называл себя его друзьями, появились трудности с деньгами. И все-таки семья выстояла. Старшая дочь закончила институт иностранных языков, но по специальности не работала. Броская внешность и актерские гены родителей сделали свое дело – Маша стала сниматься в кино и вести популярную телепередачу «Жди меня». Сегодня это счастливая мать двух детей – 10-летней Ани и годовалого Макара, верный союзник Лидии Николаевны.
Не все просто и в жизни, и в отношениях с матерью у младшей дочери. Закончив театральный вуз (пока училась, переходила из ВГИКа в ГИТИС и обратно), Оля так и не стала актрисой. В последнее время она почувствовала тягу к журналистике, поступила в Литературный институт и думает заняться исследованием творчества своего талантливого отца. Если раньше дочь не могла удержаться от критических выпадов по поводу частых замужеств мамы: «Неужели она не понимает, что все эти многочисленные мужья женятся не на ней, а на ее известной фамилии?», то теперь Оля сама стала мамой маленького Василия, причем фактически незамужней. Естественно, многое в поступках матери ей стало понятно и близко.
Что же касается «многочисленных мужей» Федосеевой, то их было всего два: оператор Михаил Агранович и художник поляк Марек. С Михаилом Лида познакомилась на съемках фильма «Трын-трава», который снимался в 1976 г., спустя два года после смерти Шукшина. По окончании съемок они уже не расставались. Уйдя из семьи, Агранович переехал в квартиру Федосеевой и официально зарегистрировал с ней брак. «Молодожены» счастливо прожили почти 9 лет, хотя вместе они, пожалуй, «не смотрелись»: высокий, стройный, красивый, с черной, как у цыгана, бородой Михаил, очень быстрый и подвижный, и полная, неторопливая Лидия Николаевна. Агранович, кстати, был моложе Федосеевой на 9 лет.
С поляком Мареком Лиду опять-таки сблизило кино. Невысокий, с русой бородой, прекрасно говоривший по-русски, Марек, в отличие от Михаила, как бы числился в семье на вторых ролях. Он был вежлив, воспитан, влюблен без ума в жену и порой вел себя как ее взрослый сын (разница в возрасте у них составляла около 16 лет) – послушно и зависимо. В конце концов он начал пить и, окончательно спившись, возвратился на родину. Развод был долгим и мучительным для обоих, так как они были не только зарегистрированы, но и повенчаны. Последнее обстоятельство родило серьезную проблему – церковь отказалась расторгать брак католика и православной. В конце концов после поездки Лидии в Польшу дело удалось уладить.
О романе Федосеевой с Бари Алибасовым ходило множество разговоров и сплетен. Что здесь правда, что – вымысел, не знает, пожалуй, никто. Но вот что говорила об этом сама Лидия: «Бари – сильный и крепкий мужик. Из тех, кто не подведет и не обманет. Нам хорошо вдвоем, честное слово!» Тем не менее, вместе они пробыли только три года. Для Алибасова это огромный срок: «Прежде мои отношения с какой- либо женщиной – не важно, женой или подругой – исчислялись всего лишь какими-то месяцами. На большее меня ни разу в жизни не хватило. А с Лидой расстались, потому что возникло недоверие. Все проходит…»
«Все мои мужья очень похожи на Шукшина, – уверяла Федосеева журналистов. – Хотя, кроме Бари Алибасова, никто из них не напоминает Василия Макаровича внешне. Они всегда привлекали меня тем, что первый “неформальный” разговор начинался с того, что люди говорили: “Вот я читал Шукшина…” И я видела, что человек искренне его любит и хочет знать о нем больше… Мне просто везло с моими талантливыми мужьями, хотя они были разной профессии и разной национальности. Но в них всех было… сострадание русскому народу. Эти люди очень близки мне по духу, по слову, по делу и по отношению».
Сейчас она производит впечатление женщины, живущей в ладу с самой собой: «Я стараюсь так жить. Но мне все время кажется: я недостойна того, что люди так ветречают и любят меня. За что ж меня любить-то? Что я такого сделала? Ну, сыграла в шукшинских фильмах…» Еще она считает себя очень счастливым человеком, а ее друзьям кажется, что «покойный Шукшин будет с Лидой всю жизнь. Не случайно даже четверть века спустя после его смерти в их квартире все осталось стоять так, как было при его жизни – мебель, вещи, иконы, книги. И кажется, еще минута, другая – и в уютную их кухоньку войдет Шукшин, как в кино (помните?), потрет друг о друга ладони и, хитро прищурившись, скажет: “Ну, а теперь шаркнем по маленькой!”»
