сложившейся ситуации. А вопрос этот порождал извечные споры: пойти по пути последовательных репрессий или попробовать дать ответ в политической плоскости? Александр II отказался под очень сильным давлением, инициаторы которого ратовали в пользу первого варианта и которое особенно ощущалось со стороны любимой женщины — Кати. В своем дневнике 15 марта он записал: «Катя подталкивает меня к приятию крайних мер против нигилистов и говорит, что нужно вешать, вешать непрестанно для того, чтобы подавить этот гнусный мятеж». И добавлял далее: «Терпеть не могу, когда она вмешивается в политику». И далее, 18 марта: «Катя не может понять, что я не могу действовать вопреки правосудию и казнить без суда».
С этого времени — мы к этому еще вернемся — фаворитка обнаруживает стремление навязывать императору свои взгляды. Однако Александр II не собирался ограничиваться карательными мерами, он желал действовать на политическом поле и нуждался в людях, которые помогли бы ему более четко сформулировать позицию. Вокруг него собрались лица, щедро раздававшие противоречивые советы: дядя императора, великий князь Константин Александрович, которого консервативная общественность обвиняла чуть ли не в пособничестве нигилистам; Победоносцев, ссылавшийся на наследника, которому он сам же внушил строгость взглядов и противодействие каким бы то ни было политическим уступкам, которые, по его убеждению, могли быть нигилистами восприняты не иначе, как проявление слабости; все же император внимательно прислушивался к предложениям, исходившим от наследника, тем более что обстоятельства его личной жизни трагическим образом разделили императорский двор на две партии и отдалили его от цесаревича. Российская история была богата трагедиями, порожденными раздором между царствующим монархом и его наследником, и Александр II не мог закрывать на это глаза.
Он созвал министров, наиболее приближенных советников, управителей крупных губерний. Дневник Валуева дает возможность проследить за ходом нескончаемых дискуссий вокруг извечной альтернативы реакция — реформы. Однако Александр II собрал весь цвет императорского двора и всего через несколько дней после покушения, 9 февраля, объявил об образовании Верховной распорядительной комиссии, на которую возлагалась задача восстановления общественного порядка. Во главе ее — Валуев отмечал в своем дневнике, что «на лицах всех присутствовавших изобразилось удивление», — самодержец поставил графа Лорис-Меликова, незадолго до этого назначенного генерал-губернатором Харьковской губернии.
Бархатный диктатор
Легко понять удивление, которое вызвала у собравшихся подобная новость, поскольку Лорис- Меликов был неоднозначной личностью. Граф Михаил Тариэлович Лорис-Меликов принадлежал к дворянской семье армянского происхождения. Его военная карьера особенно успешно развивалась на Кавказе, он являлся одним из героев недавней Русско-турецкой войны, и на его счету было взятие Карса. В возрасте пятидесяти шести лет он еще не был широко известен в высших сферах столичного общества; после окончания войны он хорошо зарекомендовал себя в качестве генерал-губернатора, проявив твердость в сочетании с гибкостью в решении проблем, а также блеснув администраторскими дарованиями, что привлекло к его фигуре внимание императора. С момента его вступления в должность террористы более не показывались открыто. Он также отличился в Астрахани, получив задание принять необходимые меры для борьбы с эпидемией чумы и успокоения населения, возбужденное состояние которого могло привести к непредсказуемым последствиям. Через шесть недель старания Лорис-Меликова увенчались успехом. Александр II этого не забыл.
Для исправного несения вновь возложенных на него обязанностей Лорис-Меликов получил широкие полномочия, в числе которых было руководство Третьим отделением: в каком-то смысле он представлял собой потенциального диктатора. Однако его политику описывали следующим образом: «Волчья пасть, лисий хвост». С самого начала император оказывал ему полнейшее доверие, а в своем дневнике от 22 марта записал беседу с Лорис-Меликовым, в ходе которой тот говорил, что «для искоренения крамолы мы применим силу и остановим порыв тех, кто готов действовать… Лорис-Меликов хочет сосредоточить в своих руках всю власть для борьбы с революцией, которая готова разразиться в России». И далее, запись от 3 апреля: «В руках жандармов находятся шесть тысяч семьсот девяносто задержанных. Лорис-Меликов собирается лично изучить каждое дело».
