всё никак не начнут. Видать, не могут придумать, какую именно нам надо.
– Эк тебя угораздило! – сочувствует славный древне-грек. – Родиться в безвременье. Хуже не придумаешь.
– Скептик вы, – отзывается Лука Самарыч. – А вот колдыбанские удальцы взяли и без всякого уныния установили во всеобщем безвременье свое собственное, особое время. Истинное. Оно не зависит ни от временных поясов, ни от календарей, ни даже от распоряжений столичного начальства…
Наш герой испытующе смотрит на Геракла: может, мол, сам догадаешься, что за время такое удивительное.
– Не томи душу, – ерзает тот. – А то убью. Нечаянно, из любопытства.
– Особое колдыбанское время, а точнее, время по-колдыбански, – горделиво произносит Самарыч, поглаживая свой живот, – это время между вторым и третьим стаканом. Именно тогда наступает момент истины.
– Между вторым и третьим стаканом? – дивится Геракл. – Почему именно так? Почему, например, не перед вторым?
– Перед вторым стаканом еще не до истины, – поясняет собеседник.
– Ну а почему не после третьего?
– После третьего – уже не до истины.
– О боги Олимпа! У меня голова идет кругом, – бормочет Геракл. – Что же еще надо спросить?.. Ага! Скажи, колхозан, какая славная земля стала твоей колыбелью?
– Ха! – веселится Лука Самарыч. – Для моей колыбели вообще не оказалось места на земле.
– Не на облаке же тебя родили? – изумленно восклицает полубог.
– Я родился в одной такой маленькой точке, – весело разъясняет Самарыч. – Совсем бесславной, и даже под номером тринадцать. Сейчас я зачитаю выписку из анонимного письма в Колдыбанский горисполком, и все будет понятно: «Сигнализируем о том, что торговая точка № 13 горобщепита является рассадником пьянства и бескультурья. Ей нет места на нашей земле!»
– Так ты родился в забегаловке! – с удовольствием плюхает Геракл камнем по репутации собеседника.
– Ну вот в вас заговорил и циник, – Лука Самарыч аж хлещет себя по лбу колючей веткой, то бишь своей мохнатой бровью. – Вы повторяете домыслы и вымыслы Колдыбанского общества трезвости. «Забегаловка». Надо же такое сказать! Истинные колдыбанцы никогда не забегают в свою любимую точку номер тринадцать. Они заходят сюда не спеша и надолго…
Вот какой диалог.
– Больше вопросов на сегодня не имею, – выдохся супергерой всех времен и частей света.
– Хорошо вам, – позавидовал волжский пузан. – А вот меня день и ночь мучит один каверзный вопрос. Где купить дефицитную провздевочную резинку, чтобы у меня, легендарного и былинного сверхбогатыря, штаны то и дело не спадали? Видимо, на этот вопрос сумеет ответить только большая наука.
С этими словами он взял, как утверждает легенда, философский камень и с размаху запустил его в сторону Москвы. А может, в сторону второй нашей столицы – Петербурга. Или даже в сторону Парижа и Лондона.
Куда попадет. Лишь бы прямо в руки большой науке.
Вот такие вызывающие слезу умиления легенды. Но пора уже обратиться к колдыбанской действительности. Ушлый и дошлый читатель ведь знает, что сначала бывают события, происходящие в действительности. И потом уже всякие там Гомеры и Гюго расписывают их в легендах. Приукрашивают, преувеличивают и даже привирают. Изо всех сил. Чтобы читатель, значит, не задремал.
Но наш читатель может не беспокоиться: от колдыбанской действительности сладких снов у него не случится.
Начнем танцевать от печки. В смысле от речного причала номер один, к которому обычно пристает туристский теплоход «Москва», прибывший в город Колдыбан.
Как только столичные гости ступают на нашу землю, передовой местный гид Показушников ведет их на видовую площадку.
– Мы находимся с вами на крутом волжском берегу, откуда взору открывается дивная панорама Самарской Луки и Жигулевских гор, – повествует он чуть ли не гомеровским гекзаметром и не случайно именно так.
У Показушникова – советская закваска. Тогда о нашей действительности повествовалось только в духе героического гомеровского эпоса или, на худой конец, романтически возвышенным стилем Виктора Гюго. Перестроиться колдыбанский гид не может, да и не хочет. Кто эти байки в свое время придумал? Столица. Вот теперь пусть и слушает их до скончания веков.
– Сюда, на этот холм, – вещает трубно Показушников, – поднимались когда-то грозные атаманы, чтобы отвесить низкий сыновний поклон матушке Волге. Здесь когда-то сидели за мольбертами знаменитые русские живописцы, запечатлевшие на своих холстах неповторимые волжские пейзажи. На этом самом месте известным поэтам приходили в голову самые проникновенные рифмы и метафоры. Самарская Лука – жемчужина Волги! Здесь сам воздух сладок и приятен.
Туристы из столицы невольно делают глубокий вдох, но вместо обещанной сладости ощущают горечь, от которой сильно першит в горле.
