«Новый Китай» Мао. Позже, основательно пропитавшись им, он говорит ей:
— Я заметил, что китайская жизнь близка латиноамериканской. У коренных жителей такие же трудности, как у нас. Одна только планетарная политика сможет их разрешить.
Возбужденный «Новым Китаем», Эрнесто уже готов вести Ильду на Великую стену. Китайский колосс зачаровывает его. После своих соотечественников Ильда сводит его с кубинцами. Эрнесто вспомнил о своей встрече с Каликсто Гарсией и Северино Росселей в Сан-Хосе Коста-Рики.
31 декабря 1953 года на 6-й Авеню, в доме Мирны Торрес, дочери никарагуанского беженца, на встрече нового года, он представлен Марио Дальмо, Армандо Арен-сибиа и Антонио Дарио Лопесу. Знакомится он и с Нико Лопесом, Эль Флако[9]. Атаковавший казарму Байямо 26 июля 1953 года, день Монкады в Сантьяго, тот хранит непоколебимую веру в победу кубинских революционеров. Эрнесто просит его рассказать все, что знает о Кастро, который все более вырисовывается в его глазах как личность на международной сцене. Он встречается с семейством Роа, отцом и сыном, оба носят имя Рауль, и их матерью, Адой Кури, кардиологом. Отец руководит журналом
В Мексике все имена аргентинцев начинались с
Однажды на вечеринке у Мирны Торрес Эрнесто приглашает Ильду на танго. Он шаркает ногами, как конькобежец. Эта особая манера танцевать, не отрывая ног, умиляет и забавляет его партнершу.
Небольшая группа из пятнадцати человек, большей частью кубинцы, продолжает вечеринку на природе. Из еды у них колбаса, картошка. Время от времени они садятся на лошадей. Упражнение, в котором Эрнесто нет равных, удобнее выполнять на жеребце, нежели на танцевальной площадке. Галоп напоминает ему детство в Альта-Грасиа, когда он скакал с гаучо.
Став другом Ильды, красавчик-аргентинец взял себе в голову стать ее мужем. Весьма своеобразно сообщает ей об этом, наслаждаясь природой:
— Ты здорова, от здоровых родителей, значит ничто не препятствует тому, чтобы я получил твою руку…
Если он не получает тотчас символическую руку, но его и не отталкивают посреди цветущего поля:
— Дай мне время подумать, проверить, что говоришь серьезно.
Пока что Ильда покорена его политической убежденностью.
Однажды Эрнесто, подстрекаемый Гуало, стучит в ее дверь, прося финансовой помощи: они на улице! Ильда со своей стипендией Института народного хозяйства, часть которой она каждый месяц отправляет родителям, тем более не при деньгах. Пустяки! Она достает из шкатулки золотые медаль и кольцо, в ломбарде за них дадут некоторую сумму. Ильда, помогая Эрнесто, удостаивается редкого доверия, если вспомнить, как он отказал в этом своему отцу!
Оба аргентинца начинают распродавать все, что попадется под руку: религиозные изображения, статуэтку Христа, деревянные фигурки святых, чтобы собрать деньги для выкупа залога. Операция проведена в рекордный срок. Честь обязывает! В течение этого времени Эрнесто работает бесплатно в госпитале конституционного правительства. Он много читает и активно встречается с кубинцами, которые подробно рассказывают ему о том, что происходит на острове. Так формирует он свои революционные взгляды, мечтает о борьбе. Чукикамата был откровением, Монкада становится наваждением. Они были там, он — нет…
В Гватемале, на земле майя, единственных мезоамериканцев, знавших бетон, в этой маленькой стране, где стучит сердце Центральной Америки, к югу от Мексики, к северу от Сальвадора и Гондураса, там, где народы оказались между Северной Америкой, глашатаем мира, основанного на долларе, и Южной Америкой, которая идет наощупь в унылой и мучительной темноте, именно здесь, между Карибами и Тихим океаном, он продолжает превращаться в Че Гевару.
