опасностей. Мне оставалось или вернуть свою летательную машину, или погибнуть в борьбе за нее. Я любовно погладил свое ружье и поклялся жестоко отомстить ночному грабителю.
Вскоре я подошел к гряде холмов и с ужасом увидал, что следы внезапно обрываются.
Мне пришло в голову, что животное решило схитрить и вернулось по следам назад. Иначе, куда оно могло деться? Рассматривая почву, я сделал новое открытие. Последние два отпечатка лап были глубже всех предыдущих. Видимо, животное в этом месте вдавилось в песок всей своей тяжестью, припав на задние лапы. Лесная мудрость индейцев помогла мне разгадать значение этого явления. Мне приходилось видеть подобного рода вдавленные в землю следы, сделанные ягуаром у подножья дерева. Это было указание на прыжок. Несомненно, в этом месте чудовище прыгнуло. Однако незаметно было, чтобы оно опустилось где–нибудь поблизости. Мною овладело отчаяние. Опершись на ружье, я уныло смотрел вверх, на крутые песчаные склоны холмов.
Итак, вор оказался летающим ящером. Исчезла и последняя надежда найти зеленую машину.
Однако я не так–то легко отчаиваюсь, в моей натуре заложена огромная сила сопротивления. Я начал разыскивать способ взобраться на холмы.
Хотя благодаря чудодейственным свойствам притяжения Марса, я и не чувствовал особенной усталости, но меня терзал ужасающий голод. Есть было, однако, нечего. Волей–неволей приходилось сохранять бодрость в тяжелых обстоятельствах. Так как мне вовсе не хотелось быть съеденным во время сна, я решил продолжать свои поиски в темноте, время от времени делая краткие привалы. Чудовище необходимо было выследить до его логова… Непреодолимое на первый взгляд препятствие, казалось, бросало вызов моему упорству, заставляя меня удвоить рвение.
Я лег на песок и вскоре заснул, но ненадолго. Проснулся я, дрожа всеми членами. Было темно, и небо сверкало звездами. Надо мной высились темные контуры холмов. Кто–то невидимый смотрел на меня в темноте. Над гребнем холмов я мог разглядеть два глаза, каждый величиной с фонарь, жутко таращившихся на меня. Совсем как у чудовищного пса в волшебной сказке, — невольно подумалось мне. Затем глаза исчезли, и гигантская черная фигура на мгновенье поднялась над холмом.
Я быстро овладел собой, обуздав усилием воли расходившиеся нервы. Схватив поспешно ружье, я выстрелил в пространство. Эхо подтвердило и далеко разнесло в тихом воздухе раскаты выстрела. Наконец, смолк последний отголосок, и мне показалось, что я уловил новый звук, отличный от раскатов эха: такой звук могло производить огромное животное, убегавшее на мягких, словно подбитых войлоком лапах. Я бросился плашмя на землю и припал ухом к песку, но не мог больше уловить ни звука. Меня окружало зловещее давящее молчание пустыни.
Я пробыл на Марсе всего каких–нибудь сорок восемь часов и уже был совершенно убежден, что планета населена живыми существами. Казалось, я попал в сказочный мир чудовищ. Легко можно было предположить, ч. то холмы и пещеры скрывают в себе жутких фантастических обитателей.
Я вспомнил про ущелье в Андах, о котором мне говорил Хезерингтон. Туземцы до смерти боятся этой странной лощины и уверяют, что она населена существами, о которых опасно даже говорить. Рассказывали, что ночами по одиноким скалам, сдавившим узкую щель, бродят странные тени, и в темноте эхо разносит жуткие нечеловеческие звуки…
Вскоре поднялись обе луны[2] — Фобос летал по небу со скоростью скаковой лошади, Деймос же плелся тихим ходом лошади–тяжеловоза. При свете этих двух спутников Марса я смог различить крутую стену холмов, высотою около трехсот футов. По–видимому, это было начало какого–то гигантского горного плато. Кругом расстилалась пустыня, окутанная черным покровом теней, мрачная и зловещая в обманчивом лунном сиянии.
Сперва я вздумал было сделать попытку взобраться на песчаные откосы, высившиеся передо мной. Скоро, однако, я увидел, что это невыполнимая затея. Исследуя склоны холмов, я прощупал под слоем песка какую–то твердую горную породу. Скользкая неприступная стена — не за что ухватиться. Чтобы попасть в убежище моего таинственного врага, следовало двинуться в обход. Быстрыми шагами я двинулся в путь, огибая каменную гряду и пытливо вглядываясь, не найдется ли трещины, по которой я мог бы проникнуть в эту естественную крепость.
