— Не на сто пять процентов, — ответила она, — но, да, более или менее уверена.
Карлос взглянул ей в лицо:
— Понимаете, каждый раз, узнавая что-то новое, я должен свыкаться с ним. — Он взял стакан, отпил воды. — Менять весь ход моих мыслей. А это трудно. Хотя незнание хуже всего.
— Я понимаю.
— Значит, вы считаете, что он все еще жив.
— Считаю.
— Женщина, которая распоряжается его деньгами… — начал Карлос.
— Государственный администратор.
— Да. Она решила ничего больше не делать с его банковским счетом и имуществом?
— Пока он не объявится, — подтвердила Глория. — Похоже, и полиция считает, что он, вероятно, жив. Хотя ищет она его не очень усердно. Если ищет вообще.
Карлос встал.
— Спасибо вам за это, — он указал на стол, — но мне требуется другое. Я благодарен за все, что вы для него сделали. Если он жив, я должен найти его.
— Подождите секунду. — Глория взяла его за локоть. — Куда вы собираетесь отправиться?
— На поиски, — ответил Карлос. — Вы думаете, что он в Мексике, значит, туда я и отправлюсь. В то место, из которого он звонил вам в последний раз.
— В Агуас-Вивас?
— Если начинать надо с него, — сказал Карлос, — значит, туда. Где здесь ловят такси?
— Я поеду с вами, — сказала Глория.
— Спасибо, но в этом нет необходимости.
— Я была там, — сказала она. — Разговаривала с полицейским. Знаю те места. В конце концов, я же первой начала искать его. И потом, я все равно собралась туда, так что мы вполне можем поехать вместе.
— Собрались? — удивился он.
Глория кивнула.
— Когда?
Решение она приняла этим утром, едва проснувшись. Вернее, даже раньше: она проснулась, а решение тут как тут. И, сказав о нем Карлосу, поняла: решение было не только правильным, но и необходимым.
— В самом скором времени, — ответила она.
Молчание.
— У вас же своя жизнь, есть чем заняться, — сказал Карлос. — И нет никаких причин связываться с этим.
— Хорошо, — сказала она. — Согласна. Но я все равно поеду. Я считала, что будет легче, если мы отправимся туда вдвоем. Но если вы предпочитаете действовать в одиночку, что ж, я хорошо вас понимаю. — Глория открыла перед ним дверь, придержала ее. — Не пропадайте из виду. Сообщайте мне о ваших находках.
Карлос не сдвинулся с места:
— Вы все равно поедете туда — со мной или без меня?
— Да.
— Честное слово, вам лучше остаться здесь.
— Может быть, — сказала она. — И все же я поеду.
— Полиция сама отыщет его. Будет лучше, если вы останетесь.
— Тогда зачем едете вы?
— Я его сын, — ответил он.
— А я его друг, — сказала Глория.
Он молчал.
— Мне трудно понять все происшедшее, — сказала она. — Я хочу услышать его объяснения. А кроме того, я смогу вам помочь.
Карлос облизал губы.
— Он уже сильно опередил нас.
— Ну и пусть.
— Нет, вы так и не поняли. Ладно, мне пора.
В глазах Карлоса обозначился вызов, как если бы он ожидал, что Глория набросится на него.
— Завтра утром, — сказала она. — Машину поведу я.
ГЛОРИЯ ДОВЕЗЛА ЕГО ДО МОТЕЛЯ, у которого они и договорились встретиться завтра в пять утра.
Вернувшись домой, она уложила вещи и позвонила Реджи.
— Я на несколько дней уезжаю из города, — сказала она.
— Ну что же, отдых ты заслужила, — отозвался Реджи. — Куда собираешься?
— В Нижнюю Калифорнию. — Проще было соврать, чем оправдываться перед ним.
— Ладно, повеселись там. И позвони мне с пляжа.
Спать она улеглась в десять. И почти уже впала в бессознательное состояние, когда ее разбудил на редкость противный автомобильный гудок. К половине второго Глория поняла, что сон ей не светит.
Она встала, споткнулась о стоявший на полу у изножья кровати брезентовый рюкзак. Глория получила его от матери, когда поступила в колледж, настоящий рюкзак швейцарского солдата — с пришитым к нему флагом, с серийным номером, — сшитый из плотного, но хорошо пропускавшего воздух оливково-зеленого брезента. Он вынес и тысячи миль пути, и немилосердное обращение с ним и был единственной стоившей значительных денег вещью, которую Мама отдала в собственность Глории. Сама она получила его от жившего в Сан-Диего
Глория принялась вытаскивать ее наружу, проверяя, не забыла ли чего.
Шорты, спортивные брючки, футболки, одно платье (совершенно непонятно, зачем оно ей может понадобиться), кроссовки, вьетнамки, носки. Она добавила к этому еще несколько трусиков, подумав: жарко становится, я, наверное, потеть буду. Взглянув на них, лежавших поверх постели свернутыми в подобие толстых сигар, она вдруг почувствовала себя старой. Ничего-то хорошего, кроме серых трусиков с лейблом «Хэйнс», у меня нет.
Ладно, с одеждой все ясно. Дальше: паспорт, туалетные принадлежности, несколько фотографий Карла, чтобы показывать их людям. Роман в бумажной обложке, который она уже трижды начинала читать и оптимистически уложила в рюкзак, на сей раз завершил свой путь в мусорной корзине. Необходимо знать, когда следует отступиться, это так же важно, как упорство.
Поставив рюкзак к стене, чтобы снова не налететь на него, Глория направилась было на кухню, выпить чаю.
И остановилась.
Кое-что она все-таки забыла.
Под ее кроватью пылилась обувная коробка, в которой хранился «поляроид». Другое дело, что пластин для него Глория ни там, ни где-либо еще не обнаружила.
Вот и хорошо, дело нашлось. Не придется ни на часы поглядывать, ни заваривать чай.
В Лос-Анджелесе работающих всю ночь магазинов хоть пруд пруди. Довольная тем, что у нее появилась цель, но не спешившая достичь ее, Глория направилась на юг, миновала ресторан «Нормз» (с парковкой, забитой «вольво», принадлежавшими молодняку Беверли-Хиллз, который заезжал сюда выпить-закусить), заведение продавца подержанных автомобилей, видеосалон «20/20». И остановилась у пустовавшего в этот поздний час магазина «Райт-Эйд», который стоял на примыкавшей к Восемнадцатой стрит маленькой площади. От дома, конечно, далеко, зато близко к шоссе, по которому она собиралась прокатиться, когда покончит с покупкой.
У продавца, которого она спросила о пластинах для «поляроида», слегка закосили глаза.
