— Твоя помолвка стала сказкой Лондона, — объявила она Поппи.
Беатрис выглядела ошеломляюще в своем облегающем белом платье на греческий манер, отделанном золотой тесьмой.
— Ты выглядишь, словно царствующая королева, — обратилась она к Поппи.
— Неужели? — Поппи рассмеялась. — Я этого даже не замечала.
— Это уж точно, так что радуйся каждой минуте царствования, — поддразнила ее Элинор.
Беатрис посмотрела на нее вдумчиво.
— Ты вроде бы довольна собой, так мне кажется. Я даже заинтригована блеском в твоих глазах. Давно я такого не замечала.
— Ты права, — поддержала подругу Элинор. — В общем, для меня сомнительно, что ты не любишь своего герцога.
— Разумеется, не люблю! — отрезала Поппи.
— Ты его целовала? — задала вопрос напрямик Беатрис.
— Я… я… — забормотала Поппи так сбивчиво, словно в горле у нее застрял кусок хлеба.
Элинор хлопнула в ладоши.
— Целовала, точно!
— И он явно умеет здорово целоваться, — заявила Беатрис со злорадной усмешкой.
Поппи наконец овладела собой.
— Ладно. Я и в самом деле его целовала. Но это ровно ничего не значит.
— Значит — если от этого появляется покалывание в пальцах ног, — возразила Элинор. — Ты, конечно, понимаешь, что это один из первых знаков чувственного влечения…
— Покалывание… жар в крови, пьянящее головокружение… — начала перечислять Поппи, но ее перебила Беатрис:
— Ах вот как? Жар и головокружение?
— Как бы все это ни называть, оно ничего не значит по сравнению с другими, более существенными признаками любовного чувства.
— Это правда, — согласилась Элинор. — Я не могу себе представить, что герцог в той же мере заинтересован в названном перечне, как и Сергей.
— Или что он так же, как Сергей, заинтересован в том, что ты хочешь ему сказать, — добавила Беатрис. — На балу у Грейнджерфордов князь был чрезвычайно внимателен к тебе.
— Но я должна вам кое в чем признаться, — доверительно обратилась Поппи к двум своим лучшим подругам. — По отношению к Сергею я допустила величайшую ошибку. Он вовсе не такой, каким я его считала шесть лет назад.
Обе, и Беатрис и Элинор, словно по команде широко раскрыли глаза.
— Не такой? — спросила Элинор, тряхнув соломенно-золотыми кудряшками.
Беатрис покачала головой со словами:
— Какая досада!
Поппи прикусила нижнюю губу.
— Это не самое страшное, девочки. Хуже всего то, что он предложил мне стать его любовницей Можете вы этому поверить?
— Я его презираю! — выпалила Элинор.
— Я тоже! — заявила Беатрис.
— Спрашивается, чего ради ты пригласила сегодня на обед этого негодяя? — задала вполне логичный вопрос Беатрис.
Поппи в растерянности приоткрыла рот. О Господи, ведь она не может объяснить им, в чем дело! Не вправе говорить никому ни слова о том, что имеет отношение к операции «Розовая Леди».
Ей пришло в голову, что, наверное, не стоило рассказывать девушкам об истинной сущности Сергея, но ведь они самые близкие ее подруги. Кроме того, что уже сорвалось с языка, того назад не вернешь. А ей так нужна их поддержка.
Но… как объяснить им присутствие Сергея сегодня вечером у нее в доме?
Она слабо улыбнулась — ей очень не хотелось лгать.
— Я… м-м… я пригласила князя и его сестру в память о добрых старых временах. Думаю, папе придется по вкусу русская трапеза в присутствии русских гостей, не правда ли? Санкт-Петербург был последним городом, какой он посетил вместе с мамой.
Беатрис кивнула и сказала:
— Это имеет смысл.
— С твоей стороны это огромная жертва, — сказала Элинор, — но вполне продуманная.
— Я уверена, что смогу управиться с князем, — заговорила Поппи, смягчая свою вину приветливой улыбкой. — Особенно при том, что вы на моей стороне.
— Точно, — подтвердила Беатрис. — Мы ведь Старые Девы. Не ту девушку попросил он стать его любовницей.
— Вот именно. — Поппи взяла за руку ту и другую. — Я усажу вас за столом рядом с ним. Лучше держать своих врагов в поле зрения. Будьте с ним любезны. Но не проговоритесь о том, что вам известно.
— Бедняжка Сергей, — сказала Элинор и хихикнула. Поппи вздохнула с облегчением. Ведь все, что она говорила о Сергее, было правдой, верно? Она просто опустила маленький сюжет о том, что он замешан в истории с портретом, который ей с Драммондом предстоит вернуть законному владельцу.
К счастью, прибыла наконец-то тетя Шарлотта в своем новом платье, и ее появление положило конец разговору о Сергее: она привезла с собой новую версию устава для членов Клуба Старых Дев, экземпляры которой скоро нашли свое место в ридикюлях Беатрис, Элинор и Поппи. Оживленное обсуждение этого новшества было прервано появлением в гостиной лорда Дерби, который сердечно приветствовал всех леди. Одна только Поппи знала, насколько непривычен для ее отца прием гостей. В его поведении была заметна некоторая застенчивость, обычно ему совершенно несвойственная.
Следующую партию гостей составили лорд Уайетт и несколько старых папиных друзей еще со времен обучения в Кембридже. Лорд Уайетт повел оживленный рассказ о своих обширных замках в Девоне и Корнуолле, недавно им приобретенных. Папа не знал, чем занять своих старых друзей, за исключением разговоров о политике, которые он, по мнению Поппи, вероятно, мог бы вести даже во сне. Тем не менее и он, и его друзья несомненно радовались встрече.
Один из папиных гостей попросил разрешения привезти с собой вдовую сестру, женщину недурную собой и очень живую и смешливую, и папа, казалось, чувствовал себя очень славно в ее обществе.
Но где же Драммонд? И где, спрашивается, Сергей, Наташа и Ливены? Поппи делала все от нее зависящее, чтобы выглядеть приветливой хозяйкой, но в желудке у нее то и дело возникали неприятные спазмы.
Наконец послышался стук колес подъехавшей ко входу в дом кареты.
В дверях гостиной появился Кеттл, объявляя о приезде гостей, и Поппи увидела…
Драммонда и Наташу вместе.
С какой стати?
Но прежде чем она успела удивиться, Поппи увидела, что Наташа, одета в точно такое же платье, как у нее.
Вся кровь с лица Поппи отхлынула к ногам.
Как она могла?
Как могла Наташа быть такой жестокой?
И тут смущение охватило Поппи настолько, что лицо у нее словно вспыхнуло от жаркого прилива крови. Ясно, что это не случайность. Ее намеренно поставили в дурацкое положение. И самое худшее заключалось в том, что княгиня выглядела более, гораздо более привлекательной, нежели она сама. Княгиня сумела облачиться в него таким образом, что оно являло совершеннейший образец наряда, подходящего именно для званого обеда. Великолепное изумрудное ожерелье низко спускалось с шеи на груди, полуобнаженные глубоким вырезом платья, драгоценные камни ослепительно сверкали, привлекая внимание всех мужчин в комнате к пышному бюсту княгини.
