добавил, что ключ находится у управляющего, который живет неподалеку, на той же улице, дом номер двадцать, и он подпишет документы на аренду, естественно, нужно будет заранее внести плату за год вперед.
Управляющий оказался жирным многословным жуликом, на его столе лежали снаряд 75 калибра, портрет маршала Фоша и статуэтка Пречистой Девы, все эти вещи были предназначены внушать доверие клиентам. Нотариус уже позвонил ему, и он знал, с кем имеет дело. Пока немой и близорукий прислужник управляющего, сидящий напротив, в комнатке с низким закопченным потолком, каллиграфическим почерком записывал документ, сам управляющий битых четверть часа, употребляя массу различных терминов, рассказывал о всяких сложных юридических казусах, вовсе при этом не касающихся «Майской красавицы». Он заявил наконец, что, к несчастью для месье и мадам, их конкуренты позвонили и сказали, что согласны снять виллу за сорок восемь тысяч, месье Симиан просто еще не знал этого. Ну конечно, они же друзья владельца жилья. О Боже, прошептала она. Может быть, мы найдем способ уладить дело, добавил управляющий. Конкурентов сейчас уламывают, чтобы они заплатили еще и земельный налог, всего какие-то шесть тысяч франков. Бандит от недвижимости произнес большую сумму, задаваясь вопросом: такой непроницаемый вид мужа означает, что он законченный осел, или он припасает скандал на последний момент.
— Мы согласны, — сказала она.
Управляющий поковырял толстым коротким пальцем в ухе и спросил у Ариадны, могут ли они немедленно выплатить все пятьдесят четыре тысячи. Она повернулась к Солалю, который достал чековую книжку.
— Будут еще, само собой разумеется, гонорары редакции по наему жилья, нашей комиссии, оплата регистрации документов и прочие издержки.
— Да, — сказала она, — конечно. А можно прямо сейчас подписать контракт? Мы хотели бы получить ключ прямо сейчас, чтобы посмотреть дом внутри.
Она торопливо выскочила из такси, толкнула калитку, открыла дверь в дом, остановилась в восхищении при виде большого холла и галереи, которая его окружала. Ох, она сделает из «Майской красавицы» невероятно изысканное жилище, где будет очень уютно. И погода такая сегодня прекрасная! Первое декабря, а солнце жаркое! Она схватила его за руки и заставила крутиться с ней до головокружения. Она остановилась, охваченная нежностью и жалостью. Он крутился неуклюже, как ребенок, которого посвятили в новую удивительную игру, и еще подумала, что в детстве, наверное, он совсем не играл.
Они ходили из комнаты в комнату. Ее решительный громкий голос эхом раздавался в пустынных помещениях, она показывала, где будут обе спальни, гостиная, столовая. Обнаружив, что в доме две ванные комнаты, она радостно вскрикнула. И правда, пятьдесят четыре тысячи франков, а на самом деле девять тысяч франков, это недорого. Заглянув в подвал и на чердак, она решила, что надо поехать в Канны, чтобы выбрать мебель и ковер, во всяком случае, присмотреть.
— Побудем здесь весь вечер, ладно? — спросила она в такси. — Это не так долго, нам столько всего надо решить. Но сначала давай пообедаем! Я так хочу есть! Скажи, дорогой, может быть, не пойдем в «Москву» в этот раз? В маленьком бистро, хорошо? Я закажу для начала огромный омлет с душистыми травами или с салом, если ты обещаешь меня за это не презирать. Скажи, ты доволен? Я тоже ужасно рада!
В отеле «Роял» в этот вечер они много говорили об их «Майской красавице», вспоминали все ее преимущества, обсуждали уже купленную мебель, рисовали планы, часто целовались. В полночь они разошлись по комнатам. Но спустя некоторое время он услышал тихий стук и заметил записку, проскользнувшую под дверь, поднял ее и прочитал: «Не желает ли мой господин прийти и разделить ложе со своей покорной рабыней?»
Час спустя, когда он спал, прижавшись к ней, она напряженно размышляла в темноте. Да, интерьер должен быть очень благородным и очень красивым, ведь им там жить всю жизнь. Две ванные — это отлично, и комната Солаля сообщается с одной ванной. Плохо, что только один туалет, это неудобно. Надо поставить ватерклозеты в каждую ванную — но только в отсутствие Солаля. Да, надо куда-нибудь его отправить во время обустройства виллы, чтобы иметь возможность спокойно заниматься всякими не особенно поэтическими вещами. Да, точно, ватерклозет в каждой ванной — отличный выход. Тогда не случится всяких постыдных неудобств.