Эти фрагменты свидетельствуют о тех качествах Лорис-Меликова, которые вселяли уверенность в Александра: твердость, чувство справедливости, стремление разобраться во всем самостоятельно, случай за случаем. Однако Лорис-Меликов не скрывал, что считал репрессивные меры недостаточным средством для успокоения России и рассчитывал использовать предоставленные ему полномочия для того, чтобы вновь встать на путь реформ, опираясь на сделанное Александром II. Сразу же после своего назначения он обратился с воззванием к жителям столицы, в котором обозначил две эти составляющие своей программы, и уже с первых предпринятых им шагов стало ясно, что он был властным человеком, но вместе с тем и либералом. Заключенные были выпущены на волю, цензура ослаблена, земства получили возможность действовать более свободно.
Общество внимательно следило за мероприятиями, проводимыми Лорис-Меликовым, но нигилисты сочли необходимым немедленно вмешаться. 20 февраля, почти сразу после нового назначения Лорис- Меликова, в него, возвращавшегося со службы, был произведен выстрел из пистолета. Пуля застряла в одежде, и он бесстрастно констатировал, что его хранит судьба. Это неудавшееся покушение крайне положительно сказалось на его популярности. Неумелый стрелок был тотчас же арестован. Им оказался молодой еврей по имени Ипполит Младецкий, приехавший из окрестностей города Минска и действовавший в соответствии с личными побуждениями. Лорис-Меликов лично провел его допрос и принял решение, что тот заслуживает виселицы. Император вмешался и потребовал, чтобы арестованного судили по всей форме, а приговор не приводился в исполнение без решения суда, после чего процесс прошел по ускоренной процедуре, и через двадцать восемь часов после покушения арестованный был повешен.
Политика Лорис-Меликова, казалось, вскоре начала приносить плоды: нигилисты больше о себе не заявляли, успокоенное общественное мнение благосклонно относилось к идее преобразований, а либералы видели в лице Лорис-Меликова человека, который мог претворить в жизнь их чаяния относительно политических реформ.
11 апреля 1880 г. Лорис-Меликов представил Александру II пространный документ, в котором описывалась та ситуация, которую автор документа застал двумя месяцами ранее, и содержалось напоминание о том, что уже тогда Лорис-Меликов обратился к жителям Петербурга с призывом о помощи: «Действительность показала, что я не ошибся в своих ожиданиях: сотни людей всяких профессий, общественных положений и состояний откликнулись на мой призыв. Масса полученных мною со всех концов России писем, проектов, записок, указывающих меры к исцелению недостатков нашего общественного строя, свидетельствует, что значительная часть русского общества сознает ненормальность условий настоящего времени и тревожно ищет выхода на путь мирного развития и преуспеяния».
Эти фразы начертаны на третьей странице всеподданнейшего доклада, представленного Лорис- Меликовым Александру II. Вдохновленный поддержкой со стороны, он предлагает императору ряд положений, предоставляющих дополнительные права земствам, упорядочивающих налоговую систему, предполагающих реформу школьного образования. Именно в это время Александр II принимает решение, наделавшее много шуму: отправляет в отставку непопулярного министра народного просвещения Дмитрия Толстого, фигура которого являлась символом прекращения любых свобод в сфере образования и в университетской жизни. Толстого ненавидели молодое поколение, либералы и значительная часть общества в целом. Его падение стало моментом славы для Лорис-Меликова. На место Толстого был назначен либерал Сабуров.
Другим назначением, благосклонно встреченным общественным мнением, стало вступление в должность Александра Абазы, сменившего на посту министра финансов адмирала Грейга[127], о котором общественности, несмотря на занимаемый Грейгом высокий пост, было мало что известно. Абаза получил известность благодаря своим реформаторским идеям, он рассчитывал финансовыми мерами ускорить развитие железнодорожной сети и предлагал отменить крайне непопулярный налог на соль.
