Александр II. Весна России

праздновала триумф, авторитет на международной арене был восстановлен, территория империи увеличилась, расширилась зона влияния и были найдены союзники. Общий итог внешней политики в правление Александра II, начавшегося в исключительно тяжелых условиях, может быть поставлен в один ряд с достижениями его далекой предшественницы Екатерины II и назван в числе наиболее выдающихся в истории России.

Глава XI. ПУГАЧЕВЫ ИЗ УНИВЕРСИТЕТА

В 1860-е гг. Россия пережила серьезные внутренние и внешние трансформации. Но то, чего жаждало общество, давалось отнюдь не без труда. Напротив, споры разгорались все сильнее и затрагивали все новые стороны жизни, вызывая еще большую обеспокоенность власти, чем общественные дебаты начала царствования Александра II. К тому же, по мнению Жозефа де Местра, России больше угрожали не крестьянские восстания, а «Пугачевы», выходившие из стен университета. Совершенное Каракозовым покушение давало основания для подобных рассуждений. Время блестящих интеллектуалов, элиты, в рядах которой преобладали представители дворянства, подошло к концу; настало время интеллигенции.

Принадлежавшие к ней лица не обязательно были высокообразованны, познания некоторых были и вовсе посредственны, но именно такие люди составляли значительную часть университетских выпускников. В первый раз за всю историю университетов, в 1861 г. студенты организовали в Санкт- Петербурге забастовку в защиту профессора, отставки которого требовали цензоры. Все выдающиеся умы приветствовали в их лице «новых людей». Герцен, следивший за их действиями из Лондона, называл их мучениками — хотя, по правде сказать, ни один студент не был убит или даже ранен — и отводил им в истории России совершенно особое место: «Ваши раны священны. Вы открываете новую эпоху в нашей истории». Если Герцен и преувеличивал роль этой первой забастовки и масштаб ее последствий для университета, он точно подметил главное: на сцену вышло новое поколение, и эти «новые люди» вдохновлялись новыми целями и образом действий.

Речь шла о достигшей зрелости интеллигенции, об активной категории населения, заявлявшей о своей политической программе. Следует сказать, что не все интеллектуалы являлись ее представителями. Ни Достоевский, ни Толстой никогда не говорили о своей принадлежности к интеллигенции: они были писателями. А некоторым представителям интеллигенции серьезно недоставало интеллектуальной подготовки. Тем не менее в середине 1860-х гг. три направления общественной мысли овладели умами молодежи: нигилизм, популизм и анархизм.

Апология принципа «пользы»

О первом из течений, нигилизме, Бердяев писал, что это было «характерное русское явление», имевшее «мало общего с тем, что иногда называют нигилизмом на Западе», и добавлял: «Он вышел из духовного климата православия, завладел испытавшими воздействие православия душами и по своей сути являлся православной аскезой, в искаженном ее варианте и лишенным, если так можно выразиться, ее благодати».

Само слово было пущено в ход в романе Тургенева «Отцы и дети», в котором давалась яркая картина разрыва, произошедшего между интеллектуальной элитой 1840-х гг. и людьми нового поколения. В свою очередь Тургенев взял слово «нигилизм», бытовавшее уже в начале XIX в., у Луи Себастьяна Мерсье. Герой романа Тургенева, Базаров, является носителем этой идеи и служит ее своеобразным отражением. Он все отвергает и полагает, что любое созидание начинается с акта разрушения того, что уже существует. Базаров — медик по образованию, т. е. занимается естественнонаучной, полезной, деятельностью, в противоположность предметам обсуждения и интересам поколения отцов, а все, что относится к сфере поэзии и искусства, рассматривается им как бесполезное. Все, что было сделано родителями, оценивается как ничто (nihil): именно здесь впервые появляется это слово, которое после выхода романа приобрело огромную популярность.

Базаров становится примером для подражания среди молодежи. Новый человек, воплощением которого он являлся, был свободен, уверенно смотрел в будущее, при этом напрочь отрицая прошлое, историю, традиции, все литературное и культурное наследие и принимая лишь естественные науки. Интересно, что те самые нигилисты, которые возводили в ранг веры науку, по большей части являлись не учеными, а литературными критиками и писателями, и именно в журнале «Современник» они стремились обосновать данную концепцию культуры, ставя во главу угла естественные науки.

Основные нигилистические идеи могут быть проиллюстрированы на материале творчества троих людей: Чернышевского, Добролюбова и Писарева.

Д. И. Писарев родился в разорившейся дворянской семье. Его судьба весьма необычна: считаясь с детства вундеркиндом, очень рано освоив несколько языков, овладев навыком чтения и письма с четырех лет и страстно увлекаясь всем подряд, постоянно задавая вопросы окружавшим его взрослым, часто оказывавшимся не в состоянии удовлетворить его любопытство, — этот ребенок сочетал в себе все эти дарования в такой степени, что даже производил впечатление ненормального. Юному Дмитрию поставили диагноз, согласно которому его следовало, по доброй русской традиции, поместить в сумасшедший дом. В результате этого сумасшедшим он не стал, однако, доведенный до отчаяния, совершил две попытки самоубийства, пытался бежать, затем решил продемонстрировать признаки выздоровления и после освобождения посвятил себя литературной критике. Его писания стоили ему того, что в 1864 г. он был арестован, осужден и заключен в Петропавловскую крепость, где содержался до 1866 г. Покушение Каракозова привело к закрытию журнала «Русское слово», где работал Писарев и на который еще до этого накладывался временный арест за революционную пропаганду.

Писарев[118] с энтузиазмом воспринял произведение Тургенева и, развивая свои теоретические построения, воспроизвел на свой лад главную тему романа: следует выбирать между тем, что полезно — «накормить голодных людей», которых в мире великое множество, или же «наслаждаться чудесами искусства». Но человек не может, писал он, делать и то и другое сразу. И во имя этой невозможности Писарев, выдающийся литературный критик, предает забвению истории гордость русской литературы, Пушкина и Лермонтова, виновных в его глазах в том, что предавались бесполезному занятию. Если бы ему был известен Монтерлан, он бы, несомненно, его спародировал, сделав применительно к этим поэтам вывод о том, что их следовало «расстрелять за бесполезность»! Именно во имя полезности и разрушения всего, что считалось бесполезным, тонкий интеллектуал, каковым являлся Писарев, предложил своим сторонникам радикальную программу: «Что может быть сломано, то и должно быть сломано. Стоит любить то, что выдержит удар. Что разбивается вдребезги, то хлам. В любом случае бей направо и налево. Это не принесет… вреда».

Двое других основных представителей нигилизма, Чернышевский и Добролюбов, родились в семьях священников. Они были родом из губерний, где издавна процветали дух свободы и недовольства царизмом, и это было немаловажным обстоятельством. Чернышевский родился в Саратове, в казацкой земле, куда свободолюбивые крестьяне бежали от своих господ, оброка, барщины и всех прочих форм услужения для того, чтобы основать общины свободных людей, самостоятельно решавших, кому они хотят служить: татарам, шведскому королю или все-таки российскому самодержцу, руководствуясь мимолетными прихотями или собственным интересом. Саратовская губерния также была краем староверов, раскольников XVII в., отказывавшихся молиться за царя, противостоявших государству и всегда готовых принять мученический венец за «истинную веру». Стенька Разин и Пугачев, предводители крупных крестьянских восстаний, находили в казацкой земле, у раскольников, бесчисленное множество единомышленников, которые вливались в ряды восставших для того, чтобы принести царю челобитную о своих несчастьях и попытаться