преступления. Как только я сказал об этом Лою Коллинзу и убедил его в том, что его сестра невиновна, он сразу же раскис и сознался, что наговорил на себя, чтобы спасти сестру. Все, как видите, очень просто!
— Уф!.. — вздохнул я с облегчением и осушил свой бокал. — Здорово вы меня провели! Я уж было подумал, что вы упрятали несчастную девушку в тюрьму!
— Нет. Она уже нас не интересует. Колинскими сейчас займется эмиграционная полиция…
— Как, их все-таки арестуют?
— М-м… Как вам сказать? Не совсем так, конечно. Но, согласитесь сами, когда люди, нелегально проживающие у нас в стране, оказываются замешанными в таком серьезном деле… Одним словом, я думаю, что их куда-нибудь вышлют в административном порядке или отпустят под залог. Ничего страшного! Вы, писатели, любите все усложнять. — Карриган улыбался, видимо довольный впечатлением, которое произвели на меня его рассуждения. Теперь его голос звучал уверенно, даже насмешливо. — А между прочим, в жизни все очень просто и естественно. Конечно, за исключением того, что показывает Риплей в своей выставке «Живых курьезов», хо-хо! Вот там уж действительно: хотите — верьте, хотите — нет…
Веселый тон Карригана меня задел.
— Вы правы! — ответил я раздраженно. — Но вы еще забыли о том, что показывают в аттракционе «Казнь на электрическом стуле»!
Карриган не заметил моего настроения.
— Вы смотрели? — спросил он с интересом. — Но ведь это же все чепуха! Рассчитано на то, чтобы произвести впечатление на непосвященных. Взять хотя бы сам электрический стул. Правда, таким его показывают повсюду: и в кинофильмах, и в рисунках, но, уверяю вас, настоящий, когда он, конечно, без проводов и ремней, — это почти обыкновенное деревянное кресло, на которое никто не обратил бы внимания. Я уже не говорю о самой сцене казни. На самом деле все происходит куда проще.
— И вы… вы знаете, как это происходит?
— Еще бы! Я ведь начал свою службу в тюрьме «Синг-Синг». Двенадцать лет!.. — и добавил с гордостью: — Теперь там служит мой сын.
— Вот как! Ваш сын тоже полицейский?
— Нет. Он священник. В тюремной церкви.
Трудно сказать, куда бы нас увлек дальнейший разговор, если бы в это время не раздался резкий телефонный звонок. Карриган подошел к письменному столу.
— Алло! Да, да, привет… Сейчас! — и протянул мне трубку: — Вас. Это Джо…
«Сейчас он будет извиняться за неверные сведения…» — подумал я, но ошибся. Наш короткий разговор стоит того, чтобы его привести полностью.
— Старик, у тебя есть десять тысяч? — Джо, как всегда, страшно спешил и обходился без лишних слов. — Ты слышишь меня? Мне нужны срочно десять тысяч долларов! В крайнем случае — пять!
— Ты что, с ума сошел? Откуда я их возьму?..
— Ну ладно. Может быть, это даже к лучшему. Тогда вот что: приходи в кафе «Тиволи», что на Шестнадцатой улице, в Гринвиче. Через час. Ну, пока! Только, смотри, обязательно…
Я хотел ему сказать, что теперь уже некуда спешить. Лой Коллинз в убийстве невиновен. И вообще на сегодня с меня хватит его «новостей», но в трубке послышались частые гудки. Ну, да бог с ним! Теперь, по крайней мере, у меня есть предлог, чтобы уехать отсюда.
— Вы знаете, Карриган, к сожалению, через час мне надо быть в Гринвиче.
— Вы приехали на машине?
— Нет.
— Ну, тогда вы успеете. Подземка совсем рядом с нами. До Манхэттена идет экспресс, всего двадцать пять минут. Я тоже думаю сегодня поехать на Кони-Айленд.
— Как, опять?
— Что поделаешь! Поиск преступника всегда начинается с места происшествия. А мы сегодня стоим на том же самом месте, откуда начали свои поиски.
