вот уже более полувека не снимается с повестки дня исторических исследований. Наоборот, каждый вновь появляющийся документ или новая трактовка проблемы будоражат сознание общественности и служат горючим материалом для еще большего разжигания жарких споров и горячих дискуссий среди историков, занимающихся поставленным в заголовке вопросом. Заранее хочу оговориться, что я далек от мысли внести полную ясность в идущие споры и поставить, как говорится, последнюю точку. Уверен, что еще длительное время вокруг данной проблемы будут продолжаться интеллектуальные схватки. И до окончательного ответа на нее еще очень далеко.
И дело здесь не столько в обилии, сколько в противоречивости имеющихся документов и материалов по данной теме. Не менее существенную роль играет то обстоятельство, что подходы, оценки и выводы разных авторов большей частью, к сожалению, базируются на определенных идеологических позициях. Поэтому зачастую одни и те же факты трактуются диаметрально противоположно в зависимости от идеологической ориентации автора. При таком подходе ожидать вполне достоверных и соответствующих критериям научной объективности выводов не приходится.
Моим кредо при подходе к данной проблеме, как и к другим проблемам, связанным с освещением деятельности Сталина, является принцип объективности. Это отнюдь не означает, что мне всегда удается неукоснительно следовать ему на практике. Как говорится, одно дело проповедь, а другое дело – проповедник. Но тем не менее в трактовке поставленной в разделе проблемы я старался проявить максимум взвешенности, учитывая и сопоставляя факты, которые укладываются в мою трактовку или же не укладываются.
Прежде всего следует отметить, что я нисколько не претендую на открытие каких- то принципиально новых моментов в данной теме. Свою задачу усматриваю в том, чтобы вписать эту страницу биографии Сталина в общую картину его политической жизни и деятельности. Разумеется, вписать не искусственно, а органически вплести в единую ткань его действий. Конечно, я полностью сознаю, что исследуемый вопрос принадлежит к разряду тех, по которым ведется особенно ожесточенная атака против Сталина. Это, в свою очередь, как раз и диктует необходимость дать освещение этой стороны его деятельности, не затушевывая его действительные ошибки и промахи и не истолковывая в заведомо тенденциозном плане его поведение в последние предвоенные год-полтора. Думается, что здесь есть место и для серьезной критики линии поведения Сталина, равно как и для критики тех, кто целенаправленно искажает реальную картину того периода времени и приписывает вождю грехи и прегрешения, которых у него не было. Добавлю, что в силу понятных причин освещение поставленной темы будет носить обобщенный характер, поскольку в ней содержится столько нюансов и аспектов, что их даже просто перечислить трудно.
Начну с того, что в советский период впервые вопрос о просчетах Сталина в предвоенный период, а также о том, что он якобы не доверял достоверным данным разведки и поэтому оказался не готовым к нападению Германии, был весьма остро, но слишком примитивно и однобоко поднят Хрущевым в его докладе на XX съезде партии. На фоне того, что в сталинские времена все действия вождя превозносились как высшее проявление мудрости и стратегической гениальности, с учетом того обстоятельства, что сама советская пропаганда неустанно повторяла тезис о внезапности нападения Гитлера, откровения Хрущева прозвучали чуть ли не как взрыв бомбы. Хотя, конечно, в широких кругах общественности и в народе в целом твердо господствовало убеждение, что Советский Союз и Сталин были застигнуты врасплох вероломством Германии.
Одним из убойных аргументов в докладе Хрущева была ссылка на то, что Сталина об опасности нападения заблаговременно предупреждал даже Черчилль. Вот соответствующий пассаж из закрытого доклада Хрущева: «Из опубликованных теперь документов видно, что еще 3 апреля 1941 года Черчилль через английского посла в СССР Криппса сделал личное предупреждение Сталину о том, что германские войска начали совершать передислокацию, подготавливая нападение на Советский Союз. Само собой разумеется, что Черчилль делал это отнюдь не из-за добрых чувств к советскому народу. Он преследовал здесь свои империалистические интересы – стравить Германию и СССР в кровопролитной войне и укрепить позиции Британской империи. Тем не менее Черчилль указывал в своем послании, что он просит „предостеречь Сталина, с тем чтобы обратить его внимание на угрожающую ему опасность“. Черчилль настойчиво подчеркивал это и в телеграммах от 18 апреля, и в последующие дни. Однако эти предостережения Сталиным не принимались во внимание. Больше того, от Сталина шли указания не доверять информации подобного рода, с тем чтобы-де не спровоцировать начало военных действий.
Следует сказать, что такого рода информация о нависающей угрозе вторжения немецких войск на территорию Советского Союза шла и от наших армейских и дипломатических источников, но в силу сложившегося предвзятого отношения к такого рода информации в руководстве она каждый раз направлялась с опаской и обставлялась оговорками»[216] .
Действительно, такого рода предупреждения были. Вот текст ставшего знаменитым предупреждения Черчилля о возможности германского нападения[217]
.
Премьер-министр – Стаффорду Криппсу. 3 апреля 1941 года
«Передайте от меня Сталину следующее письмо при условии, что оно может быть вручено лично вами.
Я располагаю достоверными сведениями от надежного агента, что, когда немцы сочли Югославию пойманной в свою сеть, то есть после 20 марта, они начали перебрасывать из Румынии в Южную Польшу три из своих пяти танковых дивизий. Как только они узнали о сербской революции, это передвижение было отменено. Ваше превосходительство легко поймет значение этих фактов»[218]
.
Министр иностранных дел Англии А. Иден сделал к письму следующую приписку, адресованную послу: «Вы, конечно, не станете намекать, что мы сами просим у Советского правительства какой-то помощи или что оно будет действовать в чьих-либо интересах, кроме своих собственных. Но мы хотим, чтобы оно поняло, что Гитлер намерен рано или поздно напасть на Советский Союз, если сможет; что одного его конфликта с нами еще недостаточно, чтобы помешать ему это сделать, если он не окажется
