спуститься. Я решил пролежать в тупике до наступления дня, стреляя во всякого, кто осмелился бы ко мне проникнуть.
Однако человек предполагает, а судьба располагает. Внезапно мои планы потерпели крах… Не успел я зарядить ружье, как услыхал отдаленный, быстро нараставший грохот. Заухали, загремели скалы, и какой–то огромный предмет тяжело упал в расстоянии какого–нибудь фута от меня. Это был обломок скалы, пущенный сверху преследовавшими меня дикарями. Очевидно, троглодиты пользовались подобными тупиками в борьбе с другими племенами, как ловушкой. Я вспомнил, что такого рода тупики существуют в немногих неолитических крепостях, уцелевших до настоящего времени на западе Англии. Еще одна поразительная аналогия между марсовыми обезьянами и нашими доисторическими предками.
За камнем последовала целая туча стрел. Я спрятался под навес скалы и, сжавшись в комок, ждал дальнейших любезных приветствий марсиан. В данный момент под защитой скалы я находился в относительной безопасности.
Я начал было надеяться, что мои преследователи оставят меня в покое, когда снова услыхал густой рев. Выглянув из–под навеса, я увидел темные фигуры «хела–хела» (так я назвал своих врагов по их характерным крикам) на противоположной скале. Огромные неуклюжие силуэты обезьяно–людей четко вырисовывались на фоне неба. По их яростным жестам я заключил, что они меня видели. Вслед за тем огромная каменная глыба с грохотом упала в лощину и неминуемо раздавила бы меня, если бы я не отскочил в сторону. Я стал метаться взад и вперед по лощине, как зверь в клетке. Вокруг меня с грохотом валились все новые и новые глыбы — настоящий каменный дождь.
До сих пор не могу понять, как я тогда уцелел. Я проделывал чудеса ловкости, увертываясь от летящих в меня камней. Однако скоро я понял, что дальше так не может продолжаться. Надо было спасаться из проклятого тупика, — иначе мне предстояла неминуемая гибель.
Я бросился сломя голову бежать по тесному проходу. Еще долго слышал я позади грохот камней и хриплые крики троглодитов.
Я благополучно добрался до конца прохода и считал себя уже спасенным, когда из–за последнего поворота на меня внезапно выскочил предводитель «хела–хела».
Дикари двигались гуськом по лощине. Смутно припоминаю, что последовало дальше. На меня навалилась груда волосатых тел… Пронзительные крики, звериная удушливая вонь… В остервенении я наносил удары направо и налево, и, словно в бреду, слышал свой собственный охрипший, разъяренный голос. Помню, размахнувшись, я попал кулаком в чей–то огромный белый глаз… Потом черная фигура схватила меня поперек туловища, и я увидал перед глазами искаженную бешенством обезьянью морду. Я начал яростно извиваться в железных объятиях чудовища, брыкаясь ногами, колотя руками по чем попало. Взревев от боли, троглодит выпустил меня. На секунду я оказался свободным и пустился было бежать, но тут огромная туша снова навалилась на меня… Еще мгновение, и я лежал на спине, хрипя к задыхаясь под тяжестью зверя. Я делал отчаянные усилия подняться на ноги, но никак не мог перевести дыхание. Странное дело, даже в этот ужасный момент голова моя оставалась совершенно ясной. Потом я почувствовал, как меня схватили и поставили на ноги… Тяжело дыша, я снова ринулся в борьбу, делая судорожные попытки вырваться на свободу. Но меня свирепо стиснули огромные лапы зверя… Я почувствовал, как почва уходит у меня из–под ног. Нахлынула темнота и погасила сознание.
Когда я пришел в себя, то увидел, что лежу в каком–то каменном колодце, в абсолютной темноте. Голова кружилась, все тело мучительно ныло. Я с трудом мог двигаться. Однако руки мои не были связаны, и я попытался встать на ноги. Я начал шарить руками по стенам и потолку и убедился, что нахожусь в низкой тесной пещере. Попробовал крикнуть, но ничего не услыхал в ответ, кроме эха, подхватившего звук моего голоса и далеко разнесшего его по подземным проходам. Обессилев от напряжения, я упал на пол и застонал. К моему ужасу, колодец наполнился душу раздирающими воплями, навевавшими невыразимую жуть. Обшарив свои карманы, я разыскал коробку спичек. При первой же вспышке я разглядел голые черные стены пещеры, единственное отверстие которой было завалено камнями. К своему удивлению, я нашел на себе оба револьвера. Очевидно, человекоподобные обезьяны не понимали их значения.