— Но ведь все предположения…
— …оказались неверными, вы хотите сказать? Ну что ж, вы правы. И все-таки остаются те же самые вещественные доказательства. И мы продолжаем искать того же худого брюнета среднего роста, одетого во время убийства в темно-синий костюм…
— У вас есть новая версия?
Мы разговаривали стоя, готовые в любую минуту распрощаться. Но ведь известно: самые интересные разговоры ведутся как раз в такие минуты.
— Знаете… — Карриган задумчиво потер лоб. — Когда проваливается первая версия, все остальные кажутся тоже чем-то несостоятельными. Я много думал о кассирше музея…
— О мисс Паризини?
— Да. Вернее, о ее женихе Чарлзе Ларроти. Его приметы совпадают с приметами убийцы: рост, цвет волос, костюм и даже… перчатки! Дело в том, что он официант. В ресторане, где он работает, все официанты носят точно такие же перчатки, как те, которые мы нашли в музее.
— А можно проверить, где он был в день убийства?
— Я проверил. Он был в Кони-Айленде. — И Карриган добавил, опережая мои вопросы: — Заходил к своей невесте. Один. Его видели несколько человек. В том числе… Вы помните зубного врача, который дал интервью для вашей газеты? Ну, тот, который утверждал, что видел в музее «живую куклу»?
— Да ведь это чистейшей воды реклама!
— Знаю. И все-таки в день убийства этот тип действительно был в музее. И дважды видел там Чарлза Ларроти.
— Но зачем же тогда стала бы мисс Паризини просить, чтобы о ней написали в газете и чтобы обязательно поместили ее портрет? Я думаю, что настоящий преступник вел бы себя иначе…
— Она просила об этом? — перебил меня Карриган. — Интересно! Жаль, что вы мне этого не сказали раньше… Нет, нет! — Он улыбнулся, заметив мое замешательство. — Сам по себе этот факт ни о чем не говорит. Он ведь тоже относится к разряду эмоциональных! Но, может быть, мисс Паризини хотела фигурировать среди тех свидетелей, которых пресса и полиция бесспорно относит к случайным? А как вы думаете?
— А значок служащих Кони-Айленда, что вы нашли возле окна, через которое выпрыгнул убийца?
— Он мог принадлежать мисс Паризини. Кстати, она почему-то его не носит.
Откровенно говоря, я вспомнил то странное чувство неприязни, которое испытал, когда познакомился с женихом мисс Паризини. Еще тогда я решил, что этот человек, для которого деньги и вещи были дороже всего на свете, мог бы решиться на все. Да, да. Я даже приглядывался к его фигуре, росту, цвету волос и подумал: «он» или не «он»?
— Так чем же тогда эта версия вам кажется несостоятельной? — спросил я Карригана.
— Есть одна важная деталь: кассирша лучше других должна была знать, что в кассе не может быть значительной суммы денег.
— Но заявление Губинера о каком-то новом аттракционе, которому нет цены…
— Чепуха! Я уверен, что замена постаревшего Монтеро молодой и красивой Кэйзи Уайт — вот и весь новый аттракцион!
— Вот как! Вы в этом уверены? Ну, тогда поздравляю вас, Карриган! — сказал я и улыбнулся. — Вы, я вижу, тоже бываете сторонником эмоциональных факторов. На этот раз ваше недоверие к Губинеру, которое я, кстати, вполне разделяю, основано на сугубо субъективном чувстве антипатии…
Карриган рассеянно улыбнулся.
— О нет! Вам приходилось когда-нибудь слышать о фирме «Братья Данн и Компания»?
— Первый раз слышу.
— Это фирма, которая дает сведения о кредитоспособности. Она существует на средства банков и обслуживает главным образом их. Но и мы часто пользуемся ее услугами. О Губинере фирма сообщает, что он постоянно нарушает платежные обязательства, что музей заложен и перезаложен, а его хозяин остро нуждается в кредитах, что в банке у него всего-навсего трехзначная сумма. Как видите, дела Губинера
