отражала культуру города, лишенную духовности.
Хотя греки не разделяли нравственных позиций палестинских евреев по отношению к наготе, все, кроме мудрецов из киников, соглашались, что отсутствие одежды — здесь вследствие бедности (в данном случае духовной) — не желательно. Фригийская «глазная мазь» была, вероятно, не мазью, а скорее порошком, которым посыпали веки (в отличие от Тов. 6:8). О белых одеждах ср.: Отк. 3:4; здесь это может означать резкое противопоставление знаменитой лаодикийской «черной шерсти».
3:19. Ср. с многочисленными пророческими обличениями Израиля в Ветхом Завете.
3:20. Ср. с Ин. 10:1-4, Мф. 24.33 и 42. Совместные трапезы помогали гостю и хозяину установить тесные дружеские отношения. Иисус здесь приглашает лаодикийских христиан к трапезе (ср.: Отк. 2:7; в отличие от 2:14,20) — на мессианский пир (см. коммент. к 19:9); это приглашение на обильный и щедрый пир в виду их духовной нищеты (ср.: 3:17,18). Но дверь к тесному общению в настоящее время еще закрыта — с их стороны (в противовес 3:7,8).
3:21,22. Здесь звучит приглашение приобщиться к правлению Божьему; Иисус является соправителем, а Его народ принимает участие в этом, поскольку возвышен до такого положения, что может вместе с Иисусом управлять на земле (как в Ветхом Завете и в уповании иудеев на возвеличивание Израиля). Предвечный в славе престол Божий был предметом обширных дискуссий среди еврейских апокалиптических авторов и мистиков: см. коммент. к 4:2.
4:1-11 Видение престола
Иудейские мистики (многие из тех, кто написал апокалипсисы, напр. 1 Енох.) стремились к созерцанию невидимого Бога и моделировали свои представления, опираясь на видения славы престола Божьего из Ис. 6 и Иез 1 (ср.: Исх. 24:9-И; 3 Цар. 22:19; Дан. 7:9,10). Можно только вообразить себе, как эти видения переплетались с фантасмагорическими картинами Божественной славы у мистиков. В отличие от таких надуманных картин предвечного престола Божьего, описания у Иоанна просты, как и в ветхозаветных повествованиях, они достаточно емкие и глубокие, чтобы передать величие Божье. Изображение тронного зала, а также деятельности окружавших его созданий может быть также пародией на царский двор и поклонение в императорских храмах — довольно дерзкое откровение для сосланного иудейского пророка, каким был Иоанн.
4:1. Фраза «после всего» служит переходом к следующему видению, которое было ему дано (7:9; 15:5; 18:1; ср.: 7:1; 19:1; 20:3; Ин. 5:1; 64; 7:1); обычно эта фраза использовалась для связи со следующим текстом. «Я взглянул, и вот» — фраза, характерная для языка видений (напр.: Иез. 10:1; 44:4; Дан. 10:5; также 1 Енох., 4 Езд. и в других произведениях этого жанра). О «звуке трубы» ср.: Отк. 1:10. Хотя в других местах Откровения Иоанну сказано: «Подойди» (17:1; 21:9; ср.: Ин. 1:39), в данном случае используется фраза «взойди сюда», которая может также служить аллюзией на призыв Бога к Моисею: «Взойти на гору» (в более позднихиудейских преданиях — на небо) для получения откровения (Исх. 19:24; 24:12: 34:2); подобные выражения часто встречаются и в апокалипсисах. Открытое небо — тоже метафора откровения (Отк. 11:19; 19:11; Ин. 1:51), которая восходит к ветхозаветной модели (Иез. 1:1), воспринятой и в других еврейских апокалипсисах (включая и дверь, напр., в 1 Енох.).
4:2. «В духе» означает, что Иоанн получил духовный дар видения (см. коммент. к 1:10); аналогичным образом Дух поднял Иезекииля, и перед ним отверзлись небеса (Иез. 11:1,24). Еврейские мистики подчеркивали смертельную опасность вознесения, позволяющего узреть престол Божий; многие были недостаточно подготовлены, чтобы пережить это вознесение через духовные сферы (см., в частности, 3 Енох, и свидетельства раввинов). В некоторых апокалипсисах допускается также, что ангелы моглинепосредственно вознести кого-то на небо (2 Вар., 'Сходства Еноха. 2 Енох., Завет Авраама). Как и Иезекииля, Иоанна подхватил и вознес на небо Дух Божий.