Уже в восемь утра, помытые и одетые, они спустились вниз. Позавтракав в столовой ресторана, к удивлению всего персонала, они вышли из отеля. Держа его за руку, она торжественно обратилась к нему на «вы»:
— Любимый, надо с вами серьезно поговорить. Я хотела бы, чтобы вы ни к чему не касались и не видели, как дом постепенно принимает тот вид, который нам нужен. Вы понимаете, я хочу, чтобы для вас он преобразился как по мановению волшебной палочки, то есть чтобы вы появились там, когда уже все будет готово. Я дам телеграмму Мариэтте, попрошу ее немедленно приехать. Она приедет. Она сделает все, что я захочу. Но не нужно, чтобы вы оставались на это время в Агае, потому что тогда у нас будет искушение постоянно видеться.
И потом, но она не стала этого говорить, был еще вопрос с двумя ватерклозетами в ванных, и ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он был в курсе этого и тем более видел, даже издали, как выгружают и устанавливают два унитаза. И кроме того, она хотела позволить себе походить немного неприбранной и растрепанной в эти дни, и болтать сколько хочешь с Мариэттой, и вместе с ней мыть и тереть, это было бы здорово.
— Ну так что, дорогой мой, поедете завтра в Канны, вы же не против? Остановитесь в самом лучшем отеле конечно же и скажете мне в каком. Я позвоню вам, когда здесь все будет готово. Думаю, двух недель вполне хватит. Мы не станем даже писать друг другу, и когда вы приедете, все будет замечательно! Но вот что очень важно, дорогой. Я решила быть вашим министром финансов. Не хочу, чтобы вы занимались материальной стороной дела. Теперь, когда у нас есть собственный дом, я сама буду регулировать все расходы.
Решили, что каждый месяц он будет подписывать чек, а всеми делами будет заниматься она. Но она не сказала ему, что собирается написать своим банкирам в Женеву и попросить их прислать сто тысяч французских франков, продав необходимое количество акций. Таким образом — применив фокус про министра финансов, — она сможет поучаствовать в расходах так, чтобы он об этом даже не догадался. Не слишком ли много, сто тысяч франков? Нет, надо ведь делить на шесть. Ох, она сделает из этого жилища настоящее святилище, и они будут жить там в любви и радости. Она взяла его за руку, посмотрела на него, вложив в этот взгляд всю душу.
— Любимый, начинается новая жизнь, настоящая жизнь, ведь правда?
Как время-то летит четвертое февраля на дворе как говорится февраль из всех месяцев самый короткий да не самый кроткий вот уж два месяца как я здесь в этом Агае бедная Мариэтта о ней вспоминают только когда она нужна ей повезло что я еще в Женеве была дай она мне тереграмму неделей позже и ищи ветра в поле ежели учесть что я хотела к сестрице поехать в Париж проветриться маленько и с семьей побыть даже в тот день что тиреграмма та пришла я еще себе говорила до этой тиреграммы Мариэтта надо бы тебе чуток отдохнуть возраст-то такой уже что пора мерку для гроба снимать иногда такая нападет миранхолия хоть стой хоть падай не поверите а я-то к тому ж на чемоданах была ежели учесть что от Верблюдицы съехала потому как месье Адриан выздоровел и в Африку намылился в политицкую кумандировку а я больше для него оставалась но слушать невмоготу как Верблюдица на все корки честит мадам Ариадну и комедь ломает про женщин нехорошего поведения это уж увольте жалко было уезжать только из-за месье Ипполита он-то ни разу ни полслова про мадам Ариадну дурного а как вы хотели сердцу не прикажешь любовь не скроешь как в песне поется но в общем как месье Адриан в Африку-то собрался я морально право получила поехать в Париж проветриться да развеяться а то ведь такой был удар для меня как он бедненький весь в крови прямо драма потому как ночью меня посетила такая мысля пойти проверить как он там как говорится предчувствие ежели учесть еще что утром я пришла как обычно ни о чем не подозревая и он мне сказал что я не нужна потому как мадам Ариадна навсегда укатила и закрыл дверь у меня перед носом но в грустях а не в гневе весь день я сидела как на иголках вернуться что ли или ни к чему но не решалась больно лицо у него было несчастное и часам к одиннадцати