– Что за странный аромат? – не выдерживает кто-нибудь из москвичей. – Будто началась химическая атака.
– Ба! Среди нас обнаружился аналитик! – сразу оживляется бывший передовой гид. – Вам нельзя отказать в наблюдательности, уважаемый гость. Но все-таки ваш анализ неглубок, как Москва-река. Ну что там химическая атака? Ерунда! Это же знаменитые выбросы в атмосферу орденоносного Колдыбанского комплекса, производящего техническую резину. По содержанию вредных веществ эти выбросы не знают себе равных в Европе. Они превышают ПДК – предельно допустимую концентрацию – в тридцать, сорок, а иногда и в сто раз.
Гид потягивает носом самый ядовитый в Европе воздух и, удовлетворенный, продолжает тем же древнегреческим речитативом:
– Вот мы и перешли с вами от давно минувших дней к нынешней действительности. Как утверждают все советские путеводители, колдыбанская земля по-настоящему расцвела именно в годы социализма. По объему промышленного производства на душу населения – я имею в виду самую тяжелую промышленность – наш Колдыбан далеко опережает такие города, как Лондон, Париж и Рим, вместе взятые. В числе передовых предприятий находится уже упомянутый орденоносный резинокомплекс. Вот он, слева от нас, в конце набережной, прямо на берегу Волги. Справа, в другом конце набережной, прямо на берегу Волги вы видите знаменитый Колдыбанский орденоносный цементный завод. Эти промгиганты как бы обрамляют нашу набережную – любимое место отдыха горожан. Ну а прямо перед собой вы можете видеть величественную панораму Волги и Жигулевских гор, известных своей дивной сказочной красотой всему миру.
Гид умолкает. Словно для того, чтобы не мешать туристам любоваться красотами Самарской Луки.
– Где же она, панорама? – спрашивает какой-нибудь турист.
– Прямо перед вами, – гид машет рукой в сторону Волги.
– Но мы ничего не видим, – удивляются туристы.
– А разве кто утверждает, что вы видите? – спокойно возражает Показушников. – По-моему, я выразился достаточно ясно: «…можете видеть».
– Вы, кажется, шутите? Там, где якобы Волга и Жигули, ничего нельзя видеть. Только очень плотный дым.
– Ну так уж и дым, – возражает гид. – Это всего-навсего дымка, а если называть вещи своими именами – выбросы цементной пыли. Дымом же колдыбанцы образно называют выбросы в атмосферу знаменитого Колдыбанского сажевого комбината.
– Тоже орденоносного? – спрашивает какой-нибудь другой турист.
– Само собой, – подтверждает гид. – Сажевый гигант – гордость всего Поволжья. Его продукция по праву считается самой черной во всем мире.
– Ясно, – говорит турист. – Панорамы больше нет.
– Ба! У нас и скептики имеются! – восклицает гид. – Вы, безусловно, проницательны. Но вам не хватает широты взгляда. Да, в настоящий момент Жигули и Волга как бы прячутся под густым грязно-серым одеялом. Однако согласно государственным нормам «дымка» должна рассеиваться через три-четыре часа.
– Значит, мы все-таки полюбуемся Волгой? – с надеждой спрашивают туристы.
– Не могу гарантировать, – честно признается Показушников. – После цементного будет делать выброс сажевый комбинат. Потом – очередь завода силикатного кирпича, затем – снова резинового комплекса и так далее. По графику… Известные всему миру красоты откроются, таким образом, после полуночи. Если же вы хотите полюбоваться ими при дневном свете, то рекомендую приехать к нам в какой-нибудь большой праздник. По большим праздникам наши знаменитые комплексы не работают, и любой скептик может убедиться, что Волга и Жигули никуда не делись.
– Это хорошо, что Волга пока на месте, – замечает едко еще один турист. – Можно хотя бы утопиться.
– Ба! Вот и циник нашелся! – радуется наш гид. – Сразу видно: родился на брегах Невы или Москвы-реки. То есть в столице. Вот там и рекомендую топиться, когда будет настроение. А на Самарской Луке не выйдет! Волга, конечно, глубока, но вон там, на острове, у самых отрогов сказочных Жигулей, располагается Колдыбанская база знаменитого Волго-Камского нефтеналивного танкерного флота. Дважды орденоносного. У нашей базы тоже свой график, и по крайней мере раз в день она сбрасывает в Волгу свои отходы. В это время из матушки-реки с криком SOS выскакивают пробкой даже дореволюционные утопленники…
Туристы еще раз оглядываются вокруг.
– Как здесь можно жить? – недоумевает аналитик.
– Да никак, – констатирует скептик.
– Разве что для смеха, – ехидно предполагает циник.
– Конец света! – ахают туристы и бегут на теплоход, в свои комфортабельные каюты и шикарные бары. А ведь были всего в двух шагах от той точки, где могли бы научиться мыслить в точку. Почему, например, и для чего всяких столиц на белом свете – не сосчитать. Тьма. Как комаров на болоте. А вот Колдыбан –