4:3. Об описании престола см. в Иез. 1:26,28 и 10:1. (Престол символизирует собой честь и достоинство правителя; к нему обычно вели несколько ступеней; в основании престола обычно изображались поверженные враги.) Это простое описание резко контрастирует с пышностью, свойственной римским императорам, а также с другими вымышленными картинами небесных дворцов (1 Енох. 14), гиперболизированными изображениями величия (напр., у поздних раввинов рост венценосного ангела определяется такой величиной, которая равна расстоянию, преодолеваемому за пять тысяч лет) или оборота земли, неба и ада (особенно в более поздних работах); Иоанн даже не пытается соединить вместе другие имеющиеся в Ветхом Завете образы престола (ср., напр., Дан. 7 в 1 Енох. 14).
4:4. «Старцы» (старейшины) — это наделенные полномочиями представители городов в Ветхом Завете и более поздних иудейских сообществ, которые были посланцами своих общин (напр.: Втор. 21:6); см.: Ис. 24:23. В изобразительном искусстве в Малой Азии небольшое число священников могло представлять тысячи молящихся. Число «двадцать четыре» связывают с двадцатью четырьмя книгами еврейских писателей, составлявшими иудейский канон, с двенадцатью коленами плюс двенадцать апостолов и т. д., но это число здесь, вероятнее всего, является аллюзией на двадцать четыре череды священников. Эти череды были установлены в Ветхом Завете (1 Пар. 24, 25), просуществовали вплоть до новозаветной эпохи и впоследствии встречаются во времена раввинов и упоминаются в более поздних надписях. Верные Богу мертвые изображаются, таким образом, как священники, совершающие богослужение (Отк. 1:6). (В еврейской апокалиптической литературе часто образы грядущего перекрываются современной небесной картиной праведных умерших.)
В греческих произведениях божества иногда изображаются в белых одеждах (напр., Деметра и Кора); многие древние мыслители, и среди них Пифагор, и ряд раввинов ассоциировали белый цвет с добром, а черный — со злом. Эти образы, несомненно, возникали в древнем сознании на контрастах дня и ночи; ночь при этомсвязывалась с волхвованием и (в еврейском мышлении) с демонами (бесами).
Римляне и нередко иудеи хоронили своих покойников в белом. По иудейским преданиям, ангелы почти всегда облачались в сверкающие белые одежды. Самое важное здесь, что в белое облачены поклоняющиеся Богу (3:4). Иудейские учителя изображают Израиль увенчанным откровением Божьим на Синае; праведных иногда изображали как носителей небесного венца. (В Вознесении Исайи описывается праведный с венцом, облаченный и посаженный на престол на небе, но это произведение может быть и христианским. Оды Соломона, который был вознесен Духом на небо, — христианское сочинение [ср.: 4:2]. Но не всегда легко отличить раннехристианские произведения от еврейских, которые были переосмыслены с христианской точки зрения.) Но, вероятно, венцы здесь — это венки, которыми награждали победителей, т. е. тех, кто оставался верным до смерти (см. коммент. ко 2:10; 3:11). (Во многих иудейских преданиях говорится о небесном собрании; у раввинов — о законодательном собрании, судебном органе, который состоит из ангелов или почивших богословов; этот образ восходит к ангельскому суду Бога в Ветхом Завете и ханаанским образам пантеона семидесяти богов Эля, которые в иудейском предании были заменены ангелами-хранителями семидесяти народов.)
Такое устройство, несомненно, имеет важное значение. В греческих хорах часто сочетались пеиие и танцы, при этом образовывался круг; сцены были окружены амфитеатрами; и иудейский синедрион заседал, расположившись полукругом вблизи первосвященника.
4:5. Слава самораскрытия Бога на Синае подчеркивалась яркими природными явлениями (Исх. 19:16; ср.: Иез. 1:4,13). В некоторых апокалиптических текстах описываются источники молнии и грома в определенных небесных сферах.
4:6,7. «Море стеклянное» (15:2) указывает на море в храме Соломона (3 Цар. 7:23; 2 Пар. 4:2,6). О небесном храме Бога всегда было принято говорить иносказательно (напр.: Пс. 10:4), в рамках древнего ближневосточного предания говорилось о том, что земной храм являет собой отражение небесного. Описывая богослужение, Иоанн рисует картину тронного зала Бога исключительно в свете строения храма: жертвенник каждения — «чаши, полные фимиама» (5:8), жертвенник (6:9), ковчег Завета (11:19; ср.: 15:5-8), который в Ветхом Завете представлен как престол Божий, и т. д. Выражение «подобное кристаллу» — параллель с Иез. 1:22. Четыре живых существа (или херувима) имели глаза, как описывается в Иез. 1:22; у них было четыре лица, как у созданий, описанных Иезекиилем (1:10, где, однако, каждое существо обладает всеми этими чертами). Образная картина у Иезекииля может быть полностью вымышленной (ср.: 1 Пар. 12:8), но может и отвечать описанию воображаемого вавилонского престола и храма, указывая на Бога, недоступного пониманию язычника; ср. также с 3 Цар. 7:29.
4:8. Иезекииль также говорит о шести крыльях (Иез. 1:11). Троекратное
