Глава 10
Я стоял в Центральном парке и смотрел на белого медведя, достойно переносившего июньский зной. За моей спиной высились небоскребы, огибавшие парк с юга. От них тянулась громадная тень, она накрывала собой почти всю площадь зоопарка, однако ее прохлада ненамного облегчала участь животных. В небе между зоопарком и отелем «Шерри-Недерланд» парил одинокий голубь. Посетители зоопарка даже не заметили, как с высоты двухсот футов на голубя камнем упал ястреб. Растопыренные когти хищника вонзились в голубиную спину. Хрустнули косточки; на клетку с бабуином упали перья. Наверное, голубь, как и я, думал, что жизнь в Нью-Йорке убережет его от ястребов, но город оказался неистощим на сюрпризы. Не знаю почему, но, проходя через зоопарк, я каждый раз рассчитываю увидеть диковинных зверей, смотрящих на меня из сумрака клеток. Например, единорога, точащего завитки своего рога о прутья решетки. Или огнедышащих драконов, сжигающих газеты, что вечно валяются в проходах между клетками. Но вместо этого мой взгляд натыкается на ланей, пугливо царапающих копытами утоптанную землю, и оцелотов, занятых ловлей манхэттенских блох в своих нарядных шкурах.
Я шел в парк, где у меня была назначена встреча с сыном Сьюзен Лоуэнстайн. Я выбрал наиболее короткую дорогу. По пути я то и дело задирал голову, ожидая увидеть еще одного ястреба, но видел лишь небоскребы.
Бернард Вудруфф уже ждал меня под молодым дубом. Он жил неподалеку, в одном из богатых домов у западной границы парка. Приблизившись, я отметил, что мальчишка унаследовал от матери живое миловидное лицо, однако нос ему достался отцовский. Бернард оказался выше, чем я ожидал. У него были длинные изящные руки. Сейчас, когда он стоял, его пальцы почти достигали колен. Худощавое лицо украшала копна великолепных черных вьющихся волос. Но меня сразу насторожило выражение лица Бернарда. Мальчик едва сдерживал свое презрение. Характерная для подростков оттопыренная нижняя губа, нарочитое пренебрежение и легкая усмешка. Часто мальчишки, не отличающиеся силой, прячут за такой усмешкой свои страхи и неуверенность. Бернард старался казаться эдаким тертым манхэттенским парнем, уличным бойцом, закаленным в потасовках. По его понятиям, я уже был старым. Старый тренер, воспитавший несколько поколений таких ребят. Мы еще не сказали ни слова, но где-то в глубине темных глаз Бернарда я увидел отблески ночных молний и услышал отдаленные раскаты грома — отзвуки его маленькой войны с большим миром.
— Привет, Бернард! — крикнул я издали, чтобы не напугать его своим появлением. — Я Том Винго.
Парень лишь устремил на меня скучающий и недоверчивый взгляд.
— Я так и подумал, что это вы, — произнес он, когда я с ним поравнялся.
— Как дела? — поинтересовался я, протягивая руку.
— Лучше не бывает.
Бернард смотрел не на меня, а поток автомобилей за пределами парка. Пожимать мне руку он не собирался.
— В такой день приятно погонять мяч. Согласен?
— Можно, — недружелюбным тоном отозвался мальчишка.
Наша первая встреча явно не обещала быть легкой.
— Давно ждешь? — уточнил я.
— Порядочно, — ответил он не столько мне, сколько машинам.
— Понимаешь, я заблудился, — сознался я. — Всегда теряюсь в Центральном парке. И всегда он оказывается больше, чем в прошлый раз.
— Никто и не просил вас сюда приходить, — огрызнулся Бернард, удостоив меня коротким взглядом.
— Ошибаешься, тигренок, — возразил я, понижая голос. — Твоя мама просила.
Я начал уставать от неуклюжих дерзостей Бернарда.
— Она заставляет меня делать то, чего я не хочу.
— Неужели?
— Да, — лениво процедил Бернард. — Представьте себе.
— Не желаешь, чтобы я тебя тренировал?
— До вас быстро допирает. Это хорошо, — усмехнулся Бернард. — И потом, у меня в школе есть тренер.
— В прошлом году ты участвовал в играх? — осведомился я, чувствуя, что парень уловил в моем голосе нотки сомнения.
— Тогда я был новичком.
— Я тебя спрашиваю, участвовал ли ты в играх? — повторил я свой вопрос.
— Нет. Кстати, где вы тренируете?
— В Южной Каролине.
— Ого, — засмеялся он. — Рассадник чемпионов.
— Нет, Бернард, не рассадник чемпионов. — Я начал раздражаться. — Но смею тебя заверить, что вырастил ребят, которые любую команду из твоей Академии Филипса размажут по полю и выкинут в Атлантический океан.
— Откуда вы знаете? — Бернард пренебрежительно скривил губы.
— Знаю, потому что не связываюсь с богатенькими мальчиками, которых родители отправляют в закрытые частные школы, чтобы не путались у них под ногами.
Я заметил, что Бернард встрепенулся, — я задел в его душе какую-то болезненную струну. Однако мне вовсе не хотелось на него давить.
— И еще, никто из моих парней не играет на скрипке. Они вообще не переваривают пай- мальчиков.
— Да, — вздохнул Бернард. — Могу поспорить, что никого из них не заставляли пиликать на скрипке.
— Я тебя не принуждаю тренироваться. Не люблю зря тратить время на сопливых умников. Я тренирую ребят, которым действительно нравится спорт, а не тех, кого заставляют мамочки.
— В прошлом году мама даже не знала, что я занимаюсь футболом.
— Бернард, в прошлом году этого быть не могло, — возразил я, удивляясь его упорному нежеланию смотреть мне в глаза. — Пару минут назад ты сам говорил, что не участвовал в играх.
— Да как вы не понимаете? — заскулил он. — Я же отстал от других ребят. Я впервые попал в школу, где есть футбольная команда.
— Какое у тебя место на поле? — уточнил я.
— Квотербек.
— Я тоже был квотербеком.
— Подумаешь! — Ухмылка Бернарда исказила правую половину лица. — Я пришел сюда сказать, что мне не нужны занятия с вами.
Я кинул ему мяч с боковой подачи, и мальчишка ловко поймал его. Я отбежал на десять ярдов.
— Бросай на меня.
Его подача была вихляющей, но точной. И захват был мягким. Тем не менее я поднял с травы мяч и молча зашагал к выходу из Центрального парка. Я был уверен, что в этот момент он буравит меня глазами.
— Эй, куда же вы? — не выдержал Бернард.
— В гостиницу, — не поворачиваясь, бросил я.
Я услышал шаги за спиной. Парень догнал меня.
— Почему? — удивился он.
— Потому что ты, детка, гроша ломаного не стоишь, — сердито пробубнил я. — Иди домой,
