груди, а сейчас дрожала от страха. Грей знал: прежде чем студентка сбежит, он ей скажет: «Тебе же это нравится, правда? Давай по-хорошему…» Грей встает, приближается, валит девушку на снег…
«Подари ей любовь, Грей, возьми ее!»
Грея замутило, качнуло вперед, и от сильнейшего рвотного спазма на пол выплеснулось все содержимое желудка: суп, салат, маринованная свекла, картофельное пюре и ветчина. Он опустил голову между колен, и изо рта вытекла длинная струйка слюны.
Боже… Боже милостивый!
Грей выпрямил спину. Перед глазами просветлело. Уровень 4. Он был на Уровне 4. Что-то случилось, только что именно? Грей не помнил. Приснился кошмар, в нем он летал, а еще ел — во рту до сих пор привкус остался. Привкус крови. А потом его вырвало.
«Рвота — это плохо, — содрогаясь от ужаса, думал Грей, — очень, очень плохо». Он ведь наизусть помнил, на какие симптомы следует обращать внимание: на жар, тошноту, судороги, даже на неожиданное чихание. Информационные плакаты висели повсюду — не только в Шале, но и в казармах, столовой и даже в сортирах. «При появлении одного из нижеперечисленных симптомов немедленно доложить дежурному офицеру…»
Грей подумал о Ричардсе, танцующем красном огоньке и Джеке с Сэмом.
Черт!
Действовать следовало как можно быстрее — ликвидировать лужу рвоты на полу, пока никто не увидел. Спокойно, Грей, только без паники! Часы показывали 02:31. Ждать три с половиной часа он не собирался. Грей встал, перешагнул через мерзкую блевотину, бесшумно открыл дверь и выглянул в коридор: ни души. Скорость казалась вернейшей союзницей — он решил немедленно убрать рвоту, а потом самому убраться из Шале подобру-поздорову. Плевать на камеры слежения! Полсон, вероятно, прав: нереально просматривать видеозаписи денно и нощно, не говоря о том, чтобы ежесекундно! Грей взял из подсобки швабру, наполнил ведро водой и щедро плеснул дезинфицирующего раствора. Если кто-нибудь засечет, Грей посетует, что пролил «Доктор Пеппер» или кофе, которые на Уровень 4 проносить запрещается, хотя все проносят. Да, он скажет, что пролил «Доктор Пеппер», в чем чистосердечно раскаивается.
Особого недомогания не чувствовалось, по крайней мере, никаких перечисленных на плакатах симптомов в помине не было. Грей сильно вспотел, но винил в этом панику. Вытаскивая из раковины ведро, полное сильно пахнущей хлоркой воды, он ежесекундно прислушивался к себе, но тревожных сигналов не слышал. Значит, ему что-то приснилось, и из-за этого вырвало. Во рту до сих пор остался не только мерзкий вкус — противная теплая сладость липким налетом покрывала язык, зубы и горло, — но и ощущение мякоти, которая под давлением зубов лопалась и истекала соком. Он словно гнилой фрукт надкусил.
Грей отмотал несколько бумажных полотенец, достал из ящика перчатки и пакет для биоотходов и на тележке привез все в отсек. Ликвидировать лужу шваброй не получилось — слишком большая, поэтому Грей опустился на колени, промокнул рвоту бумажными полотенцами, а крупные ошметки сгреб в кучу и собрал руками. Упаковав все это в мешок, Грей налил на пол воды с хлоркой и начал орудовать шваброй. Заляпанные блевотиной туфли тоже пришлось протереть. Сладковатый привкус во рту превратился в тухлый, словно что-то испортилось. Грей вспомнил Мишку, который пах примерно так же, когда возвращался в трейлер, полакомившись полуразложившейся белкой или опоссумом, по-собачьи улыбался и лез к Грею ласкаться. «Улыбался» Мишка по-голливудски, обнажив моляры, и Грей на него не злился — что с собаки взять? — хотя тухлый запах не нравился ему ни тогда, ни сейчас, когда доносился из собственного рта.
В раздевалке Грей быстро переоделся, затолкал форму в контейнер для прачечной и поднялся на лифте на Уровень 3. Дежурил по-прежнему Дэвис. Он откинулся на спинку стула, задрал ноги на стол и просматривал журнал, помахивая носком сапога в такт песне, которую слушал через наушники.
