Пройдет трамвай, и в беге колесаВзметнутся листья вихрем золотистым,Прохожий в парке подзывает псаРассеянным и приглушенным свистом.Да, осень, осень. Всё обречено, —И взмах руки в заштопанной перчатке,И стук мяча на теннисной площадке,И музыка в пустынном казино.Какая жалость в мире разлита,Как предана душа воспоминаньям, —Каким испепеляющим лобзаньямМир отдает прохладные уста.
1939
* * *
Горят широкие листыОсенней трепетной любовью,Бульвары густо налитыСентябрьским золотом и кровью.Томись, душа моя, томись, —Вечерний воздух свеж и влажен,Как музыка струится высьВдоль городских высоких скважин.Цветут блаженной синевойВсе тени, трепеты и звуки, —Не вскинуть ли над головойБессильные от счастья руки?Не закружиться ль в вышинеСверкающего листопада,Не прикоснуться ли и мнеК живому творчеству распада?
* * *
Не обвиняй. Любовь не обвиняет.Прошедший день был холоден и пуст,Я молча пил дыханье бледных уст,И видел я, как за ночь смятый кустПоследнюю листву свою роняет.Как широко раскрылись облака —Дым вечности — без жизни и движенья, —Казалось мне — огромная рукаТам начертала наши отраженья.Два образа из вымыслов моих,Обвеянных и бурями и снами, —Ночь близкая соединила ихИ вознесла торжественно над нами.
