слабых вождей. Они способны пойти даже за тем, кто утопит их в крови и будет вырезать деревни, но он должен быть сильным. Идти за сильным – честь. А слабые для них пища.
– Или товар? – уточнил я.
– Или товар, – кивнул Арио, откидываясь на спинку сиденья. – Как в нашем случае. Времени на отдых нет, выступаем сейчас.
– Мы отдохнули.
– Ну так и пошли. Маршрут Злой знает, а ты службу организуй как положено.
– Я понял.
С Арио было всего трое людей – неизменные Злой с Тесаком и Бейвер Хрипатый. Впрочем, большими компаниями он редко путешествовал. Хрипатый сидел в коляске за возницу, его лошадь бежала следом в поводу. Тесак скакал рядом, ну а Злой, по обыкновению, оказался рядом со мной.
И вновь дорога, и вновь вокруг следы войны. Закончившаяся битва прошла здесь косой, сметая с земли всякую жизнь. Разрушенные дома, сгоревшие сады, пустые поля. Трупы валашцев еще никто не убирал и не хоронил, так что попадались они на каждом шагу. Хватало и виселиц, давно превратившихся в привычный атрибут пейзажа. Скорее странно, когда их не видать, тогда что-то неправильно.
Опасности со стороны валашской армии уже нет, она разбита, пленена или бежала, но мародеры есть и есть дезертиры. На дорогах выставлены рисские заставы, а больше никто никуда не идет – любое движение запрещено. Поедет крестьянин с телегой – телегу с лошадью изымут, а самого его хорошо если не в петлю, на сук, а только изобьют.
Все притихло, все вокруг в страхе. Когда прошли разоренные земли – лучше особо и не стало, деревни как вымерли, прячутся жители. Хотя, надо отдать должное, князь Вайм бесчинствовать не давал особо, да и про армию Вергена говорили, что та уже уходит с захваченной земли. Для Вайма эта земля уже своя, а свое разорять не станешь.
Опять ночевки в пустых местах, Арио настоял, чтобы никто лишнего не сболтнул или в какую историю не влип, заглянув, например, в кабак. Столицу Валаша, Эбиден, куда уже переместился штаб барона Брангского, мы прошли ночью, не задерживаясь. Город удивил своими размерами, богатством храмов – и бедностью окраин. Такие трущобы в иных местах еще поискать. По улицам Эбидена в это время только патрули ходили, мерно печатая шаг, к страху новых подданных князя Вайма.
Снова дорога, снова деревни. Мост через Быструю – границу бывших земель вольных. Аж сердце защемило так, что думал все – выпаду сейчас из седла да и помру. Кроме Барата, никто ничего не заметил, а Барат… думаю, что просто понял.
– Почти приехали, – оповестил меня Злой. – Тут деревенька есть одна, в ней и остановимся.
– Кто надо нас сам найдет?
– Там знать дадут… кому надо. – Он размотал шемах и утер им лицо – становилось непривычно для этого времени года жарко.
– А в Арио снова нужда возникла, как я вижу?
– Да куда без него? – вроде как даже удивился вопросу Злой. – У него контактов и связей по всем этим землям столько, сколько ни у каких «верных» и через двести лет не будет.
– Не будет, – согласился я. – Но им и не надо. Это все, что вокруг, уже одной державой стало. Тут не шпионы нужны, а охранители. Боюсь, что с Круглого нашего хотят последнюю службу получить.
– С чего это? – удивился такому моему заявлению Злой. – Кому надо, тот знает, что без Круглого и Вайму князем не бывать.
– Ты что, не понимаешь, что это и есть главная вина Круглого? – Я пригнулся к своему спутнику, стараясь говорить тише, хоть мы и ехали чуть впереди основного отряда, отстав от передового дозора. – Сам князь всегда будет знать, что Круглый его сделал. Каждый день видеть – и помнить об этом. И при этом Вайм намерен править безраздельно и беспредельно, так? Почти богом здесь быть. И жизнь Круглого уже в его руке.
– И что ты хочешь сказать?
