Итак, бой под Медынью Наполеон и Кутузов оценили по-разному. Последний решил, что противник пытается обойти его по Медынской дороге, чтобы прорваться к Калуге, и потому отступил на юго-запад. Наполеон же посчитал, что дорога через Юхнов и Ельню на Смоленск прочно перекрыта русскими войсками, и что ему не остаётся ничего другого, как возвратиться на Старую Смоленскую дорогу.
А. А. Смирнов
Калужское ополчение 1812 года
«Неприятель вступил в пределы наши… Сего ради при всей твердой надежде на храброе наше воинство полагаем мы за неодходимо нужное собрать внутри государства новые силы… противу всех вражеских замыслов и покушений… Да встретит он в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицына, в каждом гражданине Минина… Народ русской! Храброе потомство храбрых словян!.. Соединитесь все: со крестом в сердце и с оружием в руках», — с такими словами обратился император Александр I «ко всем сословиям и состояниям» в манифесте 6 июля 1812 года о создании ополчения. Одной из первых на призыв государя откликнулась Калужская губерния. Уже 11 июля калужский гражданский губернатор тайный советник Павел Никитич Каверин докладывал министру полиции о том, что калужское дворянство в три недели готово сформировать ополчение «до двух тысяч чел. и более, в том числе 500 конных, снабдив их имеющимся здесь… оружием». 16 июля это предложение было одобрено Александром I.
18 июля 1812 года император подписал манифест об организации округов ополчения, согласно которому Калужская губерния была отнесена к 1-му округу ополчения. В 5 пункте манифеста особо подчеркивалось, что «вся составляемая ныне внутренняя сила… есть… временное верных сынов России ополчение, устрояемое из предосторожности в подкрепление войскам и для надежнейшего охранения отечества. Каждый из… воинов… не принуждается к перемене одежды, и по прошествии надобности… всяк возвратится с честью и славою в первобытное свое состояние и к прежним своим обязанностям». Еще за четыре дня до выхода этого манифеста Александр I одобрил предложение Комитета по делам ополчений о том, что в губерниях для формирования ополчений учреждаются два комитета: первый — «для приема и вооружения людей, також и для сведения обо всем, касающемся до продовольствия оных»; второй — «для приема и записи пожертвований, також для сохранения и отпуску их по назначению».
25 июля состоялось первое заседание 1-го Комитета калужского ополчения, определившее порядок формирования ополчения, его обмундирования, снаряжения, вооружения и содержания. Десятью днями раньше Каверин доложил министру полиции генерал-лейтенанту А. Д. Балашову, что в Калуге имеются 16542 пики и 1536 наконечников пик, 906 сабель, 495 ножей, 483 пистолета, 7 шпаг, 81 тесак, 18 палашей, 29 рогатин и 4 бердыша, которые он намерен использовать для вооружения ополченцев. Обмундирование воинов ополчения должно было включать «серые кафтаны из крестьянского сукна… по колено… из такового ж сукна длинные шаровары, две рубашки русские с косым воротом и двое холстинных портов, платок на шею, фуражку на голову суконную и двое хороших русских смазных от сырости сапог… сверх шароваров… рукавицы с теплыми варежками, трое портянок, суконные онучи… овчинный полушубок… кушак… какой кто может». На шапки нашивался «из медной латуни крест и внизу оного вензелевое е(го) и(мператорского) величества) имя». Пешему воину полагался кожаный ранец, а конному — чемодан (позднее замененные суконными) таких размеров, чтобы в них «входила одна рубашка и двое холстинных портов, рукавицы с теплыми варегами, двое портянок, суконные онучи и запасные сапоги… на трое суток сухарей». Конный воин имел еще и холстяной мешок для овса. Предусматривалось, что дворянство губернии обеспечивает воинов трехмесячным запасом продовольствия, «жалованьем по рублю на месяц» и лошадьми. В принятом Комитетом постановлении подчеркивалось: «Конь же с представлением воина должен быть представлен годный для верховой езды, не старых лет, немалорослый и здоровый, словом, к предназначению способный, с седлом русским крепком, с потником поярковым, с уздою чумбуром, пафями и паперсью из сыромятных ремней».
Для конного полка было принято решение брать одну лошадь с 240 душ. Но для многих мелких хозяйств это оказалось слишком обременительно. Поэтому стоимость лошади в военное время в размере 200 рублей делилась по душам с добавлением стоимости ее седла и прибора. В результате получалось по 88 копеек с души. Из этого расчета мелкие помещики должны были вносить деньги на закупку лошадей, в зависимости от числа душ мужского пола, которыми они владели согласно последней ревизии.
