172
Находившийся в Константине, где с ноября 1982 г. Абдаллах Джабаллах являлся представителем движения, он со своими сторонниками, как и Махфуд Нахнах, отказался присоединиться к организации, возглавлявшейся Мадани. Абдаллах Джабаллах создаст собственное движение — «Ан-Нахда», которое, как и «Хамас», будет способствовать в 1991 г. расколу исламистского электората.
173
Возникнув на западе Алжира, это движение получило от М. Нахнаха название «аль-джазара» (буквальный перевод — «алжирианисты»). Его основу составили университетские профессора, получившие хорошее французское или англо-американское образование, но отстраненные от принятия важных политических решений номенклатурой выходцев с востока Алжира. Данное движение олицетворяло собой «технократическую» тенденцию в алжирском исламизме, не имевшую широкой опоры в народе. Его противники в исламистском движении считали его чем-то вроде исламского масонства, зацикленного на захвате власти.
174
О личности Бенхаджа см.: Labat S. Op. cit. P. 53.
175
Выражение «военный предприниматель» означает, согласно Луи Мартинесу, отставного офицера, которому благодаря связям во властных структурах удается проворачивать выгодные сделки, и теперь в своем квартале он контролирует сети трабендо. О том, как «мерседес Мадани» попал к «военному предпринимателю» из пригорода Алжира, см.: MartinezL. La guerre civile en Algerie. P.: Karthala, 1998. P. 51.
176
В то время большинство наблюдателей считало, что при ликвидации последствий землетрясения в Типасе ИФС использовал значительную материальную помощь, которую он получал от стран Аравийского полуострова. Тем не менее это нисколько не умаляло самоотверженности исламистских добровольцев, традиционно широко представленных среди студентов медицинских факультетов в Алжире, как, впрочем, и в других странах. В октябре 1992 г. подобное стихийное бедствие произошло в Каире. Раньше государственных служб на место трагедии прибыли члены «гамаат исламийя».
177
См.: Martinez L. Op. cit. P. 53–81.
178
В этом отношении положение разведенных женщин, которым закон, принятый ФНО в 1984 г., не позволял оставаться в супружеском доме, было особенно драматичным. Оставшись одни с детьми на руках, зачастую поселившись в третьесортных гостиницах, они подвергались преследованиям как проститутки со стороны местных ревнителей нравственности.
179
Подобной ненависти к французскому языку не наблюдается у исламистов Сирии и Ливана. Эти страны также находились под протекторатом Франции в период между Первой и Второй мировыми войнами — правда, на протяжении гораздо меньшего срока, чем Магриб, где «офранцуживание» национальных элит проникло очень глубоко. Подобной ненависти к английскому языку мы не наблюдаем и у индо-пакистанских исламистов, несмотря на интенсивную «англизацию» национальных элит субконтинента, происходившую с середины XIX в. Более того, знание английского языка своими руководителями маудудисты превратили в важный козырь в пропаганде идей исламизма по всему миру. Тем самым они получили преимущество перед арабскими «Братьями-мусульманами», как правило, хуже владевшими английским. При таком подходе английский язык выступал как универсальное, а значит, полезное для даава (распространению ислама) средство общения, несмотря на свой статус языка американского «большого сатаны». В глазах исламистов он являлся нейтральным и в 90-е годы стал главным языком даа-ва в Интернете. Французский же язык имел негативный имидж, а его использование ассоциировалось с ценностями, отвергавшимися исламистским движением. Алжирским франкоязычным активистам 70-х годов пришлось выучивать арабский, чтобы выжить в своей идейной среде. Что касается европейских исламистских авторов, пишущих на французском языке, то они (за исключением новообращенных в ислам) не пользуются особым уважением по ту сторону Средиземного моря. О нападках ИФС на Францию и ее «детей» см.: Kepel G. A l'ouest d'Allah. P. 220– 238.
180
Из беседы со Слиманом Зегидуром. См.: Politique internationale. 1990. Automne. P. 156.
181
Алжирский социолог Лахуари Адди весьма метко выразился, отметив, что «ФНО — это отец ИФС», ведь последний не только признавал себя идеологическим преемником бывшей единой партии, но и разделял с ней тоталитарную концепцию монолитного общества, в котором — будь то алжирская нация или