– Сказать хочу то, что вам всем, вместе с Круглым, надо собирать манатки и уходить в другие земли. Как только с Орбелем закончим. Иначе не жить вам. Ты что, думаешь, что «верных» просто так придумали? Это новые псы, ранее никчемные, у них задача одна – рвать того, на кого Вайм укажет. Скажи, Бирр в «Усадьбе» хорош был?
Злой закусил губу, покачал головой, потом сказал сквозь зубы:
– Что в нем хорошего? Арио его особо не пускал никуда. Так, середнячок.
– А теперь он прямо к князю с докладом ходит. Для чего его так вознесли?
– Чтобы на коротком поводке всегда был, понятно для чего.
– А может быть так, чтобы злого пса растили, но ни на кого не натравливали?
Злой молчал долго, потом сказал:
– Не хочу я в это верить, Арвин. Ты меня знаешь, я за совесть всегда служил, самому мне ничего не нужно было. Взял Вайм все эти земли под свою руку – считай, что моя мечта сбылась. За что меня псам бросать?
– За то, думаю, что у тебя такая мечта была, помочь Вайму все это забрать.
– А надо?
– А надо, чтобы ты мечтал за Ваймом бежать, куда тот скажет. Не надо ему таких… чтобы сам мечтал, без разрешения. Изменится теперь все, нет у Вайма сильных врагов, так что он теперь умных давить начнет. И самостоятельных.
Вот так, поговорил я тогда с Велимом Младшим, заронил он семена. А посмотрел я вокруг, на войну, на разорение – и семена дали побеги. И сам удивился, насколько просто и ясно все. Нет ничего величественного и непостижимого во власти. Правит миром все та же жадность, ревность, зависть, хоть бывают с ними рядом и мудрость, и прозорливость, и желание блага своей стране. И зачастую уживается все это рядом. И сейчас уже странно видеть, как Злой, всегда умный, не может понять таких простых вещей. Почему их вообще почти никто не понимает и закладывает какой-то сложный смысл в простые помыслы?
Нет ничего сложного.
Тракт вдоль Быстрой нас вывел к предгорьям, потом Злой показал на узкую и мало наезженную дорогу, на которую мы и свернули. Шла она уже вверх, но в горы не завела – мы выехали в просторную долину, в середине которой, прямо на хрустально чистой реке, расположилась деревня, выстроенная в традиционном горском стиле – каменные дома, каменные заборы, узкие улочки, образующие лабиринт, – настоящая крепость. Горцы часто воюют друг с другом, по любому, даже малому поводу, вот и строятся таким образом.
Вообще раньше никаких «горцев» в этих местах не было. Была одна земля, один народ, от которого мало кто остался после того, как Старый мир сам себя сжег в огне невиданной войны. В Темные годы люди жили племенами, воевали друг с другом, даже жрали друг друга, как говорят. И некоторые из таких племен перебрались в горы – привлекли их труднопроходимые дороги, по которым мало у кого получилось бы прийти в набег, горные долины, в которых можно было пасти скот, чистая вода с ледников. Но дальше вышло так, что население увеличилось и воды с долинами на всех хватать не стало – скудны все же горы. И тогда племена начали друг с другом воевать. Постоянно, традиционно, с самого детства друг друга стреляли и резали. И стали горцы опытными и безжалостными бойцами.
Дальше – больше. Не в силах прокормиться с земли, начали они наниматься к окрестным владетелям уже появившихся княжеств на службу. Служили всегда честно, никогда не переходили на другую сторону и не бросали нанимателя в самом жалком положении. Горцев ценили, служить приглашали, а для тех это и вовсе традицией стало. Но никто из них почти никогда не оседал на новом месте. Отслужив, все возвращались домой, в похожие на крепости горные села. Где рассказывали истории о битвах и грабежах, вдохновляя мальчишек.
Из-за того, что у горцев не бывало политического интереса и связей в княжествах, владетели брали их в свою охрану. Так же поступил и Орбель Второй, большая часть личной охраны которого состояла как раз из горцев. Но просчитался он в главном: горцу почетно охранять князя. А бывшего князя уже не так почетно. Да и перспективы туманны: как он дальше платить будет? И еще момент: кому бы горцы ни служили, слово старейшин и вождей своих племен для них важно. Подчас важнее всего другого. Разве что в
