очнуться, но Кулик вырубил его по новой.
Саня все понял, схватил 'кота' под мышки. К нему присоединился и Федот.
Вместе они потащили его вниз.
Степан же прошел в комнату, где скрылась Катя.
Девочка сидела в кресле. Лицо закрыто руками, ноги поджала под себя.
Теплый, нежный комочек.
Катя плакала.
- Ты чего? - Степан присел на корточки, погладил ее рукой по спине.
- Я всегда плачу, когда жду...
- Чего ждешь?
- Жду, когда меня повезут к другому дяде... По-детски тонким голосом Катя
говорила совершенно не о детских вещах.
- Тебя больше ни к кому не повезут...
- Вы отдадите меня маме? - Она грустно-грустно посмотрела на него.
- А разве это плохо?
- Лучше, чем здесь. Но она все равно меня продаст...
- Это она тебя этому козлу продала?
- Да...
Таких матерей нужно отстреливать как бешеных собак.
- Давно ты здесь?
- Уже скоро месяц...
- И все это время ты жила здесь?
- Да...
- И сколько вас таких?
- Ира, Маша, Лена... Их на всю ночь увезли... Я уже больше не могу...
Катя снова заплакала.
- Хватит сырость разводить, - погладил ее по волосам Степан. - Собирайся,
домой поедем...
- Я не хочу к маме. Я ей не нужна...
- Ко мне поедем. Я один жил. А теперь мы будем жить вместе...
- А вы не будете мне делать больно?
- Чего? - не сразу понял Степан.
А когда понял, похолодел. Эта девочка воспринимает его как полового
партнера. И неудивительно, психика ее изуродована. И все благодаря этому
ублюдку по имени Михаил Евдокимович. Спасать надо девочку. Спасать, пока не
поздно.
- Мне всегда больно, - заплакала Катя.
- Ты даже не думай, я не собираюсь пользоваться тобой. Ты будешь мне как
дочь...
- Правда? - ее лицо озарилось. Только сейчас Степан понял, какое важное
решение он принял.
- Правда...
- Вы очень сильный мужчина. Вы мне нравитесь Я хочу иметь такого отца...
Степан взял ее за руку и повел к выходу.
- А мои вещи?
- У тебя будет все новое...
Он не хотел, чтобы в ее будущее переходило хоть что-то из прошлого.
- Вы забираете Катю? - спросил его Сверчок.
Степан остановился, пристально всмотрелся в его лицо.
Этот тип окончательно пришел в себя. И уже вынашивал в голове какие-то
планы. Степан чуял, что в этих планах для него нет ничего хорошего.
- Не твое собачье дело... Если ты сообщишь Шилину о нашем разговоре, ты
труп, предупредил он.
- Да разве я не понимаю...
Сверчок лебезил перед ним. Но в глазах холодная фальшь. Такому верить
нельзя.
А потом, этот гад заставлял Катю делать гнусные вещи. Степан не
сдержался, правая его рука сама сорвалась с привязи, и Сверчок размазался по
стене.
Степан вышел из квартиры вместе с Катей. Спустился вниз.
- Ну что, командир, поехали? - спросил Кулик. Он стоял возле подъезда,
курил.
- Мы-то поедем. А от тебя, Саня, родина ждет подвига...
- Чего?
- Поднимайся к Сверчку. Я ему по роже съездил. Вроде жив... Короче,
посидишь с ним, пока Рома тебя не сменит. Глаз да глаз за ним нужен, как бы
Шилину не сообщил...
- Все понял, командир... Он сейчас один?
- Один.
- Тогда нужно спешить. Как бы прямо сейчас на Шило этот гад не вышел...
Кулика сдуло как ветром Настоящий опер, все понимает с полуслова.
Только не знает, что Сверчок в отрубе сейчас - никуда позвонить не может.
Двух 'котов' отпустили. Федот поехал домой. Рома повез Степана и Катю в
Битово. А заодно он должен был доставить сутенера Толика в отделение. Ему в
'обезьяннике' до завтрашнего вечера сидеть. А потом его Степан использует в
одном деле.
Наврал он Кате, что больше ее не повезут к клиенту. Так получилось, что
Шилин заказал на завтра именно ее. И она у него будет.
***
В Битово пробуждалась жизнь. А началась она с собачников. Парк - лучшее
место для прогулок с четвероногими ублюдками.
Герман ненавидел собак, а те не любили его. Стоит собака, никого не
трогает, ни на кого не рычит, а стоит пройти мимо нее Герману, начинает
скалить клыки. С каким бы удовольствием он перестрелял всех.
И сегодня ему пришлось пообщаться с одной сукой. Мерзкая колли забежала в
его теремок и самым наглым образом справила на него нужду.
Хорошо, рычать не стала, тем более кусаться. Она его просто не заметила.
Вернее, за бревно приняла или за что-то подобное тому. Герман
профессионал - он умел лежать без движения долгие часы, и с маскировкой у
него все в полном порядке. Конечно, если бы в теремок зашел человек, то за
бревно бы его никак не принял. Но зато бы увидел в нем натурального бомжа.
Подозрений ноль, зато презрения выше всякой нормы. Только от чужого
презрения Герман умереть не боялся.
Собачники гуляли рядом с теремком. По парковым аллеям бегали доморощенные
спортсмены. А потом все как по команде исчезли. В парке наступила тишина.
Зато ожил двор подконтрольного дома. Люди покидали его, спешили на работу.
На бревенчатый теремок на детской площадке в парке через дорогу никто не
