— Мне не терпится услышать.
— Это не телефонный разговор. Могу я к вам заехать?
— Заезжай, если хочешь.
— Я хочу, только если ты этого хочешь.
— Ты сама предложила заехать. О своих желаниях я молчал.
— Почему тебе нравится делать мне больно, тем более в такое время?
— Мама, в какое такое время? Ты же не говоришь мне, что случилось. Мне вовсе не нравится делать тебе больно. Приезжай, и мы вонзим клыки друг в друга.
Я швырнул трубку и завопил во всю мощь легких:
— Развод!
Ожидая мать, я смотрел, как мои дочери собирают ракушки на берегу. Две девочки с каштановыми волосами, а посередине — блондинка. Им было десять, девять и семь лет соответственно. Рост и красота дочерей неизменно удивляли меня; глядя на их ладные загорелые фигурки, я ощущал некоторую собственную ущербность. Ветер трепал им волосы; их смуглые ручонки, словно по команде, поднимались, отводя пряди от глаз. Их смех сливался с шумом прибоя. Наблюдая за ними, я невольно верил в рождение богинь. Дженнифер подняла большую раковину и позвала сестер. Я встал и направился к настилу. Там же остановился сосед, собираясь поболтать с девочками.
— Мистер Брайтон, вы уверены, что эти красавицы не курили на пляже травку? — крикнул я ему.
Дочери вскинули головы, помахали на прощание ошеломленному мистеру Брайтону и через дюны и островки травы понеслись к дому. Раковины они положили на столик, у моего бокала с коктейлем.
— Па, ты всегда ставишь нас в неловкое положение перед другими, — заявила Дженнифер, старшая из троих.
— Папа, а мы нашли малюську, — пропищала младшая, Чендлер. — Она живая.
— Он живой, — поправил я, переворачивая раковину. — Будет чем поужинать сегодня.
— Здорово, пап, — обрадовалась Люси. — Отличная еда. Мясо моллюска.
— Нет, — возразила Чендлер. — Я отнесу его на берег и брошу в воду. Только представьте, как он перепугался, когда услышал, что его собираются съесть.
— Не смеши, — сказала Дженнифер. — Моллюски не понимают по-английски.
— Ты уверена, Дженнифер? — насмешливо спросила Люси. — Ты не можешь знать всего. Ты же не повелительница мира.
— Люси права, — поддержал я среднюю дочь. — Ты действительно не повелительница мира.
— Лучше бы у меня было два брата, — буркнула Дженнифер.
— Лучше бы у нас был старший брат, — с очаровательным негодованием блондинки заметила Люси.
— Па, ты хочешь съесть эту старую уродину? — осведомилась Дженнифер.
— Чендлер сойдет с ума, — заявила младшая, говоря о себе в третьем лице.
— Нет, девочки, — заключил я. — Отнесу раковину назад. Не могу слышать, когда Чендлер называет меня убийцей. А сейчас — все к папе на колени.
Все трое без особого энтузиазма забрались своими очаровательными, крепкими попами ко мне на колени. Каждую я поцеловал в шею и затылок.
— Последний год вы восседаете у меня на коленях, девочки. Все тяжелеете.
— Тяжелеем? Я уж точно не тяжелею, — ехидно усмехнулась Дженнифер. — Вот так-то, па.
— Зови меня папой.
— Только малышня зовет своих отцов папами.
— Тогда и я не буду звать тебя папой, — подала голос Чендлер.
— Мне нравится, когда меня называют папочкой — тогда я чувствую, что меня обожают. Девочки, хочу задать вам вопрос. Отвечать нужно с убийственной честностью. Не бойтесь задеть папины чувства, слушайте свое сердце.
Дженнифер подняла брови.
— Па, ты опять затеял свою игру?
— Кто самый великий из людей, которых вы встречали?
— Мама, — выпалила Люси и ухмыльнулась.
— Почти правильно, — согласился я. — А теперь еще раз. Подумайте о самом замечательном и удивительном человеке, которого вы знаете. Ответ должен буквально срываться с ваших губ.
— Ты! — выкрикнула Чендлер.
— Ах, мой ангел. Белоснежно чистый и такой смышленый ангел. Чего ты хочешь, Чендлер? Денег? Драгоценностей? Мехов? Акций и ценных бумаг? Проси чего угодно, дорогая, твой любящий папочка исполнит любое желание.
— Не убивай моллюска.
— Убить моллюска? Как можно! Лучше пошлю его в колледж, а потом пристрою в какой-нибудь бизнес.
— Па, мы уже достаточно взрослые, нечего играть с нами в разную ерунду, — упрекнула меня Дженнифер. — Нам неудобно перед своими друзьями.
— Это перед кем же?
— Перед Джонни.
— Перед этим малолетним прыщавым кретином, который вечно ходит с отвисшей челюстью и чавкает жвачкой?
— Он мой приятель, — гордо заявила Дженнифер.
— Дженнифер, он же подлиза, — хмыкнула Люси.
— Он гораздо лучше недомерка, которого нашла себе ты, — огрызнулась Дженнифер.
— Девочки, я ведь предупреждал вас насчет мальчишек. Они все противные. У них одни гадости на уме. Маленькие подлецы, от которых только пакостей и жди. То на кусты помочатся, то нос свой куда- нибудь сунут.
— Ты тоже когда-то был мальчишкой, — заметила Люси.
— Ха! Можешь представить нашего отца мальчишкой? — развеселилась Дженнифер. — Вот потеха.
— Я был совсем другим. Я был принцем, похожим на луч лунного света. Однако я не намерен вмешиваться в твою личную жизнь, Дженнифер. Ты же знаешь, я не из тех скучных папаш, которые вечно недовольны избранниками своих дочерей. Повторяю: я не намерен вмешиваться. Это твой выбор и твоя жизнь. И вообще, девочки, как только закончите медицинский колледж, можете выходить замуж за кого хотите.
— Я не собираюсь учиться в медицинском колледже, — сказала Люси. — Достаточно мамы, которой приходится разглядывать чужие задницы. Буду поэтессой, как Саванна.
— Что ж, тогда выходи замуж, когда издашь первую книгу. Не возражаю. Я же не самодур.
— Выйду замуж, когда захочу, — возразила Люси. — Зачем мне твое разрешение? Тогда я уже буду взрослой женщиной.
— Вот это сила духа. — Я захлопал в ладоши. — Правильно, Люси. Нечего принимать всерьез родительские речи. Это самое главное правило в жизни. Крепко его заучите и следуйте ему.
— Ты только так говоришь, папа. — Чендлер уперлась головой в мой подбородок. — То есть па, — быстро добавила она.
— И все-таки запомните мои слова, — продолжал я. — Родители существуют на земле с единственной целью — портить жизнь собственным детям. Таков один из важнейших божьих законов. Слушайте внимательно. Ваша задача — убедить нас с мамой, что вы думаете и поступаете так, как мы вам велим. Но на самом деле все иначе: у вас свои мысли и свои тайные дела. Просто мы с мамой вас достаем.
— А как вы нас достаете? — удивилась Дженнифер.
— Нам стыдно перед друзьями за отца, — подсказала Люси.
— Речь не об этом, — пояснил я. — Но знаю точно, мы с мамой каждый день понемногу достаем вас, хотя не отдаем себе в этом отчета. Мы бы не мучили вас, потому что крепко любим. Но мы родители, и наша обязанность — портить вам жизнь. Понятно?
