его жизни была и есть только одна женщина. Это у него от отца. Странная штука — кровь. Ей легче породить в новом поколении фанатика, чем такую, как я. Хотя меня и обожали все подряд.
— Но к деду тоже все хорошо относятся, — заметил я, охваченный внезапным сочувствием к Амосу.
— Том, это потому, что он одержим идеей. Каждый год он взваливает себе на спину этот крест. Кому нужна жизнь со святым? Я бы предпочла вместе выпить и посмеяться.
— Толита, но ты ведь все равно любишь деда, — упирался я.
— Любовь, — произнесла бабушка, словно пробуя это слово на вкус. — Да, допустим, я действительно его люблю. Должна быть привязанность к тому, к кому всегда можно вернуться, чей дом тебя ждет. Я тут думала о времени. Не о любви. О времени. Они каким-то образом взаимосвязаны. Я не настолько умна, чтобы выразиться точнее. Почти одинаковое количество лет я была замужем за вашим дедом и за Папой Джоном. Но когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что с Папой Джоном я прожила всего несколько дней — настолько я была счастлива. А с вашим дедом — века.
— Вот разговор взрослых людей, — с гордостью заявила Саванна. — Я так давно этого ждала.
— Пойми, Саванна, мама с папой пытаются уберечь вас от некоторых вещей, о которых вам рано знать. Они осуждают меня. Но раз у нас взрослый разговор, вашим родителям ни к чему знать о нем.
— Буду молчать, — пообещала Саванна. — Но Том — он иногда ведет себя как маленький.
— Толита, как ты думаешь, отец пережил то, что ты его бросила в детстве? — спросил я, игнорируя намеки сестры.
— В семейных отношениях можно простить едва ли не все. Есть вещи, которых друзьям не простил бы, а родителям прощаешь, потому что родители — это совсем другое. Вот вам и первый взрослый урок. Будут и другие, куда хуже этого, и вам придется их выучить.
— Надо помочь деду с крестом, — опомнился я.
— А мне — сходить в винный магазинчик, — сообщила Толита.
— Ты опять вдрызг напьешься в Страстную пятницу?
— Какой же ты грубый, Том, — поморщилась Саванна.
Но Толита лишь рассмеялась.
— Чем еще я могу ответить на его «крестный путь»? Заодно напомню Амосу, что не была и никогда не буду его собственностью. Разумеется, несколько дней назад он спрашивал у Бога позволения на свой балаган и, естественно, получил добро. Так что отговаривать вашего деда бесполезно.
— Он просто ведет себя как благочестивый христианин. Так он мне объяснял, — защищал я деда. — И он считает, что если с миром все было бы в порядке, то весь Коллетон таскал бы вместе с ним кресты на спине.
— Тогда бы всех жителей упрятали по психбольницам. Поверь, Том, я вовсе не против религиозности. Надеюсь, и ты вырастешь христианином. Но, черт побери, зачем так серьезно ко всему относиться?
— Толита, а ты грешница? — спросила Саванна. — Как по-твоему, ты попадешь на небо?
— Я не сделала ничего такого, что заслуживало бы вечных мук в адском пламени. Любой бог, обрекающий души на такие муки, недостоин называться богом. Я искренне старалась жить интересно, и едва ли это кому-то помешало.
— А у деда тоже была интересная жизнь? — осведомился я.
— Том, ты задаешь глупейшие вопросы, — отчитала меня Саванна.
— Видишь ли, у каждого свои предпочтения. Не забывай об этом. Когда ваш дед стриг чужие волосы, а ваши родители ловили крабов и чистили креветки, я ехала по Хайберскому проходу[119], переодевшись афганским воином. Возможно, вы никогда больше не встретите человека, сделавшего то же самое.
— Но в итоге ты оказалась в Коллетоне, — возразил я. — Какой смысл тогда в твоих путешествиях? Зачем возвращаться туда, откуда все начиналось?
— Просто я начисто истратила все деньги, — призналась бабушка. — И еще я не сумела осуществить все задуманное.
