того момента, как он попросил у Вовы два часа на «ответ», прошел один час пятьдесят пять минут.
Юра отправился к отцу. Оба были под впечатлением от происшедшего, почти в шоке, но что сделано, то сделано. Юра пожил несколько дней у Александра Сергеевича, а тот тем временем по своим каналам навел справки в районном отделе внутренних дел.
Оказалось, что в лоскуты избитого Вову доставили в больницу, оттуда позвонили в милицию, приехал дежурный оперативник… Хотя Вова разыгрывал из себя блатного, а блатной не должен обращаться за помощью к правоохранительным органам и давать им показания, сыктывкарский тяжеловес нарушил это правило. Он написал заявление, обвинив Юру в злостном хулиганстве и беспричинном покушении на его жизнь. Сейчас по данному факту медленно проводилась рутинная проверка, в результатах которой никто из правоохранителей не был лично заинтересован.
Выяснив обстановку. Александр Сергеевич отправился к начальнику уголовного розыска, представился и рассказал, как обстояло все на самом деле.
— Ну что ж, — равнодушно сказал начальник. — Вот потерпевший завтра придет, и вы можете с ним поговорить. Если он заберет заявление, мы тут же прекратим проверку!
На следующий день в назначенное время Александр Сергеевич ждал возле отдела милиции. Поскольку сам он не отличается внушительной комплекцией и недюжинной физической силой, то на всякий случай взял с собой двух огромных охранников из своего агентства, знавших, как себя вести в подобных ситуациях.
Вскоре появился и некогда грозный Вова. Вид он имел далеко не бравый: рука в гипсе на перевязи, нога в гипсе, голова забинтована, лицо посинело и распухло. Передвигался он на костылях, широко расставляя ноги.
— Здравствуйте, вы Вова? — вежливо спросил Александр Сергеевич. — А я Юрин папа…
Борец шарахнулся в сторону, едва удержавшись на костылях.
— A-а, ты решил меня добить! Пришел со своими бандитами! Мало того, что вы со мной сделали! — закричал он и не успокаивался до тех пор, пока Александр Сергеевич не приказал охранникам отойти в сторону. Они остались наедине. Разговор проходил на повышенных тонах.
— Вы мне что с машиной сделали?! Нет. ты видел, как машину побили? Там все менять надо: и крылья, и двери, и капот, и крышу! Короче, весь кузов придется заменить! Знаешь, сколько это стоит?
Вова был настолько возмущен разбитой машиной, что даже не предъявлял претензий по поводу того, что был сам искалечен.
— Ну, ты же первый разбил Юрину машину, — сказал Александр Сергеевич. — И ему угрожал, и его девушке! Ты сам заварил эту кашу, а значит, сам во всем виноват!
Длительность и бесплодность судебной волокиты привели к тому, что люди перестали обращаться за справедливостью в официальные суды. Они предпочитают «черный арбитраж», «разборки» и «терки», решения которых куда более быстры, эффективны, а главное — действенны. Хотя со справедливостью здесь тоже напряженка…
«Теневое» правосудие выработало свою систему доказательств, терминов и принципов. Так вот. по всем «правилам», бандитским «понятиям» и воровским «законам» Вова действительно был во всем виноват. Особенно сейчас, когда он стоял на костылях и вроде как оправдывался. Если бы Юра лежал в гипсе, а Вова со своим другом чинили ему «разбор», то справедливость выглядела бы совсем по- другому.
— Я вашу тачку только слегка помял. — не хотел сразу сдаваться борец. — А мою вообще в металлолом превратили…
— Так ты что, хочешь, чтобы тебе доплатили? — спросил Александр Сергеевич без всякой задней мысли, но для Вовы вопрос прозвучал двусмысленно, как слабо замаскированная угроза.
— Ничего я не хочу, — мрачно буркнул он.
— Ну, раз так, то забирай заявление и расходимся, — предложил Александр Сергеевич. — Никто никому не должен. Согласен?
После короткого раздумья борец кивнул и. тяжело переставляя костыли, двинулся ко входу в райотдел. Конечно, его такой исход не устраивал, но продолжать конфронтацию и смотреть, что получится дальше, он не рискнул.
На этом правовая сторона вопроса была закрыта. Никакого уголовного дела по данному факту не возбуждалось: с юридической точки зрения ничего не произошло — не разбили машину Юре. его не оскорбляли, не угрожали ему убийством, а его девушке изнасилованием, не разбивали машину борцу, не избивали его самого… Ничего этого юридически не было.
Впрочем, в наше время правовая сторона любого вопроса куда менее значима, чем фактическая. А неправовые последствия этой истории, как говорится, имели место. Могучие сыктывкарские тяжеловесы, пытавшиеся «делать погоду» в Москве, на Юре обломались и исчезли из активной жизни начисто. Друг Вовы уехал на другой день после происшедшего, и больше его никто не видел. Сам Вова, немного поправив здоровье, тоже пропал навсегда.
Юра во дворе приобрел славу народного героя.
— Ты правильно с ними сделал. — шептали сидящие у подъездов бабульки. — это ж хулиганы, бандиты. Мы все их боялись… Молодец!
Когда дворники, собирая листья в тележку, увидели, что приблизились к машине, к которой направляется Юра. они с извинениями откатили тележку подальше.
А место, на которое поставил Юра автомобиль в тот злосчастный день, никто и никогда не занимал. Он приезжал в любое время суток, как ночью, так и ранним утром или днем, и это место было всегда свободно.
Сам Юра и Александр Сергеевич вспоминают эту историю с ужасом и больше обращаться к авторитетному знакомому не собираются.
— Хорошо, что так обошлось. — говорит видавший виды Александр Сергеевич. — А если бы они убили этого Вову? Запросто могли!
И. помолчав, со вздохом добавляет:
— Но по-другому разрулить ситуацию было нельзя!
И Юра согласно кивает:
— Да, по-другому ничего бы не вышло. Отбили бы мне голову — и все дела…
И они совершенно правы.
Приложение
Данил Корецкий
Дежурный по роте. 1970 год
До двух километров прямой наводкой
