своеобразный.
Может, конечно, где-то подобный рецепт борща и есть: на Украине, по мнению Димки, свой рецепт борща был у каждого города, большого и маленького, а может, и в крупных селах – тоже. Но Димке ничего подобного известно не было, так что борщ будет не по-киевски и не по-полтавски.
Борщ по-яггайски.
Димка плеснул на сковороду немного растительного масла, покачал ее, что масло растеклось.
Взял терку-борщовку...
Может, конечно, возникнуть вопрос: где он ее взял?
***
После того, как Димка решил сделать борщ, остановить его смогли бы разве что танковые дивизии вермахта. И то, с учетом его шкуры – не сразу.
Поэтому такой мелкий вопрос, как терка, его не остановил.
Димка завернул в первую же попавшуюся лавку жестянщика и хыррканьем, жестами и рисунком на земле объяснил, что ему нужно.
Мастер-зеленомордый развел руками – здесь, кстати, какая-то зеленомордая мафия, что ли? Кого из мастеров не возьми, все с характерным цветом лица – и сказал, что терки он, конечно, знает, но вот именно такую, как нужно господину, в смысле гражданину, не видел никогда.
Димка достал несколько монет и через некоторое время мастер имел счастье лицезреть терку- борщовку, да еще и сделанную собственными руками.
Тонкая, быстро затупится, но Димке не на роту солдат борщ готовить.
***
Димка споро очистил несколько свеклин, морковин и пару крупных головок лука. Потер все это на терке, бросил в сковороду. Снял накипь с бульона, зачерпнул и плеснул в сковороду немного бульона с жиром. Взял горшочек с помидорами, полил маринадом овощи, очистил помидоры от шкурки, вытащил твердую сердцевину, получившееся месиво размял вилкой и добавил к овощам. Эрзац томатной пасты, так сказать.
Закрыл сковороду крышкой и поставил на небольшой огонь. Пусть теперь тушится минут так двадцать...
Пока шипели овощи и варилось мясо, Димка мелко покрошил капусту, посыпал еще солью, помял руками, осторожно, с яггайской силищей был риск получить капустный паштет. Пару раз подливал бульон в сковороду, когда жидкость испарялась. Добавил в сковороду капусту, еще полчерпака бульона... Пусть еще потушится...
Когда заправка, по мнению Димки, утушилась как следует, а бульон уже был готов, он бросил овощи в бульон, добавил соли.
С приправами в Этой стране был небольшой напряг. В том смысле, что те приправы, которые знал Димка, здесь отсутствовали, а те, что наличествовали – были незнакомы. Вот что это за сушеная трава красивого фиолетового цвета? Ее вообще едят или, может, ею крыс отпугивают? А спрашивать бесполезно: интуиция может перевести так, что волосы на спине зашевелятся. Каким-нибудь ятрышником.
Из знакомого Димка нашел только лавровый лист, неожиданно много и дешевый, горошины черного перца. Дорогого, зараза. Не золотом по весу, но много не укупишь. Ладно, пусть будет... Борщ становился все более дорогим.
Добавил приправы, взглянул на бледное варево... Долил еще немного маринада. Теперь пусть покипит.
***
– Это точно едят?
Димка обиженно нахмурился. Конечно, кроваво-красный суп выглядел очень... яггайским. С непривычки можно подумать, что на него пошло полведра крови.
– Да. Это есть. Это вкусно.
– Ну раз вы так говорите...
Лицо господина Шарля оставалось спокойным, но Димка заподозрил, что в конечном итоге есть борщ будет из всех приглашенных гостей только Флоранс. Та готова съесть даже маринованных ящериц, если их приготовит Димка.
Ночь перед бракосочетанием он провел вместе с зомбяшкой. Интересно, ночь после свадьбы – первая брачная, а ночь перед свадьбой? Последняя внебрачная? Или нулевая?
Суеверий насчет того, что жених до свадьбы не должен видеть платья невесты, в мире Свет – по крайней мере, в Этой стране – не было, поэтому Флоранс радостно похвасталась перед Димкой розовой красотой. Хотя он прекрасно бы обошелся и без этого зрелища. Платье, оно и есть платье, а всякие мелкие подробности, разнообразные вытачки, оборки и прочие ламбрекены – несущественная подробность. К тому же Димка не был уверен, что интуиция дает адекватный перевод. Вот, к примеру, есть вышивка «миледи» или это опять языковой сбой?
И вот он, ответственный момент.
Они – перед дверью церкви. Здешней, выкрашенной в розовый цвет и с длинноногими девушками- ангелицами над входом. Одна – мышанка, а вторая – зомбяшка, которая замахивается мечом на мышанку. И будь Димка проклят, если Флоранс не выбрала эту церковь специально.
Флоранс – в розовом, и она действительно прекрасна. Зомбяшка просто светится счастьем, так, что радужного настроения хватает даже на Димку.
Он – в темно-красном костюме жениха. Интересно, его сшили на него за пару дней, или нашли подходящий по размеру? И где такое можно найти?
Помимо брюк и камзола – еще и накидка с рукавами, висевшая на Димке, как коротенький плащик.
Гости – господин Шарль, Кэтти, меланхоличный Джон – были одеты точно так же, поэтому свадьба, по мнению Димки, была больше похожа на корпоративную вечеринку профсоюза палачей.
Мышанка, из чувства противоречия, пришла в мужском костюме, что, к ее глубокому огорчению, никак не поколебало чувства священника. Положено приходить в красной одежде – она в красной, а насчет того, чтобы женщины приходили непременно в женской одежде – забыли уточнить. Вот священник и не стал ничего говорить.
Импозантнее всего смотрелся господин Шарль. Накидка висела на нем, как рыцарский плащ, глубоко- красный, почти черный костюм, широкополая шляпа... Образ немного портили разве что круглые, непроницаемо-черные невампирские очки. Глаза, что ли, заболели?
– Кэтти, все готово? – остановил господин Шарль мышанку, блеснув стеклами очков.
– Да, я все сделала, все уже готово, – радостно заулыбалась девчонка-механик, – На два раза хватит.
– Молодец, – господин Шарль потрепал мышанку по плечу, на что покосился Джон.
Димку кольнуло чувство, похожее на ревность. Что это за секреты у господина Шарля с мышанкой, о которых не знает он, Димка? Глупо, конечно, но он как-то уже привык быть в курсе планов господина Шарля и то, что он не в курсе ВСЕХ его планов...
Димка посмотрел на счастливую Флоранс, и дурные мысли тут же улетучились.
«Я разобьюсь в лепешку, а если нужно будет – разобью в лепешку еще кого-нибудь, но найду способ вернуться наш мир и причем – вместе с нею...»
– Проходите, – священник, из расы фавнов, коротко почесал рожки, торчащие из курчавой шевелюры, и распахнул двери в церковь.
