которой подошли Люба, Виталий и Катя. И сейчас вернется сюда, чтобы
расправиться с ним.
Круча всегда был защитником слабых. Многим он помог, немало было тех,
кого он спас от смерти. Но сейчас не в силах был спасти самого себя. Даже
сбежать не мог. Руки связаны за спиной. Другой веревкой он был привязан за
шею к дереву. Шлыков стянул узлы на совесть. И веревку качественную
подобрал.
Сначала из-за ближайшей могилы появилась Люба. Ее тянул за волосы Шлыков.
За ними шла и плакала Катя. Ее пинками подталкивала Алла. Вот твари!
- Очнулся, пес? - зло спросил Степана Шлыков. - Тем лучше. Я хочу, чтобы
ты видел свою смерть! Дешевая бутафория.
- Сюда, сучки! - Он показал Любе и Кате на место рядом со Степаном.
- Ну вот, вы все вместе, - скривилась Алла. - Виталика не хватает,
опередил он вас... Значит, Болотова убило взрывом.
- Ничего, они сейчас вслед за ним отправятся...
Было видно, что Шлыков наслаждается своим превосходством. И ему, похоже,
хотелось продлить это удовольствие.
- Ну так в чем же дело? - презрительно скривился Степан. - Давай, кончай
меня. Чего ждешь?
Он понял, что проиграл. Ему чертовски хотелось жить. Но не хотелось,
чтобы этот гад издевался над ним.
- Почему только тебя, я кончу вас всех...
- Ты что, придурок, не понимаешь, что взрыв всполошил всю округу.
Сейчас здесь будут люди...
- Какие люди? - усмехнулся Шлыков. - Вонючие колхозники с сеновала?
Или пьяный мент, один-единственный на всю деревню?..
И все же предупреждение Степана возымело действие.
- Алла, иди заводи машину. И посмотри за дорогой. Сообщи мне, если что...
Он показал на свою портативную радиостанцию, которая торчала из кармана
солдатского кителя. Идиот, нашел во что нарядиться.
- Ладно, - кивнула Алла.
Этой суке не хотелось уходить. Но она понимала, что Герман прав.
И все же она не могла отказать себе в возможности покуражиться над
пленниками.
- Ну что, тварь, добилась своего? - злорадствовала она, с ненавистью
глядя на Любу. - Задвинула меня в сторону, прибрала к рукам моего мужа...
Ну вот, теперь ты всегда будешь с ним. На небесах... Или в аду... На этот
раз ты от нас, сука, не уйдешь!
- А ты, мусор, - прошипела она, обращаясь к Степану, - кого сукой назвал?
Меня?.. Достану суку... Да не достанешь! Труп ты! Уже труп!.. Не бьет твоя
карта мою, понял? Кончай их, Гера!
Она повернулась ко всем спиной, гордо вскинула голову и зашагала по
тропинке между могилами.
- Твоя беда, мусор, что ты спал с ней, - Шлыков кивнул вслед уходящей
Алле. - Все, кто спал с ней, спят сейчас в обнимку с ангелами, - вознес он
глаза к небу. - И ты сейчас на небеса отправишься...
- Я не пойму, ты киллер или трепло? - как на грязь из-под ногтей
посмотрел на него Степан.
- Я философ, - на полном серьезе ответил Шлыков.
- Ну да, философский факультет...
- Нет, я философ по жизни. Исповедую философию смерти...
- Ух ты, - презрительно усмехнулся Степан. - Только постулаты своей
философии толкать не надо...
- Почему не надо? Надо... Но у меня нет времени. Спешу, извините...
Шлыков о чем-то подумал, усмехнулся своим же мыслям и начал поднимать
руку с пистолетом. Степан видел, как прорезает воздух острый пучок лазера.
Красная точка ползла по земле, стремительно приближалась к нему. Еще
немного, и она застынет у него на лбу.
- Дяденька, не надо! - взвизгнула Катя.
- Эй, брось 'пушку'! - послышался вдруг тусклый, но требовательный голос.
Степан повернул голову и увидел Болотова Голова вся в крови, пиджак и
рубашка иссечены гранитной крошкой, окровавленный, сам весь в пыли. Он еле
стоял на ногах. И упал бы, если б не держался одной рукой за покосившийся
крест ближайшей могилы. В другой руке у него был пистолет. Он был слаб, на
грани обморока. Но 'Макаров' держал твердой рукой, и во взгляде сила.
Виталий готов был выстрелить в любое мгновение. И он не промажет.
Шлыков сразу понял это.
И все же он медленно начал поворачиваться к нежданному противнику.
- Я сказал, брось 'пушку'! - И такая ненависть вспыхнула во взгляде
Болотова, что Шлыков разжал пальцы.
Его пистолет упал на землю.
- А теперь развяжи его. - Виталий повел 'пээмом' в сторону Степана.
И обнажил взгляду желтый ярлык на стволе. Такие наклейки бывают на
детских пистолетах.
Неужели 'Макаров' не настоящий, а всего лишь пневматическая дешевка?
Если так, то Шлыков не должен был заметить это. Но он заметил. И
рассмеялся.
- Ну, не ожидал я от тебя, Виталик, такой пакости!
- Чему радуешься, придурок? - Болотов не понимал причину веселья.
- Эту игрушку, - кивнул Шлыков на его пистолет, - я у этой сучки
забрал... Он показал на Катю.
- Да? Это интересно... - усмехнулся Виталий. Он целился в Шлыкова, но
тому не было страшно.
- Брось 'пушку', Виталик. Видишь, я же бросил... Давай наше детство
вспомним, на кулаках сойдемся... Ты же всегда меня побеждал. Сейчас моя
очередь...
- Ты видишь, я еле на ногах стою. С твоей, гад, помощью... А потом, я не
люблю американские боевики...
- Ну тогда посмотри наш, российский...
Шлыков омерзительно улыбнулся и нагнулся за своим пистолетом.
- Я знаю, Гера, что ты всегда был полным идиотом, - сказал Виталий. - И
даже понимаю, почему ты принял мой пистолет за игрушку.
- А разве это не так?
Шлыков взял свой пистолет в руку.
- Не так!
Виталий нажал на спусковой крючок.
Грохнул выстрел - пуля попала Шлыкову в грудь.
Тот захрипел и непонимающим взглядом уставился на Болотова. Он все еще не
мог поверить, что пистолет у него был настоящий.
