завтра получаешь тысячу сто. Нормальный расклад?..
Кирилл нес какую-то ахинею. Сам это понимал. Краем воспаленного сознания
понимал и то, что Миша не верит ему. И не поверит ни за что. Но так
хотелось, чтобы он все-таки поверил. Надежда умирает последней...
- Тысячу чего? Рублей? Долларов?
- Можно и долларов, - мгновенно среагировал Кирилл.
- И ты мне завтра отдашь на сотню больше...
- Ну да...
- Нормальный вариант, - кивнул Миша. Неужели заглотил наживку? Кирилл
ощутил прилив радости. В голове запульсировало. Деньги! Деньги! Деньги!..
- Так, сейчас вспомню, - Миша вознес глаза к потолку и почесал затылок. -
Так, так... Ты занимал у меня бабки. Двести рублей. Три недели назад. Для
грубого счета двадцать дней. Ты занимаешь под десять процентов в день.
Итого, брат, ты торчишь мне не двести, а шестьсот рублей. Давай бабки, и
получишь кредит - штуку баксов....
Только сейчас Кирилл понял, что над ним прикалываются.
- Но у меня нет таких денег, - протянул он.
- Да? Ну тогда твоя фирма банкрот. А с банкротами, извини, я дел не
имею...
Миша спрятал ухмылку. И посмотрел на Кирилла с жестким осуждением.
- Ты, брат, завязывай с этим делом. Ты посмотри на себя. Кем был, кем
стал. У меня же на видике все бои твои записаны. Ты же для меня кумиром был.
Да! Был!.. А сейчас нет. Сейчас я тебя презираю. Да! Презираю! Не мужик
ты!
Тряпка!.. Все, свободен!
Миша захлопнул дверь. Кирилл обреченно вздохнул. Моральный разнос мало
задел его. Куда больше переживал он, что его визит закончился ничем. Ему
нужны были деньги. Ему очень нужны были деньги...
Он немного постоял, затем развернулся на сто восемьдесят градусов, сделал
первый шаг вниз по ступенькам. И тут открылась дверь. Послышался Мишин
голос:
- Эй, на-ка вот, держи!..
Дверь снова закрылась. А на коврике перед порогом осталась лежать
пятидесятирублевая купюра. Милостыня для нищего. Кирилл не гордый. Он
наклонится и за рублем...
Он взял деньги. Но особой радости не ощутил. Что он купит на этот жалкий
полтинник?.. Разве что взять полграмма какой-нибудь паленки. Долбануть может
хорошо, но как бы ноги не двинуть. Ну и что, если он сдохнет? Разве жизнь
без дозы - жизнь?
Кирилл спустился вниз, вышел из подъезда. И застыл на месте. Будто молния
его пронзила от макушки до пяток. Паралич полнейший. Этой молнией была
девушка.
Он даже не понял, красивая она или нет. Он увидел ее скорее чувствами,
чем глазами. Она шла ему навстречу. Будто в ореоле чудесного света. Какая-то
неземная чистота от нее исходила, какая-то благость. А еще он увидел ее
глаза и как будто окунулся в небесную синеву. Магическое очарование в них,
волшебное обаяние. Святая невинность, ангельская чистота...
Девушка подошла к нему, остановилась. Кирилл даже не понял, что он
загораживает ей путь. Стоял столбом в дверях, пялился на нее, как баран на
новые ворота.
- Что-то не так? смущенно, с легким удивлением спросила она.
Голос мягкий, душевный, завораживающий. Кирилл почувствовал, как занемели
кончики его пальцев.
- Вы что-то хотите? - продолжала допытываться она.
Он смотрел на нее во все глаза. Но так и не смог понять, красива она
внешне или вовсе не красива. Зато ее духовной красотой он был сражен
наповал.
- Мне сто рублей надо, - сказал он. Только когда девушка полезла в
сумочку, до него дошло, какую чушь он сморозил. Даже не чушь. Это
катастрофа.
Самая настоящая катастрофа. Как же теперь будет думать о нем это
божественное создание? За кого она его примет? Или уже приняла...
- Вот, у меня всего пятьдесят рублей, - в извинительном тоне прожурчал ее
голосок.
Она протянула ему новенькую пятидесятирублевую купюру. Свежую и
непорочную, как она сама...
- Нет! - опомнился Кирилл. Закрыл лицо локтями, обошел девушку. И
бросился от нее прочь. Будто от своего позора бежал...
Он пересек двор, остановился на выходе. Оглянулся. И увидел ее. Она
стояла возле своего подъезда. И смотрела ему вслед. Печальным, все
понимающим взглядом. Она его не осуждала - какое-то чувство подсказывало. Но
он не мог в это поверить. Ему казалось, будто она видит в нем грязное,
мерзкое существо. А ведь так оно и есть. Он гнусный, морально разложившийся
наркоман, чмо и побирушка. Она имеет полное право его презирать...
Кирилл снова повернулся к ней спиной. И ушел, ускоряя шаг. Сегодня как
никогда он чувствовал никчемность своего существования.
Он сел в автобус, который шел в столицу. В Битове наркотик он не
достанет.
Не зря же менты вчера прошлись облавой по наркопритонам. Поэтому надо
ехать в Москву, там он знает одно место, где можно отовариться.
В автобусе он сел на заднее сиденье к окошку. И заметил, что никто не
торопится занять место рядом с ним. Два места на заднем сиденье оставались
свободными. Хотя автобус был переполнен. Люди видели в нем изгоя. Избегали
его общества. Презирали почти в открытую.
Он уже привык к такому отношению. Смирился со своей отверженностью. Но
сейчас на душе было муторно. Стыд навалился на него всей своей тяжестью.
Душевная боль заглушала физическую. Даже наркотика он не жаждал так, как
до встречи с прекрасной незнакомкой.
Она пробудила в нем любовь. Он уже понял это. Это как раз тот случай,
когда влюбляются с первого взгляда. Это самая крепкая любовь. И эта любовь
уже жила в нем. Она была даже ярче, чем та сильная, но искусственная любовь,
которую давал ему героин...
Но уколоться все равно хотелось до невозможности. Где-то в глубинах мозга
зашевелилась подлая мыслишка. Ну почему он не взял те пятьдесят рублей,
девушка же сама предлагала... Но чем сильней была эта мысль, тем настойчивей
он гнал ее от себя. Тем больше он чувствовал себя человеком, который хоть
как-то, но умеет, бороться с искушением...
Ему повезло. Когда выходил из автобуса, встретил одного своего приятеля
по команде профессионалов. Вернее, тот сам увидел его из своей иномарки.
