лучшим детективом года. Увидишь!
Мне показалось, что в глазах Джо блеснула насмешка. И я встал, чтобы серьезно с ним поговорить, но он бросился к вешалке, накинул на меня пиджак, нахлобучил на мою голову шляпу и буквально стал выталкивать из кабинета.
— Пошли, пошли, старина! Некогда сейчас заниматься разговорами. В Нью-Йорке ежедневно происходят десятки убийств, и все они чем-то похожи друг на друга. Так же, как и детективные романы…
Глава третья
МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
В то солнечное утро, когда мы с Джо шли по асфальтовым дорожкам парка аттракционов Кони- Айленда, на пути нам попадались лишь женщины с детскими колясками да одинокие небритые мужчины в помятой одежде и с блуждающим взглядом. Было еще слишком рано. Закрытые балаганы и аттракционы, освещенные ярким дневным солнцем, выглядели удивительно убого. Через открытые двери ресторанов и баров виднелись сдвинутые мраморные столики с нагроможденными на них стульями; остро пахло мылом и прокисшим пивом; гулко, как в церкви, звучали голоса.
Неподвижно застыли облепленные рекламами гигантские колеса, а нелепые морды лакированных лошадей на заснувших каруселях казались усталыми и злыми.
— Знаменитые сыщики бывают только в романах и в кино, — говорил мне Джо, уверенно сворачивая с одной дорожки на другую. — В действительности же есть только ремесленники. И все они — кто лучше, а кто хуже — усвоили нехитрые законы криминалистики. Карриган не исключение — он исполнительный служака из рядовых полисменов, человек ограниченный, но дело свое знает. Впрочем, ты сам скоро убедишься, что дело это не такое уж сложное… Но вот мы и пришли.
Джо кивнул на почерневший от времени двухэтажный кирпичный дом, который стоял в стороне от балаганов. Над входом, между двумя железными фонарями времен газового освещения, поблекшая вывеска гласила: «Музей восковых фигур». На крыльце, возвышаясь над небольшой группой зевак, стоял полисмен. Двери за его спиной были закрыты. На одной из них белела заплата из свежевыстроганных досок.
Двухэтажный кирпичный дом, который стоял в стороне от балаганов.
Бесцеремонность, с которой Джо растолкал толпу, безусловно вызвала к нему почтительное отношение.
— Смотри, сыщик! — сказал кто-то громко. — Вон тот, с трубкой.
Проклятая трубка! Можно подумать, что я нарочно корчу из себя сыщика…
— Как дела, Крис? — приветствовал Джо полисмена и кивнул на меня. — Это свой. Шеф еще там?
— Угу! — промычал полисмен, отвечая небрежным взмахом руки.
Он явно позировал. Какой-то юнец наводил на него дешевенький фотоаппарат и, напряженно оскалившись, беспрерывно щелкал затвором.
Джо толкнул дверь и быстро стал подниматься по мраморной лестнице со стертыми, грязными ступенями.
Здесь, на этой лестнице, произошло убийство, и, может быть, эти пятна… Было прохладно и не очень светло — свет скупо проникал через два узких окна, расположенных высоко над лестничной площадкой. Я невольно стал оглядываться. Мне казалось, что я сейчас увижу нечто необыкновенное, но ничего не заметил, кроме нескольких плит мрамора, сложенных на нижних ступенях лестницы. Тихо и спокойно, ничто не напоминает о трагедии. А ведь мне придется писать о том, как по этим ступеням крался бандит, как он жестоко расправился со своей жертвой… Боже мой! Я ведь никогда не был репортером и просто не сумею этого сделать, не сумею…
Пока я размышлял и осматривался, Джо исчез. Вероятно, он уже был в залах музея. Мне вдруг стало как-то одиноко и неприятно. Я быстро взбежал наверх, открыл дверь… И в ужасе отшатнулся — человек с поднятым воротником и глубоко надвинутой на глаза шляпе направлял на меня револьвер!
— Сюда, Мак! — услышал я откуда-то спокойный голос Джо.
И только тогда понял, что передо мной всего-навсего восковая кукла. Я обошел ее и стал искать глазами Джо, но найти его оказалось не так-то просто — в большом зале было полно народу. Однако я быстро сообразил, что это были не люди, а восковые куклы. Они стояли группами и в одиночку, отгороженные от прохода толстыми бархатными шнурками. Пахло клеем и пылью, как за кулисами театра. Откуда-то из дальних комнат слышались гулкие шаги и спокойные голоса. Стараясь не разглядывать кукол, чтобы не отвлекаться, я шел на эти звуки, переходя из помещения в помещение, пока не увидел рослого полицейского, стоящего ко мне спиной.
— Послушайте… — начал было я и вежливо тронул его рукой, но… обнаружил, что его локоть тверд как камень.
— Эй, Джо, где ты?! — крикнул я, окончательно теряя самообладание.
— Здесь я, здесь… — Голос Джо прозвучал совсем близко, и мне стало стыдно за себя.
Чтобы успокоиться, прежде чем войти в ту комнату, откуда раздался голос Джо, я принялся разглядывать группу кукол, у подножия которой была табличка со словами:
УБИЙСТВО ЗНАМЕНИТОГО ГАНГСТЕРА ДИЛИНДЖЕРА
АГЕНТАМИ ФЕДЕРАЛЬНОЙ СЫСКНОЙ ПОЛИЦИИ
28 ИЮЛЯ 1934 ГОДА В ЧИКАГО.
Каждый американец старшего поколения прекрасно помнит, как это произошло. В моей стране имена знаменитых гангстеров нередко олицетворяют целую эпоху. В Чикаго даже воздвигнут памятник бандиту Аль Капоне. И если в разговоре вы скажете: «Это произошло во времена Дилинджера…» — вас прекрасно поймут.
Действие происходило в кафе. Дилинджер, стройный, хорошо одетый брюнет с лицом, перекошенным злобой и страданием, истекал кровью, отстреливаясь от агентов полиции. Знаменитый гангстер был не один. Два его сообщника лежали в луже крови. Женщина с мертвенно-бледным лицом откинулась в обмороке на спинку стула. Я знал — это его сообщница, которая выдала его полиции. Довольно банальная среди бандитов история: необыкновенная любовь, потом ревность и в конце концов — предательство. Восковые куклы были отлично сделаны: естественность поз и даже блеск глаз… Взять хотя бы этого краснощекого толстяка в роговых очках, который сидит за столиком и удивленно смотрит, как бы спрашивая…
— Простите, вы, вероятно, писатель Мак Алистер? — произнесла кукла и встала.
Я плохо помню, как я реагировал на это. Может быть, вскрикнул. Может быть, побледнел и ничего не мог ответить, но одно я знаю наверное: я удержался на ногах, не упал.
Куклой оказался Карриган. Полицейский инспектор Карриган. Тучный человек небольшого роста, лет пятидесяти, в роговых очках с очень толстыми стеклами и пухлыми, в подушечках, руками. Он был смущен не менее меня и растерянно извинялся: пусть я, ради бога, не подумаю, что он сделал это нарочно… Он лишь присел на этот стул, пока в кабинете хозяина музея кончают снимать отпечатки пальцев…
А Джо хохотал как сумасшедший.
— Ну, вы теперь пропали! — говорил он Карригану. — Мак никогда не простит вам этого. Он изобразит вас коварным, злым стариком, и таким вы останетесь на веки вечные в мировой детективной литературе…
Странно, казалось, что смущаться и краснеть следовало бы мне. Ведь это я чуть не упал в обморок со
