успех.
Содержавшаяся в послании японского премьер-министра Ф. Коноэ президенту Рузвельту от 28 августа «надежда японского правительства на то, что США будут избегать сотрудничества с Советским Союзом», и предложение со стороны Токио организовать личную встречу Коноэ с Рузвельтом укладывались в рамки японской операции по дезинформации, призванной убедить Вашингтон в нежелании Японии идти на столкновение с США. Альтернативой же нарушавшего интересы США и Великобритании японского движения на юг было выступление Японии на севере, против СССР. Это лишний раз убеждало правительство США в «правильности» утвержденного 21 июля 1941 г. оперативного плана тихоокеанского флота США, который исходил из неизбежности советско-японской войны [326]. «Каким жизненным интересам США может угрожать Япония? – писала 27 октября 1941 г. американская газета «Чикаго трибюн». – Она не может напасть на нас. Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база на Гавайских островах находится вне досягаемости эффективного удара ее флота»[327].
Не только военное, но и высшее политическое руководство США и Великобритании в своей стратегии исходили из ошибочного вывода о том, что в связи с выдвижением германских войск к Москве приближается и срок японского удара по СССР с Востока. «Я думаю, – писал 15 октября 1941 г. Рузвельт Черчиллю, – что они (японцы) направятся на север». Английский премьер соглашался с ним[328].
Эти ожидания еще более усилились в связи с приходом 18 октября на пост премьер-министра Японии крайне антисоветски настроенного генерала Х. Тодзио.
Ожидания японского удара по советскому Дальнему Востоку и Сибири сознательно подогревались из Токио с целью убедить Вашингтон, что новый кабинет министров начнет войну против СССР, одновременно прилагая усилия для успешного завершения переговоров об урегулировании отношений с США. Посол США в Японии Дж. Грю, по сути дела, способствовал осуществлению японской «операции по дезинформации». 20 октября он телеграфировал в Вашингтон: «Полагаю, еще рано рассматривать Тодзио в качестве военного деятеля, ведущего (Японию) к столкновению с США»[329] .
Продление 25 ноября 1941 г. в связи с истечением срока действия Антикоминтерновского пакта Германии, Японии, Италии и их сателлитов кроме всего прочего создавало впечатление, что этот блок агрессивных государств главным образом преследует цель совместного сокрушения Советского Союза. Командование вооруженных сил США продолжало ожидать нападения Японии на СССР. В донесении разведки США от 29 ноября 1941 г. американское руководство «информировалось» о том, что «первоочередным объектом нападения Японии в ближайшие три месяца является Советский Союз». При этом выражалась уверенность, что японское правительство проявит стремление прийти к соглашению с США[330].
К подобному выводу американская разведка пришла, в частности, в результате анализа расшифрованных в Вашингтоне японских дипломатических депеш, которые поступали из Токио в посольство Японии в США. Так, например, в шифротелеграмме министра иностранных дел С. Того от 16 ноября на имя посла Номура подчеркивалось, что японцы при первом благоприятном случае могут осуществить свой план вторжения в пределы советского Дальнего Востока [331]. Направление телеграммы подобного содержания объяснить однозначно трудно. Возможны два объяснения. Первое – это предположение, что она являлась частью «операции дезинформации». Но в этом случае получается, что японцы знали о том, что их дипломатические депеши читают американцы, и сознательно подсовывали Вашингтону дезинформацию. Более правдоподобным является объяснение этого факта с учетом содержащихся в телеграмме слов «при первом благоприятном случае». Можно не сомневаться, что под таким «случаем» имелось в виду падение Москвы. Как свидетельствуют японские документы, в этом случае допускалось одновременное выступление Японии как на юге, так и на севере. Тем более что для захвата советского Дальнего Востока и Сибири предназначались главным образом сухопутные силы империи, роль которых в операциях на юге была не столь велика.
То, что политическое руководство США и Великобритании верило, а кое-кто в Вашингтоне и Лондоне были и заинтересованы в неизбежности японского выступления против СССР, проявлялось в практических действиях США по оказанию обещанной экономической помощи Советскому Союзу. Видя, как Гитлер рвется к Москве, а японцы изготовились на дальневосточных границах СССР, прагматичные американцы не спешили вкладывать большие финансовые и материальные средства в «гиблое», как казалось, дело помощи Москве, уже «обреченной» в глазах многих западных политиков и военных. Как свидетельствуют американские данные, до конца 1941 г., то есть в самый трудный для СССР период борьбы с гитлеровской Германией, США поставили в Советский Союз лишь 204 самолета вместо 600, предусмотренных по протоколу, танков – 182 вместо 750. Советский Союз, несший основное бремя войны, получил менее 0,1% от всей американской помощи воюющим государствам (на основе закона о ленд-лизе). Как признавал Гарриман, на 24 декабря 1941 года США выполнили лишь одну четвертую часть взятых ими обязательств по первому протоколу о сотрудничестве[332]. Заметим, что речь идет о периоде, когда США еще не были вовлечены во Вторую мировую войну, а их военная экономика была на подъеме.
«Нота Хэлла»
Как известно, американо-японские переговоры о нормализации двусторонних отношений начались в Вашингтоне 16 апреля 1941 г., вскоре после прибытия в США нового японского посла Номуры. Служивший ранее в США в должности военно-морского атташе при посольстве Японии Номура был лично знаком с президентом Рузвельтом и считался «сторонником политики примирения и уступок»[333].
Весной 1941 г. позиции сторон сводились к следующему.
Правительство США в меморандуме государственного секретаря Хэлла от 16 апреля японскому правительству в качестве основы японо-американского соглашения предложило для обсуждения четыре пункта: уважение территориальной целостности и суверенитета каждой нации; поддержка принципа невмешательства во внутренние дела других стран; поддержка принципа равенства, включая равенство возможностей торговли; ненарушение статус-кво в районе Тихого океана, за исключением случаев, когда статус-кво может быть изменено мирными средствами[334]. При этом в обмен на вывод японских войск из Китая, образование в Китае единого правительства США не исключали возможность признания марионеточного государства Маньчжоу-Го, созданного японцами на территории захваченного ими в 1931–1932 гг. Северо-Восточного Китая.
Со своей стороны японцы предложили США признать Маньчжоу-Го, отказать в поддержке правительству Чан Кайши, предоставить Японии неограниченные права на получение в юго-западной части Тихого океана необходимого ей военно-стратегического сырья, не допускать укрепления американцами Филиппин[335].
Как видно из заявленных сторонами условий, правительство США, ища компромисс с Японией, по существу, продолжало на Дальнем Востоке политику умиротворения. Более того, американское правительство через своих доверенных лиц давало понять японцам, что при определенных условиях США могли бы поддержать Японию в случае ее войны с СССР. Для этого японскому правительству предлагалось пересмотреть свои отношения с Германией и выйти из Тройственного пакта [336]. Дело в том, что в Вашингтоне и Лондоне Тройственный пакт Германии, Японии и Италии рассматривали как направленный не столько против СССР, сколько против США и Великобритании.
Готовность США к различного рода компромиссам с Японией объяснялась все большей вовлеченностью американцев в войну в Европе, где события развивались таким образом, что рано или поздно американцы должны были вмешаться в борьбу с Германией. Рузвельт в своем обращении к американскому народу 27 мая 1941 г. заявил, что нацисты «после завоевания Латинской Америки планируют далее задушить Соединенные Штаты и доминион Канаду»[337]. Президент США