На собрании дворянства Калужской губернии, продолжавшемся 27–31 июля, начальником ополчения был избран отставной генерал-лейтенант Василий Федорович Шепелев, а его заместителем — генерал- майор в отставке Александр Алексеевич Чесменский. Было решено иметь в составе губернского ополчения один конный и пять пеших полков, а также егерский батальон из 656 воинов. Начальниками ополченных формирований были избраны отставные офицеры: бригадир князь Д. С. Львов (помещик Перемышльского уезда) — 1-го пешего полка, полковник И. И. Раевский (помещик Калужского уезда) — 2-го пешего полка, капитан 2-го ранга М. Л. Львов (помещик Медынского уезда) — 3-го пешего полка, полковник П. П. Яковлев (помещик Лихвинского уезда) — 4-го пешего полка, полковник А. Д. Шепелев (помещик Жиздринского уезда) — 5-го пешего полка, подполковник Д. И. Львов (помещик Мосальского уезда) — конного полка, подполковник А. Ф. Сухотин (помещик Боровского уезда) — начальником отдельного егерского батальона.
Структура ополченных формирований была аналогична структуре Московского ополчения. Каждый пеший или пехотный полк состоял из четырех батальонов, а батальон — из четырех сотен, т. е. рот. Конный полк должен был включать десять сотен (эскадронов). В пешем полку по штату полагалось 62 офицера и 2602 ратника (в том числе 26 писарей и 176 урядников или унтер-офицеров). В конном полку — 35 офицеров и 1334 воина (в том числе 14 писарей и 120 урядников). Собрание определило количество воинов, которое должен был направить в ополчение каждый из 11 уездов Калужской губернии. Исходя из установленного количества поставляемых в ополчение ратников — 5 мужчин в возрасте от 17 до 50 лет от 100 ревизских душ, Калужский уезд направлял 999 пеших и 96 конных воинов, Перемышльский — 801 и 78 соответственно, Лихвинский — 881 и 85, Козельский — 1197 и 116, Жиздринский — 2040 и 196, Мещовский — 1923 и 85, Мосальский — 1932 и 186, Медынский — 1649 и 159, Боровский — 575 и 56, Малоярославецкий — 675 и 66, Тарусский — 1008 и 97. Всего, таким образом, в состав Калужского ополчения ожидалось поступление 15000 человек, в том числе 13680 пеших и 1320 конных воинов. Фактически в ополчение удалось собрать 14919 помещичьих крестьян. Помещики, имевшие не более 10 ревизских душ, и мещане освобождались от обязательного участия в создании ополчения. Ратников в ополчение поставили 2199 калужских помещиков. Причем помещики, имевшие от 13 до 30 душ, выделяли одного пешего воина, от 30 до 50 — двух и т. д. Наиболее состоятельные помещики, как, например, графиня Мусина-Пушкина-Брюс, владевшая 12435 душами, направила в ополчение 540 пеших и 52 конных ратника, а отставной подполковник Нарышкин, имевший 7105 душ, — 309 пеших и 29 конных ратников.
Сборными пунктами для полков ополчения были назначены: село Варваренки Перемышльского уезда — для 1-го полка, куда поступали ополченцы Козельского, Перемышльского и Лихвинского уездов; село Никольское Тарусского уезда — для 2-го полка, где принимали людей из Тарусского, Калужского и Малоярославецкого уездов; село Боровенское Мосальского уезда — для 3-го полка, для сбора воинов Медынского и Боровского уездов; село Шемелинки того же уезда — для 4-го полка, куда собирались ратники Мосальского и Мещовского уездов; Песоченский завод Жиздринского уезда — для 5-го полка, где принимали людей этого же уезда; село Березичи Козельского уезда — для конного полка, куда набирались предпочтительнее дворовые люди, бывшие псарями; для егерского батальона, куда подбирались хорошие стрелки, было назначено село Покровское Тарусского уезда. Прием воинов в ополчение начался 10 августа назначенными командирами полков вместе с уездными предводителями дворянства в присутствии уездной администрации. Однако, ополченцы, как правило, от мелких помещиков являлись на сборные пункты совсем не обмундированными и даже в дырявых лаптях. Это подтверждает, например, ведомость