— Сам не знаю, зачем до сих пор читаю это дерьмо, — перекрикивая песню в наушниках, начал Дэвис. — Какой смысл, если меня такие телки совершенно не заводят?! — Дэвис рывком убрал ноги со стола и показал Грею обложку журнала, где две обнаженные девушки слились во французском поцелуе «на публику»: их языки соприкасались самыми кончиками. Журнал назывался «Киски». Языки напоминали Грею куски мяса, такие, обложив льдом, в супермаркетах на витрины выставляют… Желудок сжался — новый приступ тошноты мог начаться в любую минуту.
— Ах да! — воскликнул Дэвис, а увидев выражение лица Грея, даже наушники снял. — Вы же, ребята, такие забавы не любите! Ну, извини! — Он наклонился было к Грею, но тотчас сморщился. — Боже, ну и запашок от тебя! В чем дело?
— Боюсь, съел что-то не то, — опасливо ответил Грей. — Пойду к себе, полежу.
Дэвис испуганно вздрогнул и отодвинулся подальше как будто от стола, а на самом деле — от Грея.
— Ни хрена себе!
— Клянусь, со мной ничего серьезного.
— Боже милостивый, Грей! — От страха глаза солдата чуть не вылезли из орбит. — Что случилось? У тебя жар?
— Меня просто вырвало. В мусорный контейнер. Наверное, съел слишком много, мне нужно прилечь.
Дэвис обвел Грея неуверенным взглядом.
— Вполне возможно, я видел, как ты ешь. И ты, и другие уборщики. Не стоит так на еду налегать! Да и вид у тебя, честно говоря, не очень. Не обижайся, но покойники и то краше. Неужели руководству придется сообщить?
Грей знал: в этом случае опечатают Уровень, и Дэвис застрянет здесь неизвестно насколько. Что случится с ним самим, Грей понятия не имел, а догадки строить боялся. Особого недомогания он не ощущал, и проблема заключалась, вероятнее всего, не в этом. Но она существовала! Кошмары ему и раньше снились, но такие, чтобы вызывали рвоту…
— Слушай, ты уверен? — не унимался Дэвис. — В смысле, случись с тобой что-то серьезное, ты бы мне сказал?
Грей кивнул, чувствуя, как по груди стекает капелька пота.
— Господи, ну и день! — раздосадованно вздохнул Дэвис. — Ладно, на, держи! — Он швырнул Грею ключ от лифта и снял с пояса рацию. — Потом не говори, что я помощь не предлагал! — крикнул он и зачастил в микрофон: — Докладывает пост охраны на Уровне 3. Дежурный уборщик заболел. Нужна замена…
Только Грей его уже не слышал, он спускался на лифте в фойе.
К западу от оклахомского города Рэндалл, на пару миль южнее границы с Канзасом, Уолгаст решил сдаться.
«Тахо» притаился в автомойке чуть в стороне от проселочной дороги, номер которой Брэд давно забыл. Светало, и Эми крепко спала, свернувшись калачиком на заднем сиденье. Три часа они гнали во весь опор. Дойл, как заправский штурман, диктовал маршрут, который составлял по данным навигатора, а позади мигала цепочка огоньков — погоня. Порой, когда они неожиданно сворачивали, огоньки исчезали, но потом неизменно появлялись вновь: копы брали след. Около двух часов ночи Уолгаст увидел автомойку и, выждав момент, свернул. Теперь они сидели в темноте и слушали, как мимо проносятся машины.
— Думаешь, долго придется ждать? — спросил Дойл. Весь его гонор как рукой сняло.
— Трудно сказать, — отозвался Уолгаст. — Пусть подальше отъедут.
— А вдруг они заставу на границе выставят? Или вернутся, сообразив, что потеряли нас?
— Если есть идеи получше, с удовольствием выслушаю!
Дойл задумался. Огромные, нависающие над лобовым стеклом щетки автомойки усиливали чувство клаустрофобии.
— Честно говоря, нет, — буркнул Дойл, и в салоне снова воцарилась тишина. Уолгаст ждал, что вот- вот вспыхнет яркий свет и из громкоговорителя раздастся голос представителя полиции штата, который потребует выйти из машины, держа руки за головой. Сотовые вроде бы ожили: сигнал появился, но аналоговый, такой не кодируется, поэтому Уолгаст с Дойлом не могли позвонить Сайксу и сообщить, где
