крепости и всем закоулкам, где чародеи могли оставить метки для своих нужд, убедительно сказать, что найти туда путь люди Ночи больше не смогут, было невозможно. Обшарив донжон, девушка отыскала две метки, но их могло быть намного больше. И наверняка было больше. Такое уж это дело - здесь всегда лучше перестраховаться.
Она успокаивающе улыбнулась подруге и склонилась над блокнотом. Лети совершенно ни к чему говорить, что она до сих пор под подозрением и еще долго будет находиться в этом положении. Если иномирянка захочет, она и сама поймет это.
Записывая то, что увидела, Кайндел не пыталась анализировать - для этого она сейчас слишком устала. Просто сухо изложенные факты об увиденном, а также о впечатлениях. Когда девушка еще была в Алом Круге, эти листки она сразу передавала Ночи, для той впечатление от написанного было столь же ценно, как и сама суть видения. Сейчас, дописывая последние предложения, курсантка подумала, что координатор Алого Круга в этом не совсем права. Пробегая взглядом записи Кайндел, она внутренне уже делала вывод и потом могла критически отнестись к выводам самой Кайндел, хотя в отличие от Ночи ее аналитик всетаки была профессионалом.
«Не буду показывать Одину первоначальные записи, - решила девушка. - Разве что потом, после нормального, развернутого отчета».
Она почувствовала взгляд, обернулась - на нее из дверного проема смотрел Эйв. Заметив ее взгляд, он сделал жест, и, оставив блокнот, она выскочила в сенцы небольшого домишки, который попрежнему занимали ребята из ее команды.
- Привет, - выдохнул он, обнимая ее. - Я уже боялся, что больше тебя не увижу…
- Я тоже этого боялась, - ответила она, позволяя себя обнять.
- Какие перспективы? Один не говорил тебе?
- Нет. Он и не может сказать. Я всегда буду под подозрением, ты же понимаешь.
- Понимаю. - Шреддер смотрел на нее. - Чтото еще случилось?
- Ты о чем? - удивилась девушка.
Хотя в его глазах она прочла вопрос куда отчетливее, чем он мог бы его сформулировать. И подумала, что, пожалуй, действительно куда холоднее с ним, чем должна бы. Любая понастоящему любящая женщина после подобной встряски первым делом потянется к своему мужчине, будет искать возможности остаться с ним наедине. Но голова Кайндел была забита множеством образов и мыслей, и ни одна не была связана с куратором группы курсантов, любовником и близким другом. Она была очень рада увидеть его. Но к собственному удивлению, желания кинуться в объятия совершенно не испытала.
А через пару мгновений поняла, в чем дело. Видение удивительным образом вернуло ее в собственное прошлое, в годы своего счастья с супругом, который потом жестоко предал ее. Сейчас она испытывала не любовь к прежнему мужу, а упоение тем чувством, которое осталось в прошлом, и смешать эмоции настоящего с ними было невозможно. Надо было ждать, когда впечатления поблекнут и новые, спокойные и мягкие чувства снова вступят в свои права.
Но как можно объяснить это Эйву? Мужчина ни за что не понял бы ее чувств и мыслей. А значит, надо отыскать какойнибудь способ не обидеть его еще больше, однако ж скрыв правду.
- Извини, - пробормотала она. - Я… Чувствую себя не очень хорошо. Пойдем, прогуляемся? Подышу свежим воздухом, может, пройдет…
- Ладно. А перекусить ты не хочешь?
- А не откажусь, - поколебавшись, ответила Кайндел, вспомнив, что нормально она ела, кажется, очень давно. - Давай.