Было светло. Ближайший к Марсу спутник по своей величине равнялся, приблизительно, двум третям нашей Луны, вторая же луна казалась не крупнее уличного фонаря, видимого на расстоянии нескольких сот ярдов. Мягкий свет, заливавший небеса, действовал на меня успокоительно после беспощадного дневного сияния.
Я прошел несколько миль, не встретив ни малейшей возможности проникнуть внутрь заколдованной горной твердыни. Бесконечной волнистой грядой тянулись холмы, местами обволакивавший их песчаный покров прорывался и обнажалась какая–то серая горная порода. Благодаря невысокому давлению атмосферы, на Марсе не было резких ветров. Поэтому пески скапливались огромными грудами на скалистом грунте. Ни звука не долетало до меня во время этого одиночного ночного странствования. Черные громады холмов, казалось, глухо хранили тайну своих фантастических обитателей.
Так шел я часа два. Холмы становились все круче и обрывистее, и, в конце концов, я очутился перед отвесной каменной стеной, дерзко вздыбившейся над пустыней. Вершина скал, гордо глядевшая на юг, была почти обнажена, и было что–то угрожающее в ее черном извилистом силуэте. Кругом тянулись, изгибаясь по всем направлениям, бесконечные песчаные волны. Я стоял, застыв на месте, подавленный мрачным величием и красотой горной твердыни. Меньшая из лун уже заканчивала свой путь по небу и низко висела над скалами, готовая вот–вот за них закатиться. Картина была фантастическая. Лунный свет на Марсе так же романтичен, как и на Земле. Мощный отвес скал, залитый серебристыми лучами, резко выступал над пустыней и, казалось, дерзко властвовал над ней, распростертой у его подножия.
В моем положении было, однако, мало романтического. Я знал, что так или иначе необходимо проникнуть в завороженное кольцо скал и найти летающее чудовище, так дерзко меня ограбившее. Луна неожиданно пришла мне на помощь.
Ни одного моряка и ни одного влюбленного не выручала так земная владычица, как выручила меня ее сестра на Марсе. Я стоял и смотрел вверх, прикрыв глаза рукой. Внезапно фобосовы лучи, скользнув по утесам, осветили темную расселину, зиявшую на высоте каких–нибудь ста футов над уровнем пустыни. Расселина, казалось, уходила далеко вглубь каменистого плато… Спустя мгновенье я заметил узкую трещину в каменной стене, еле видную за песчаным холмом. Мне пришло в голову, что трещина ведет к замеченному мною ущелью, и я поспешно направился к ней. Фобос освещал мне дорогу.
Подойдя к утесам, в первый момент я не смог ничего разглядеть, так как Фобос скрылся, опустившись за скалы. Мои усердные поиски завершились неудачей. Я был готов уже отложить дальнейшие розыски до наступления утра, когда заметил высокий песчаный холм, почти соприкасавшийся со стеной. Я взобрался на холм, чтобы оглядеть с него местность. Каково же было мое изумление, когда я очутился перед широким отверстием в скале, совершенно заслоненным холмом. Если бы не фобосов луч, скользнувший по поверхности скалы, мне бы ни за что не обнаружить отверстия. Итак, случай указывал мне путь в заповедную твердыню. Вскинув ружье на плечо и сунув в каждый карман по револьверу, я вполз в отверстие, и меня поглотила непроглядная тьма. Я зажег спичку и при свете ее колеблющегося пламени обнаружил, что нахожусь в темной пещере, в противоположном конце которой виден бледный луч звездного света. Догадавшись, что пещера эта должна быть сквозной, я поспешил к манившему меня лучу, спотыкаясь во мраке, падая и расцарапывая в кровь колени.
Наконец, я добрел до конца пещеры. Зажегши вторую спичку, я обнаружил на потолке пещеры огромное отверстие, через которое виднелось небо. В недоумении я остановился: как продвигаться дальше? Однако при вспышке следующей спички я смог различить ряд грубо высеченных в скале ступеней, ведущих к отверстию в потолке. Сомнений быть не могло: ступени были действительно высечены чьей–то рукой. Итак, я приближался к обиталищу какого–то неведомого существа.
Я начал подниматься по каменной лестнице, тщательно осматривая каждую ступень, ища на ней отпечатков ног. Ничего, однако, не было заметно. Ступени были колоссальных размеров и предназначались, вероятно, для какого–то племени великанов. Меня обычно считают храбрецом, однако, признаюсь, я испустил вздох облегчения, выбравшись наконец из пещеры и очутившись под открытым звездным небом.
Освоившись со сравнительно ярким светом, ослепившим меня после непроглядной тьмы пещеры, я
