астрономической действительностью?
У меня нет чёткого ответа на этот вопрос, но я предполагаю, что самое эффективное объяснение движения солнца – самое математически простое, экономное. Наш мир тоже организован экономно. Наиболее адаптивной оказалась та модель, логика которой совпала с действительным устройством физического мира.
Читатели испытывают некий когнитивный диссонанс? Раньше вам казалось, что символическое описание действительности – прерогатива человека? Тогда я добью вас рассказом об особенностях языка муравьёв.
Муравьиная коммуникация изучена хуже пчелиной. К счастью, при грамотной постановке опыта можно узнать кое-что о модели действительности и этих перепончатокрылых.
Почитайте описание экспериментов Жанны Резниковой и Бориса Рябко, изучающих в Сибири коммуникацию муравьёв. Искусственное гнездо. Деревянная гребёнка с несколькими десятками зубцов. С зубца на зубец можно перейти только через основание гребёнки. Разведчику показывают корм, расположенный на одном из зубцов. Тот бежит в гнездо за подмогой и что-то «объясняет» сородичам. Пока происходит передача информации, гребенку меняют на аналогичную, лишённую запаховых меток, которые оставил муравей. Через определённое время, нужное для передачи информации, из гнезда выбегает команда. Разведчика на этом этапе пинцетом выхватывают из гнезда — чтоб не показывал путь. Это не мешает вышедшей команде прямиком направиться к нужному зубцу. Корм на него кладут уже тогда, когда выбор сделан (чтобы муравьи ориентировались по полученной информации, а не, к примеру, по запаху корма). Ориентироваться можно только по номеру зубца. Представьте себе, в этих условиях муравьи сообщают друг другу, где искать корм!
И это ещё не всё. Чем больше номер зубца, тем дольше происходит передача информации. Грубо говоря, чтобы передать, что корм на шестидесятом зубце, надо 59 раз «сказать» что-то вроде «пройди мимо этого зубца и дойди до следующего». Для такого объяснения нужно намного больше времени, чем для описания пути ко второму зубцу. Пока понятно?
А потом муравьёв приучили чаще находить корм на определённых (по счёту – никаких меток!) зубцах. Затем переложили приманку на соседние со знакомыми – и зарегистрировали сокращение времени, нужного для передачи информации.
Получается, муравьи не описывают путь от начала до конца, а передают что-то вроде команды «на два зубца раньше, чем в таком-то из недавних мест». Итак, в их системе коммуникации появились общепонятные обозначения для тех зубцов, где пища оказывалась относительно часто.
Обратите внимание на красоту этих экспериментов. Мы не знаем, как устроен язык муравьёв, но просто по времени передачи информации можно выяснить кое-что существенное относительно принципов его функционирования. И благодаря этому мы получаем свидетельства, что модель пространства, используемая муравьями, использует символы и оказывается пластичной, корректируемой во время использования! Видимо, изменяемый в зависимости от ситуации язык оказался более эффективным, чем заранее жёстко прошитая в генах однозначная схема.
Вы ещё не готовы пересмотреть своё отношение к насекомым?
Итак, описывая модели действительности, свойственные социальным перепончатокрылым (пчёлам и муравьям), мы увидели несколько их общих свойств. Они предназначены для управления движением. Они адаптивны. Они организованы экономно. Они используют символы.
И ещё одно. Они удивительно совершенны.
Возвращаясь к прошлой колонке, скажу, что мы не знаем, воспринимают ли пчёлы и муравьи мир вокруг них как непрерывный и целостный процесс или как совокупность отдельных стимулов. Но между их и нашим внутренним миром есть немало общего. А узнать это мы смогли потому, что модели в психике этих насекомых проявляются в ходе их взаимодействия друг с другом. Разве о внутреннем мире людей мы судим как-то иначе?
Кстати, работа с пространством сыграла особенную роль и в становлении наших моделей, поддерживаемых при взаимодействии людей. Наука как совокупность положений, последовательно выводимых из начальных принципов и проверяемых наблюдений, выросла из «Начал» Евклида, а сами «Начала» подвели итог опыту работы с пространством. Нет-нет, я не хочу преуменьшить роль предшественников Евклида, да и как можно преуменьшить роль «отца всех наук» Аристотеля. Но всё же первую (по крайней мере из дошедших до нас) целостную дедуктивную систему создал именно Евклид. Итак, есть кое-что общее в развитии индивидуальных моделей социальных насекомых и нашей коллективной модели действительности — науки.
А какие особенности являются для наших внутренних моделей действительности уникальными? Нет-нет, я говорю не об уникальности наших отношений со средой, которую обсуждал в серии «кофейных» колонок (эта и четыре следующих) год назад. Тогда, год назад, я намеренно отказался от обсуждения особенностей внутреннего мира разных существ. Но раз мы можем высказывать суждения о работе моделей муравьёв, мы можем задуматься и о работе собственных моделей. И какие же особенности таких моделей являются нашей прерогативой?
Об этом – не сейчас.
