Поппи едва не расхохоталась истерическим смехом. Наташа устремила на нее очередной осуждающий взгляд, но Поппи его проигнорировала. Между тем горничная извлекла из кармана листок бумаги и протянула его леди Гастли.
— Тут вот стишок мистера Китса, — сказала она. — Я надеюсь, вы его прочитаете.
— Полагаю, да, — ответила леди Гастли и двумя пальчиками взяла листок со стихами за уголок. Далее она откашлялась и окинула взглядом завороженную аудиторию.
Хозяйка дома читала стихотворение, а Поппи тем временем приободрилась, выпрямила спину и, самое замечательное, избавилась от назойливых мыслей о поцелуях Николаса и о чихании Сергея. Стихи увлекли Поппи и захватили ее воображение.
Поэма Китса была восхитительной. В ней говорилось об удивительных открытиях, о том, какие перемены они вносят в жизнь.
Леди Гастли сложила листок и вернула горничной.
— Кто хотел бы высказать свое мнение? — спросила она.
Сергей сидел с каменным лицом. Поппи было не совсем ясно, хорошо ли он понял стихи, и она негромко спросила его об этом по-русски.
Он зевнул и ответил:
— Да, мне нравится катание на коньках. А почему вы спрашиваете?
— Ох! — Поппи покраснела. — Извините. Я думала, что спросила вас, нравится ли вам поэма.
Сергей равнодушно пожал плечами:
— Это было скучно.
Поппи всей душой была не согласна с такой оценкой, но князь, вероятно, не смог оценить произведение по достоинству, поскольку леди Гастли продекламировала поэму не на его родном языке.
Наташа больно толкнула ее локтем в бок.
— Почему бы им не читать русских поэтов? — спросила она. — Надо чтобы кто-нибудь сказал им об этом.
— Я это сделаю. — Сергей встал с величественным видом. Широкий лоб, благородные очертания подбородка, на груди множество медалей.
— Я хотел бы обсудить творчество русских поэтов, — четко провозгласил он. — Вполне подошло бы одно из произведений Александра Пушкина.
Леди Гастли прижала к щеке ладонь со словами:
— Ох, Господи, может, нам забыть о Китсе, ваше высочество? Ведь он отчаянный парень!
Ответом ей был хоть и негромкий, но общий говор согласия.
Потом прозвучал хорошо знакомый всем голос:
— Я совершенно с этим не согласен.
Поппи обернулась и увидела, что Николас встал со своего места. Голос у него был негромкий, но страстный.
— Поэма мистера Китса бесспорно заслуживает обсуждения. Она посвящается присущей мужчине охоте к приключениям, к тому, чего, по сути, жаждет любая душа.
Наступила такая полная тишина, что был бы услышан звук падения булавки на пол.
Наташа выпрямилась и втянула щеки. Сергей устремил на герцога долгий, холодный взгляд. Даже леди Гастли застыла в молчании после такого выпада герцога.
Поппи не знала что и подумать. Николас, который только что встал и высказался в защиту Китса, вовсе не был завзятым повесой и распутником, каким она его считала, но совершенно другим человеком. Таким, кого поэма Китса задела за живое.
Его реакция потрясла Поппи. Что, если он… возможно ли, что он способен на подлинное чувство?
Она осмелилась посмотреть на него, а он в ответ подмигнул.
Негодник.
Он не более чувствителен, чем любое бревно. Ей следует понимать, что он всего лишь забавляется.
Поппи была настолько обижена его непростительной выходкой, что подвинулась ближе к Сергею и сказала:
— Не волнуйтесь, мы с вами поговорим о Пушкине.
— Мы должны поговорить о многом, — ответил Сергей, и в глазах у него промелькнуло нечто особенное. Он наклонился к Поппи и зашептал ей на ухо: — Будьте готовы, леди Поппи. Как и положено большому русскому медведю, я скоро зарычу на вас со страстью. Со страстью Пушкина.
— О… — только и произнесла Поппи, ожидая, что вот сейчас ее охватит то сладостное чувство, от которого бурно забьется сердце, но ничего подобного не случилось.
Вообще ничего.
Глава 16
То был один из тех моментов, когда Николас не был уверен, что его долг по отношению к секретным службам чего-то стоит. На следующий день после посещения литературного салона, когда у князя Сергея нашлись неотложные дела в Уайтхолле, Николас вместе с Поппи, Наташей и ее собачками бродил по залам одного из выставочных отделов Британского музея. Княгиня получила особое разрешение на то, чтобы взять с собой на экскурсию лохматых, тявкающих спутников — в детской колясочке, ни много ни мало.
И вот Наташа подошла к площадке, над которой высилась статуя греческой богини.
— Прошу вас, Ники, повезите вы теперь коляску с моими корги, — обратилась она к Драммонду, лениво зевнув. — Я это позволяю только самым близким моим друзьям.
Княгиня бросила пренебрежительный взгляд на Поппи, но та, к счастью, была слишком поглощена изучением одежд греческой богини, чтобы заметить насмешку.
Ему уже пришлось протащить эту коляску вверх по солидной лестнице у входа в музей — задача не столь приятная и легкая, если в коляске находится пяток собачонок. А теперь извольте возить эту свору в коляске по всему музею?
Только через его труп!
Быстрый взгляд на Поппи дал ему понять, что она слышала все до последнего слова, глаза у нее так и сияли озорством.
Николас натянуто улыбнулся Наташе.
— Боюсь, я не смогу.
Наташа вздернула подбородок.
— Это почему?
Слишком поздно было раскаиваться, однако вот уже энное время Николаса одолевало глубокое сожаление по поводу того, что он некогда вступил в интимные отношения с этой самой княгиней.