Эйв повел ее на местную кухню. К ней примыкала большая столовая, где преподаватели, заезжие оэсэновские офицеры, а также все без исключения курсанты завтракали, обедали и ужинали. И иногда пили чай. В обширном, с высоким потолком помещении пока отложили отделочные работы, но к зиме должны были нормально утеплить стены и обшить изнутри панелями. Но пока здесь царила атмосфера незаконченности, недоделанности, неустроенности. Трудяги из обслуги пытались придать этому месту возможный уют, содержали в чистоте, и поэтому обстановка столовой больше напоминала какойто молодежный клуб, оформленный в духе постмодернизма.
Здесь было темно, все большие лампы погашены, и только сквозь раздаточное окошко с кухни насачивался свет. Выглянувшая повариха - она уже начинала стряпать завтрак для курсантов и других ранних пташек, - не дожидаясь просьбы, включила небольшое бра над ближайшим столиком и пообещала побыстрей подать горячий чай.
- Ты все время о чемто думаешь.
- Да… - Кайндел, усевшись за стол, застеленный зеленой холщовой скатертью, сложила ладони и переплела пальцы. - Не могу отвлечься от дела.
- Тебе дали какоето задание?
- Можно и так сказать. Да, дали.
- Ты не можешь об этом говорить?
- Почему? В нашем новом мире гриф секретности еще не придумали, к тому же ты старший офицер ОСН, так что говорить я тебе могу все, что угодно. Понимаешь, у меня было видение… Это сложно объяснить. - Девушка смотрела на скатерть. О том, что она принимала наркотик, Эйв не знал, и лучше ему, пожалуй, даже и не знать об этом. - Словом, есть два места, куда я хотела бы отлучиться и посмотреть, что там сейчас происходит.
- Одна твоя отлучка уже закончилась для тебя арестом. - Шреддер приподнял бровь. - Я думал, это тебя чемуто научит…
- Чемуто меня это несомненно научило. - Девушка улыбнулась ему в ответ.
Сердце защемило - она вдруг поняла, как он беспокоился, как боялся за нее. В его взгляде, в мимике было серьезное беспокойство, даже боль за нее. За то, что своими необдуманными действиями она уже поставила себя на край гибели, за то, что она еще может повторить ту же самую ошибку. Из глаз Эйва на Кайндел смотрела любовь. Конечно, провидеть, насколько глубоко это чувство и не простая ли это увлеченность, которая испарится через парутройку недель или месяцев, было невозможно. Абсолютно также невозможно и предсказать будущее с точностью патологоанатома.
И оттого девушка чувствовала себя неловко. Его искренность тронула ее до глубины души.
- Я тебя больше не отпущу с базы, - сказал куратор.
- А если с разрешения? После согласования?
Шреддер внимательно посмотрел на собеседницу.
- Это так важно?
- Важно.
- Ладно. Рассказывай.
Кухарка вынырнула из кухни с огромным подносом, на котором едва держались все чашечки и тарелочки. Здесь был большой кусок пирога с рыбой, пирога со щавелем, блинчики, салат с курицей, салат с колбасой и зеленью, нарезанная тонкими пластинками ветчина, поджаренный черный хлеб (его выпекали здесь же, на базе, и у кухарок получался настоящий черный хлеб, если, конечно, своевременно подвозили все ингредиенты) и крольчатина. Женщина расставила все тарелочки в одной ей известном, но строгом порядке, а потом принесла с кухни огромный чайник, две чашки и целый лимон. Правда, немного повядший.
- Это вы рано встали и собираетесь поздно ложиться? - пошутила она.
- А ни то ни се, - ответил Шреддер. - Спасибо, Катя. Нет, кофе не надо.
- А зря. У меня, между прочим, есть бутылка довольно приличного ирландского виски. Я могу сделать вам Айриш кофе.
- Да? Откуда вы взяли виски?
- Его привезли для Варлока, а у того открылась язва. В общем, ему нельзя, и он отдал мне.
- У Варлока язва? - удивилась Кайндел. - В самом деле?
- Ну да, - надменно подтвердила кухарка. - Я ему кашу отдельно готовлю. Без молока.
- Он же так отлично лечит…
- Ну… Сапожник без сапог.