— Поскольку человек человеку волк, он будет бороться на стороне угнетенных и слабых, — подтверждает сегодня Альберто Гранадо.
Романтик? Вероятно. Наверное. Из тех романтиков — с сознанием, сердцем и совестью — человек с тремя «С».
Сомнений нет, в Сиудад-Гватемале Эрнесто выбрал свой лагерь. Он на стороне индейцев. Всех — потомков инков, ацтеков, майя и краснокожих Севера. Он с теми, кого считает настоящими американцами.
В феврале 1954 года над маленьким анархистским государством президента Жакобо Арбенса сгущаются тучи. Смесь культур бурлит, разогревает умы, будоражит дух там, на севере, со стороны Каса- Бланки. Распространяются тревожные вести, что страна скоро будет оккупирована. Эрнесто этот факт приводит в сильное возбуждение. Он знает членов правительства. Не появился ли он в Сиудад-Гватемале, имея рекомендательное письмо к Хуану Анхелю Нуньесу Агуиляру, одному из близких соратников президента? Он готов, если нужно, взяться за оружие. 21 февраля, когда психоз страха начинает охватывать город, Эрнесто звонит Ильде и приглашает ее на митинг по поводу годовщины никарагуанского борца Аугусто Сесара Сандино. Он ошеломляет свою «нареченную», появившись в великолепном сером костюме, подаренном Гуало незадолго до отъезда того в Аргентину. Но через два дня его сотрясает ужасный приступ астмы…
— Меня к постели приковала астма…
Прибыв на 5-ю улицу в старенький и бедный пансион, где обитает Эрнесто, один после отъезда Гуало, Ильда впадает в шок. Вид человека, которого она любит, невозможно описать. Лежит в кресле около двери, бледный как мертвец. При каждом вдохе грудная клетка издает легкий свист. Но Ильда быстро убеждается в силе его характера.
— Найди чистый шприц и ампулу в тумбочке, а еще вату и спирт, — спокойно произносит он.
Ильда все выполняет. И видит, как он сам делает себе укол, привычка с десятилетнего возраста. Она замечает, пока идет к креслу, что ампула — с адреналином. Отказываясь от чьей-либо помощи, Эрнесто медленно поднимается с кресла. Сила его характера и внутренняя дисциплина производят впечатление на Ильду, которая разговаривает теперь с хозяйкой, принесшей больному поесть — рис и яблоко. Та поясняет:
— Ничего, кроме этого, ведь все случилось после вечеринки по поводу отъезда их друга, перебрали, вот и приступ.
Ильда не может удержаться:
— Как жаль, что такой сильный человек, который столько может сделать для общества, и так ослаблен. На его месте я бы пустила себе пулю в лоб. Никогда не смогла бы выдержать такие мучения.
Есть версия, несмотря на опровержение его дочери Ильдиты, что именно так все и произойдет. С той лишь разницей, что в боливийском местечке Чако пулю пустит другой. Был ли у Че убийца, как считал Насер? Можно долго спорить по этому поводу. Скажем, что Эрнесто прожил на земле сверх того, как ему удалось не задохнуться от астмы. Трудно представить его заканчивающим свои дни в домашних тапочках, у огня. Он боролся до предела, когда понял, что уже нельзя победить…
Еще три вечера Ильда будет приходить в пансион Ториель навещать больного. Редкие моменты близости, в течение которых ей открывается вся глубина Эрнесто, особенно его склонность к поэзии. Она приносит ему поэмы перуанца Сесара Валлехо и других, опубликованные в местной прессе. Одна из них, «Твое имя», особенно понравилась Эрнесто. Он учит ее наизусть и читает Ильде. То, что он знает творчество Неруды, еще более их сближает. Он называет ей своих любимых поэтов, пишущих на испанском языке, — Федерико Гарсиа Лорка, Мигель Эрнандес, Габриэлла Мистраль и аргентинцев — Хосе Эрнандес, автор поэмы «Мартин Фьерро», которую он знает наизусть, а также Хорхе Луис Боргес, Леопольдо
