спокойствия». В конце XIX в. были сделаны даже первые практические шаги — организовано «добровольное» переселение 2000. чеченских семей в Турцию, откуда они впоследствии нелегально вернулись назад или перебрались на Ближний Восток.
Оставим в стороне моральную сторону дела. Она очевидна-. Но и с чисто утилитарной, полицейской, точки зрения оставлять чеченцев и ингушей на целине было опасно. Оба народа обжились и адаптировались к новой ситуации. Большинство из них работало в колхозах и совхозах, а также на предприятиях цветной металлургии, в угольной и местной промышленности. За 12 лет многие получили трудовую квалификацию, построили собственные дома с приусадебными участками или жили в коммунальных квартирах. И как ни рвались чеченцы и ингуши на родину, а среди них в середине 1950-х гг. возвращенческие настроения были особенно сильны, они в то же время чувствовали себя местными жителями, испытывавшими на себе мощное давление новой миграционной волны, все «прелести» целинно-новостроечного синдрома, и были способны внести свой «вклад» в «целинные» волнения и беспорядки.
Насильственные конфликты на целине с участием чеченцев и ингушей
Обладая высокой внутренней самоорганизацией, сохраняя и в ссылке традиции мюридов (иерархически организованные мусульманские религиозные братства, а перед войной в Чечено-Ингушской АССР в них, по оценке НКВД СССР, состояло около 20 тыс. человек[308] ) эти этносы, только что пережившие стресс депортации и ссылки, на натиск новой переселенческой волны из России в Казахстан были способны ответить (и в ряде случаев ответили) встречной агрессией. По своей форме насильственные этнические конфликты с участием вайнахов мало чем отличались от обычных для целинных и новостроечных районов коллективных драк, массового хулиганства, столкновений соперничавших молодежных группировок. В ряде случаев чеченцы и ингуши были очевидными жертвами агрессии со стороны пришельцев, в Других — инициаторами столкновений. До серьезных этнических волнений и беспорядков дело на казахстанской целине обычно не доходило.
В первых известных нам конфликтах русских с чеченцами и ингушами представители репрессированных народов выступали еще в качестве спецпоселенцев (декабрь 1954 г.), причем дополнительным мобилизующим фактором для русских участников коллективной драки в селе Елизаветинка (Акмолинская область Казахской ССР) стали политические обвинения в адрес чеченцев. Учащиеся школы механизации называли их не иначе как «предателями и изменниками родины».[309] Других подобных случаев «политической» мобилизации русских участников этнических столкновений в Казахстане, насколько нам известно, не было. Это, впрочем, никак не отразилось на криминальной активности известных нам по предыдущей главе мобилизованных в угольную промышленность рабочих. В мае 1955 года драка одного такого рабочего со спецпереселенцем-чеченцем в г. Экибастузе (Павлодарская область Казахской ССР) закончилась пьяным чеченским погромом, переросшим в нападение русских хулиганов на помещение милиции — там укрылись от нападения чеченцы.[310]
16 июля 1956 г. Президиум Верховного Совета СССР снял ограничения по спецпоселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны. Отмена административного контроля (не надо было больше являться регулярно в спецкомендатуры для проверки) не давала, однако, права ни на реституцию имущества, конфискованного при выселении, ни на возвращение на родину. Между тем, чеченцев и ингушей охватили мощные возвращенческие настроения. Под разными предлогами они стали самовольно возвращаться на Северный Кавказ. Остановить этот порыв можно было только силой. На это хрущевское руководство не могло пойти по политическим причинам. Только что Хрущев в секретном докладе на XX съезде КПСС разоблачил преступления Сталина, в том числе и насильственную депортацию народов. Действуя осторожными полицейскими мерами, увещеваниями и обещаниями скорого восстановления автономии, власти сумели на какое-то время остановить волну самовольного возвращения чеченцев и ингушей на Северный Кавказ.
Восстановление чечено-ингушской автономии и массовая репатриация вайнахов
9 января 1957 г. Президиумы Верховных Советов СССР и РСФСР восстановили чечено-ингушскую автономию и определили ее территориальное устройство. Запрет на возвращение на родину был отменен. Для организации репатриации был создан специальный Оргкомитет, который до выборов Верховного Совета АССР должен был заниматься «хозяйственным и культурным строительством на территории республики».[311]
После этого политического решения этнические конфликты на целине с участием чеченцев и ингушей практически прекратились — до лета 1958 г. Однако напряженность ситуации сохранилась и даже усилилась. С наступлением весны начался массовый стихийный выезд чеченцев и ингушей в Чечено- Ингушскую и Северо-Осетинскую АССР. Люди боялись пропустить время весенних сельскохозяйственных работ. Но на дороге их встречали милицейские кордоны. В городах и пристанционных поселках скопилось большое количество неустроенных и нетерпеливых людей.[312] Агентура МВД сообщала, что все чеченцы и ингуши готовятся выехать к местам прежнего жительства в мае-июне.[313] Можно было ожидать массовых беспорядков. Возле здания Карагандинского Обкома партии ежедневно собирались большие толпы чеченцев и ингушей, останавливали машины секретарей обкома партии и требовали, чтобы им разрешили свободный проезд.[314]
Никаких законов, вообще юридических решений, которые препятствовали бы немедленному выезду, не было. Органы МВД, задерживая чеченцев и ингушей на станциях и снимая их с поездов, действовали на свой страх и риск. Это был неприкрытый произвол, который может быть и основывался на здравом смысле бюрократов, но решительно никаких юридических оснований под собой не имел. Занятое полицейскими проблемами, советское руководство, казалось, даже не заметило, что вместо «обычных» стихийных беспорядков и насильственных конфликтов оно столкнулось с явлением более существенным. Весенние события 1957 г. реанимировали вековой конфликт между «империей» и этносом, придали ему новое звучание, усилили новыми обидами.
МВД СССР, хотя и вставшее на путь произвольных административных решений, все-таки добивалось от местных партийных властей предоставления временного жилья и работы задержанным в дороге вайнахам.[315] Одновременно МВД просило у ЦК КПСС дополнительных ограничений на свободу передвижения чеченцев и ингушей (не снимать их с партийного и комсомольского учета по месту поселения, не продавать билеты на поезда и т. п.[316]) Все это было типичной полицейской импровизацией, которую ЦК КПСС, тем не менее, поддержал.
Летом 1957 г. возвращение чеченцев и ингушей на родину было временно приостановлено. У московскою начальства были свои резоны. Оно оказалось как бы между двух огней. Чеченцы и ингуши, распродавшие дома и часть имущества, ушедшие с работы и сидевшие на чемоданах в конфликтной целинной зоне, представляли собой потенциально дестабилизирующий фактор на целине. Однако и на Северном Кавказе складывалась напряженная ситуация — массовое и стихийное возвращение вайнахов к родным очагам застало власти врасплох. Центр этнических конфликтов начал перемещаться в чеченские районы. Там все чаще вспыхивали конфликты между вайнахами и переселенцами, занявшими после 1944 г. их дома и земли. Неуклюжие импровизации начались и там. Выбор был сделан из двух зол — чеченцев и ингушей предпочли задержать на целине, где уже было «налажено» полицейское обеспечение «организованного переселения».