Я испытывал приблизительно то же, что Иосиф, брошенный братьями в колодец. «Увижу ли я когда– нибудь дневной свет, — думалось мне, — или же я навеки погребен в этом каменном мешке? Используют ли меня человекоподобные обезьяны в качестве десерта после своего обильного ужина или же оставят меня на съедение подземным гадам, выползающим на охоту по ночам. Может быть, я нахожусь в пещере, принадлежащей одной из тех гигантских летучих мышей, которых я видел тогда ночью возле двуглавого скелета». При этой мысли я невольно вскрикнул от ужаса. Скалы заохали, заревели в ответ, словно хор ведьм на шабаше. Мне казалось, что я нахожусь на самом дне ада, в обители вечных мук и отчаяния. Я горько сожалел о том, что ввязался в битву с первым же встреченным мною троглодитом, что не поспешил убежать, спровадив чудовище на тот свет, и польстился на зловонное мясо самки. Однако упрекать себя было теперь бесполезно. Здесь, в непроглядной тьме, мне начинало казаться желанным беспощадное красное пламя марсового неба. Я громко стонал и зажмуривал глаза, чтобы не видеть ужасного давящего мрака.
Внезапно я привскочил от ужаса: где–то не особенно далеко по подземным проходам раздавались чьи–то тяжелые глухие шаги. Я припал ухом к полу. Казалось, ко мне крадучись пробиралось какое–то чудовище на мягких, словно подбитых войлоком, лапах. Я вспомнил шаги, услышанные мною в ту ночь, когда я впервые увидел эти проклятые холмы, и почувствовал, что обливаюсь холодным потом. Какой–то гигантский зверь поспешно направляется сюда, может быть для того, чтобы отнести меня в свою пещеру, полную черепов. Я выхватил револьвер и торопливо его зарядил. Лучше покончить с собой, чем терпеть такой невыносимый ужас.
Я уже готов был спустить курок, когда мое внимание привлекли звуки босых бегущих ног. При вспышке фонарика я увидел волосатую лапу, просунувшуюся между камнями, завалившими вход в пещеру. «Хела–хела» возвращались за своей добычей. Я твердо решил не даваться живым в руки, или, вернее, в лапы этих жутких обезьяно–людей. Зажмурив глаза, я нажал курок и приготовился перейти в небытие… Курок сухо щелкнул.
Несколько мгновений я сидел с закрытыми глазами, удивляясь, что смерть так похожа на жизнь. Может быть, на Марсе вовсе и не существует смерти. Я осторожно открыл глаза и убедился, что все еще жив. Мой револьвер был пуст. Оказывается, по воле случая или судьбы вместо того, чтобы выстрелить в себя, я выстрелил в пещерных жителей. Во мраке я различил вокруг себя огромные черные фигуры. Меня схватили чьи–то гигантские волосатые руки. Итак, я снова оказался во власти марсовых обезьянолюдей.
Сопротивление было бесполезно. Что мог я поделать с целой толпой свирепых гигантов? Я покорно последовал за ними. Мы пошли по длинному черному, покато поднимавшемуся проходу.
После непродолжительной ходьбы мы очутились в лабиринте. Казалось, что это был целый подземный город. Пока мы шли, я начал различать над головой бледные пятна алого света и догадался, что мы приближаемся к поверхности скал. Вскоре до меня долетел отдаленный глухой рев. Сомнений не было.
Обогнув острый выступ скалы, я очутился в обширной, довольно высокой пещере, в глубине которой толпились волосатые «хела–хела». Их было до двухсот всех возрастов. Все они что–то кричали. Я различал в их бессвязной болтовне некоторые зачатки речи, уловив известную последовательность в чередовавшихся звуках. Несомненно, эти марсовые обезьяны переживали стадию образования языка.
Вскоре я разглядел в отдаленном конце пещеры огромную статую, грубо высеченную из цельной каменной глыбы и изображавшую муравья. По структуре своего тела это насекомое напоминало наших земных муравьев, отличаясь от них только гигантскими размерами. Неподалеку от статуи высилось нечто вроде примитивного трона, на котором величественно восседал престарелый «хела», до смешного напоминавший орангутанга, взобравшегося на верхушку мачты.
Обезьяний патриарх сидел, подбоченившись и скорчив идиотскую гримасу, и окидывал своих подданных благосклонным взором. Несомненно, это был вождь человекоподобных обезьян, исполнявший вместе с тем обязанности жреца и наделенный неограниченной властью.
Когда я вошел в пещеру, он повернулся ко мне и стал разглядывать меня с ног до головы. В его взгляде я уловил насмешку и злорадство. Я невольно подумал о Понго, престарелом шимпанзе из зоологического сада, которого я не раз дразнил зонтиком. По странной ассоциации мыслей вспомнил также
