Да… Негодяй Губинер был прав! Мне не нужно было советоваться ни с каким адвокатом, чтобы понять это. Он был неуязвим в любом случае. Но все равно! Меня радовало, что наконец я знаю правду: Рамона Монтеро убил полисмен. Тот самый полисмен, которого видел негр Брайан и затем, во время обыска, Губинер. Но что же теперь делать? Конечно, лучше всего рассказать обо всем Карригану, но… Эх, если бы только Брайан не был негром!.. Нет. Нельзя горячиться. Надо посоветоваться с Джо.
Вот о чем я думал после встречи с Губинером. Я даже не подозревал, какие последствия будет иметь для меня этот разговор.
Глава восемнадцатая
С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ
Черт возьми! Когда на этот раз я назначил встречу с Кэйзи и Джо в «Тиволи», то совершенно упустил из виду, что мы попадем туда в самый разгар обеденного времени. В эти часы в кафе было многолюдно и очень шумно: звенела посуда, громко звучали разговоры, гремели резко отодвинутые стулья. Шаркая подагрическими ногами, суетился между столиками худенький старичок официант. Из кухни то и дело раздавался хриплый бас повара. Он выкрикивал названия готовых заказов так торжественно, будто командовал парадом морской пехоты перед Капитолием.
Нам посчастливилось найти свободный столик. Пахло очень вкусно, и мы решили пообедать. Оказалось, что в «Тиволи» великолепно кормят. Я приступил к рассказу о моем посещении Губинера лишь тогда, когда нам подали кофе и крем-соду для Кэйзи. К этому времени, кафе почти опустело. Осталось два- три посетителя, среди которых я узнал нашего вчерашнего одинокого соседа. Он так же сидел спиной к нам и так же читал газету…
Когда я закончил свой рассказ, Джо задумчиво размешивал свой давно остывший кофе, а Кэйзи, по- детски вытянув губы и смешно скосив глаза, сосредоточенно тянула через соломинку крем-соду.
— А что, если сообщить Карригану о вашем разговоре с Губинером? — отрывисто, между глотками спросила она. — Ведь теперь уже вовсе не обязательно рассказывать о том, что негр Брайан видел, как в музей вошел полисмен!
— Правда, Мак… — Джо поддержал Кэйзи. — Мне тоже кажется, что теперь уже можно довериться Карригану. В конце концов, после признания Губинера показания негра Брайана не так уж важны.
Я ответил не сразу.
— Так-то оно так. Но, прежде чем обратиться к Карригану, мы должны быть совершенно уверены в том, что напали на след убийцы Рамона Монтеро, а не какого-нибудь случайного человека.
— Неужели ты еще сомневаешься? — спросил Джо.
— Видишь ли, мы… И не только мы — сама полиция уже ошиблась, по крайней мере, трижды! Лой Коллинз, потом Кэйзи, потом мисс Паризини с ее женихом… Нет, давайте сначала убедимся сами!
— Пожалуй, вы правы, Мак. — Кэйзи отстранила свой стакан и вздохнула. — Кого только не подозревали! Всех, кроме этого противного Губинера. А почему, собственно говоря? Почему никому и никогда не приходило в голову, что это он виноват во всем? Ведь и вы, Мак и Джо, все время твердите, что Губинер — единственный человек, который извлек пользу из этого убийства. Господи, да он и сам этого не отрицает!
— Доказательства, Кэйзи! Нужны доказательства! — Джо шумно вздохнул. — Дело в том, что нельзя обвинить в убийстве Губинера. У него есть прекрасное алиби… Алиби, — повторил он, — то есть доказательство того, что, когда совершалось преступление, он находился где-то в другом месте…
— Давайте лучше рассуждать так, как мы это делали вчера, — прервал я своих друзей. — В конце концов, мы сегодня знаем гораздо больше. Ну, давайте. Как это ты говорил Джо: «Посмотрим, что мы знаем и что мы не знаем…»
— А ведь Джо тоже узнал важные вещи, — сказала Кэйзи ревниво. — Джо, почему же ты молчишь?