— На мой взгляд, ты — единственный успех нашей семьи, — заявила Саванна. — Я действительно так думаю. Ты пример для меня. Я смотрю на тебя и верю, что отсюда можно вырваться.
— Тебе что-то передалось от Толиты, девочка. Я это почувствовала, когда ты еще была совсем малышкой. Но будь мудрее меня. Я славилась необузданностью, но не умом. Тогда женщинам приходилось трудно. Намного труднее. Если сможешь — выбирайся отсюда. Коллетон — сладостная отрава, но тем не менее отрава. Если она проникнет в душу, ее оттуда ничем не изничтожишь. Странная штука. Я видела множество мест в Европе, Африке, Азии. Некоторые были настолько прекрасны, что хотелось плакать. Но ни одно из них не было красивее Коллетона, это правда. Ни одно не заставило меня забыть здешние болота и реку. Куда ни отправься — заберешь запах этого места с собой. Хорошо это или плохо — не знаю.
Толита встала и разожгла плиту. День клонился к вечеру. Прохладный воздух замер. Вверх по реке двигалась баржа, груженная лесом. Дед помахал матросам. Те ответили протяжным гудком, и тут же крылья моста начали расходиться.
— Идите, поболтайте с Амосом, — велела Толита. — А я займусь обедом. Да, принесите с реки пару дюжин устриц. Я их сделаю на закуску, пока готовится курятина.
Мы спустились на задний двор и очутились в совсем ином мире — мире деда Винго. Он как раз в это время поднял крест на плечо и сделал несколько шагов по траве, проверяя колесо. Оно слегка поскрипывало.
— Привет, ребятишки, — улыбнулся дед. — Так до конца и не убрал этот звук.
— Здравствуй, дед.
Мы подбежали и расцеловали Амоса, согнувшегося под тяжестью креста.
— Ну и как выглядит крест? — обеспокоенно спросил дед. — Только честно. Не бойтесь задеть чувства вашего деда. Колесо не портит общий вид?
— По мне, так очень даже красиво, — заверила Саванна и тут же добавила: — Правда, я никогда не видела крестов с колесом.
— В прошлом году после Страстной пятницы я целую неделю провалялся в постели. Тогда и придумал подставить колесо. Одно беспокоит: люди могут неправильно это истолковать.
— Они поймут, — успокоил я деда.
— Этой зимой крест промок от дождей. Центральная балка начала гнить. Наверное, на будущий год придется сколачивать новый. Может, сделаю полегче, если найду подходящую породу дерева.
— Дед, почему бы тебе не удалиться на покой? — поинтересовалась Саванна. — В церкви есть мужчины помоложе. Передашь эстафету кому-нибудь из них.
— Девочка моя, я много размышлял об этом, — вздохнул дед. — Я надеялся передать свою миссию Люку или Тому. Я молился нашему милостивому Господу. Было бы здорово сохранить эту традицию в нашей семье. Как ты считаешь?
— Уверена, Тому бы очень понравилось носить крест, — решила за меня Саванна. — Знаешь, дед, я тоже просила Бога об этом.
Я ущипнул Саванну за руку и сказал:
— Дед, Толита просила нас набрать устриц на закуску. Пойдешь с нами?
— С превеликой радостью, ребятки. Но вначале, Том, прокати крест до гаража. Я все-таки хочу разобраться, откуда идет этот скрип.
— Том с удовольствием тебе поможет, — ехидно улыбнулась Саванна. — Заодно и поупражняется на будущее.
Я взял крест, уложил на правое плечо и быстро повез по двору. Из кухни донеслись бабушкины смешки.
— Достаточно, дитя мое, — остановил меня дед. — Теперь я понял, откуда звук.
Он нагнулся, взял ржавую масленку и приставил ее хоботок к нужному месту.
— Полагаю, теперь все в порядке. Попробуй еще раз.
Я вновь угрюмо двинулся по двору, стараясь не обращать внимания на довольную Саванну и бабушку, которая прилипла к окну и всхлипывала от хохота. Дед, конечно же, не замечал никаких насмешек и издевок.
