Ответ пришел через секунду после отправки: «Догадайся».
Это бот, с облегчением подумала Нина. Никто не может генерировать текст так быстро, значит, он подставляет уже готовые слова и фразы случайным образом. Говорят, можно часами беседовать с ботом и не знать, что он не человек…
Она ухмыльнулась и набила новое сообщение: «Сколько мне лет?»
«29».
Между отправкой сообщения и ответом теперь вообще не было промежутка. Пинг — понг. Нина долго рассматривала маленький монитор, пытаясь понять, зачем ее обманывают глаза.
Если это совпадение, то очень, очень дурацкое; пока она уговаривала себя, пришло еще одно сообщение: «Не уезжай из города, пожалуйста».
Нина отключила телефон. Прислушивалась несколько минут; в номере было тихо. Телефон молчал, как и положено отключенному прибору. Снаружи потихоньку входило утро, высвечивало бледно-сиреневые обои с еле заметным темным пятном вокруг белого выключателя…
Нина нажала на кнопку. Окошко мобильника осветилось; курлык — пришло сообщение.
«Ты забыла выключить холодильник».
И смайлик.
Нина вскочила. В ящике письменного стола, где в приличных гостиницах бывает мини-бар… Там крохотный холодильник! О котором она совершенно забыла, и холодильник до сих пор подключен к сети!
Она осторожно сползла с кровати. Прокралась в гостиную, выбирая, куда ступить, чтобы ни в коем случае не задеть случайный, взявшийся из ниоткуда провод; холодильник работал бесшумно. Его шнур был подключен к розетке под столом, поэтому Нина его не заметила.
Она опустилась на четвереньки. Она думала только, как поудачнее выдернуть вилку; прочим мыслям не было места. Она взялась за белую пластиковую вилку двумя пальцами, плавно потянула — сухой резкий треск и вылетевшая одинокая искра заставили ее отпрыгнуть.
Не думая больше о холодильнике, она вернулась в спальню и среди складок покрывала нашла телефон.
«Почему умер Егор?»
«Он желал тебе зла».
И, пока Нина переваривала эту новость, пришло еще одно сообщение:
«Оставайся, тебе ведь нравится Загоровск».
«А если уеду», — без знаков препинания настучала Нина.
«Получишь счет, который не сможешь оплатить», — был моментальный ответ.
Нина выключила телефон.
Ей хватило нескольких минут, чтобы тут же, не входя в ванную, привести себя в порядок. В который раз за последние дни подхватив упакованный чемодан, она вышла из номера и в холле гостиницы вдруг оказалась в тесной компании: крашеная блондинка и лысоватый мягкий мужичок окружили ее, вдвоем создавая видимость толпы, тыча под нос диктофоны.
— Доброе утро, Нина Вадимовна, газета «Загоровский вестник», меня зовут Ира, вы не могли бы рассказать о своей фирме, о планах сотрудничества с фабрикой «Брусок»…
— Это правда, что вы стали свидетельницей трагической гибели Егора Чукотского? — сразу перешел к делу мужичок.
Нина почувствовала себя героиней полицейского сериала. Оглянулась за помощью к администраторше; вместо бледной девушки за стойкой возвышалась монументальная, в рыжих кудряшках дама.
— Я уезжаю, — сказала ей Нина.
— Это правда, что вы привлечены к делу в качестве свидетеля? — жадно спросил мужичок, тоже смотревший американское кино.
Бросив на край стойки карту-ключ, Нина рванулась к выходу — и на пороге гостиницы, уже снаружи, столкнулась со знакомым следователем.
— А я за вами, — сказал он вместо приветствия.
— Я должна уехать немедленно.
— Не волнуйтесь. Уедете.
Машина следователя, старинный «бобик», ухитрилась влипнуть в единственную на весь город пробку. Когда, простояв на центральном проспекте полчаса, «бобик» свернул на узкую административную улочку, о нервы издерганной Нины можно было прикуривать сигарету.
Следственное управление оказалось серым офисным зданием со множеством коридоров и комнат. На белых дверях сортиров развешены были таблички, повелевающие соблюдать чистоту; Нину привели в большой кабинет, где между плоскостями из тусклого линолеума и рыжеватой штукатурки заключались скрипучий стол, выводок стульев, сейф и армия фанерных шкафов.
— Мы нарушаем установленный порядок, — нервно сказал следователь. — Нужно было прислать вам повестку, вот эту. — Он выложил на край стола документ с печатью. — Но времени катастрофически не хватает. Вы ведь хотите уехать поскорее, так?
— Я вам кое-что хочу показать, — сказала Нина, осененная. — Вы помните номер, который напечатан на счетах? Вот…
Она вытащила телефон, включила, трясущимися пальцами набрала сообщение: «Почему умер Егор Денисович?»
Ответа не последовало. Нина ждала секунду, и две, и двадцать; следователь вздохнул:
— Давайте не будем отвлекаться.
— Посмотрите! — Нина открыла одно из сообщений в папке «Полученные». — Он мне отвечал!
Следователь взял ее телефон. Меланхолически просмотрел записи. Вздрогнул, будто запнувшись обо что-то взглядом. Посмотрел на Нину:
— А… скажите…
— Что?
— Ничего. — Следователь еще больше помрачнел. — Нет, все понятно… Возьмите.
Он вернул ей телефон.
— Вы ведь можете узнать, на кого зарегистрирован тот номер? — не сдавалась Нина.
— Ни на кого, — сказал следователь.
— То есть?
— Такого номера не существует.
— А-а… — Нина запнулась.
— Расскажите подробно, как вы попали на дачу к Егору Денисовичу, как прошел вечер и что случилось потом, — следователь опять заговорил пластмассовым голосом.
— А потом мне можно будет уехать?
— Да. Немедленно.
Нина облокотилась о стол.
— Как вы знаете, мы с моей коллегой Еленой Антоновой приехали в Загоровск по делу…
Она запнулась. Вот уже много часов она не вспоминала Лену, чье тело до сих пор хранилось в городском морге.
— По делу, — она справилась с голосом, — связанному с совместной работой нашей дизайнерской фирмы и деревообрабатывающей фабрики «Брусок»…
Она говорила, не переставая, двадцать минут, и в горле пересохло. Она рассказала все, как было, только в самом конце ее истории Егор Денисович вошел в комнату, чтобы… чтобы уточнить, когда у нее поезд. Да, да, она не знает, почему именно в этот момент ему понадобилось знать время отбытия. Возможно, он хотел успеть закончить работу с документами… После несчастного случая с Еленой Викторовной все сделалось так непросто…
Она замолчала, и следователь пододвинул к ней стакан с водой:
— Сейчас расшифруем диктофонную запись. Вы подпишете — «С моих слов записано верно». И вас