Джо заговорил так, словно его сведения не имели большого значения.
— Да вот… Виделся я с некоторыми приятелями из полицейского участка Кони-Айленда и с ребятами из Центральной лаборатории криминалистики. Выяснилось, что полисмена с такой внешностью, какую описывают Брайан и Губинер, на службе в Кони-Айленде не было и нет. А в лаборатории определили, что ворсинки одежды, которые нашел Карриган на раме окна, — это следы очень дешевого бумажного материала…
Наверное, мое лицо не отражало никакого удивления, потому что Кэйзи не выдержала:
— Ну, Мак, неужели вы не понимаете? Дешевого бумажного материала! А полицейские рубашки делаются… Из чего, ты говорил, они делаются, Джо?
— Из ланита — смеси легкой шерсти с искусственным полотном. Но по цвету ворсинки эти такие же, как и летние полицейские рубашки.
— Постой, значит… значит, человек, который оставил следы, не был полисменом? Тогда уж не двое ли их было, преступников?..
— Ну, уж это-то Карриган определил бы точно! — с убеждением возразил мне Джо. Он был прав, конечно.
— Нет, не так! — Кэйзи энергично покачала головой. — Можно, я расскажу, как я думаю?
— Ну конечно! Еще бы! — воскликнули мы с Джо одновременно.
Мы оба все еще находились под впечатлением неотразимой женской логики Кэйзи, которая недавно так помогла нам.
— Так вот, слушайте… — смущенная нашим вниманием, заговорила она. — Вы со мной, наверное, не будете согласны, но… Я думаю, что убийство совершил Губинер. Да, да, Губинер! Он мог сделать вид, что уезжает домой обедать, а сам сразу же вернулся переодетый полисменом — мало ли у него в музее полицейских форм. Чуть ли не половина кукол одета полисменами!
— Но, Кэйзи! — Джо, по-видимому, возражал ей не впервые. — Ведь во время убийства Губинер находился дома! Есть уйма свидетелей. Кроме того, с ним говорили по телефону, а когда он приехал, музей был закрыт изнутри и там, по всей видимости, находился убийца. Его же видел сам Губинер! Не мог же он видеть самого себя…
— Нет, друзья! — нетерпеливо махнул я рукой. — Так мы просидим с вами до утра и ни о чем не договоримся. Давайте по порядку. Внесем в наши сведения те данные, которые мы сегодня узнали, и посмотрим, что получится. Идет? Давай, Джо, продолжай.
— Ну, слушайте: в день убийства сразу же после трех часов дня в Музей восковых фигур вошел полисмен. Это был человек среднего роста, плотного телосложения, в белых перчатках…
— В белых перчатках, которые ни один полисмен Кони-Айленда не носит… — перебил я рассказчика.
— Правильно! — согласился Джо и повторил. — В белых перчатках, которые полисмены Кони- Айленда не носят… Дальше мы знаем, что спустя пятнадцать — двадцать минут двери музея были взломаны и обнаружен труп Рамона Монтеро. Полиция приступает к обыску и с помощью хозяина музея Губинера осматривает помещения. В одной из комнат Губинер видит убийцу, но молчит и ведет полицейских дальше… Следствие обнаруживает окровавленные белые перчатки, камень, которым убит сторож, и следы одежды на раме одного из окон…
— Следы одежды, которая похожа по цвету на летнюю форму полисмена, но не по качеству… — снова перебил я Джо.
— Совершенно верно. Кроме того, в парке, под окном, где были найдены следы, полиция нашла значок служащих Кони-Айленда с такими же ворсинками одежды, как и те, которые прилипли к раме!
— Вывод! Какой же вывод? — спросил я нетерпеливо.
Джо задумался.
— Если предположить, что перчатки принадлежали полисмену, — принялся я рассуждать вслух, — то нет сомнения, что именно он и есть убийца Рамона Монтеро, потому что на камне, которым убит сторож,
