их существования, как рельеф и почву, но и такое важнейшее условие жизни растений, как климат.
«Климат в пределах одной широтной климатической зоны, — писал Вильямс, — представляет функцию господствующей растительной формации (в понимании почвоведения). И следовательно, изменяя согласно нашим народнохозяйственным нуждам состав растительной формации, мы можем изменить и климат. Взгляд, таящий в себе широчайшие перспективы. Я не скрываю от себя трудностей этого пути. Но перспективы так широки, что ради них можно помириться с трудностями, перед которыми еще не отступали большевики».
Такие идеи открывали действительно широчайшие перспективы перед практикой социалистического земледелия, перед почвоведением и агрономией, перед географией и климатологией.
Вильямс с огромным увлечением помогал всем, кто боролся за подъем урожайности социалистических полей, кто хотел использовать на практике его идеи. Но ученому пришлось не только помогать, на его долю выпала и тяжелая борьба с теми, кто попрежнему не хотел понять, что только комплекс мероприятий может обеспечить действительный расцвет нашего сельского хозяйства.
Особенно напряженной и острой была в эти годы борьба Вильямса с представителями «минеральной» агрохимии, прежде всего с академиком Дмитрием Николаевичем Прянишниковым, коллегой Вильямса по совместной работе в старой Петровской академии, Московском сельскохозяйственном институте, а после Октября — в Тимирязевке.
Будучи весьма крупным исследователем в своей области, академик Д. Н. Прянишников не сумел подойти к проблеме поднятия урожайности так широко, как к ней подходили отцы русской научной агрономии — В. В. Докучаев, К. А. Тимирязев, П. А. Костычев. Прянишников выступал против Вильямса именно потому, что Вильямс и его ученики отстаивали необходимость внедрения в наше сельское хозяйство целого комплекса, целой стройной системы взаимосвязанных мероприятий. Прянишников и его сторонники считали, что поднятие урожайности почв может быть достигнуто путем одного лишь усиленного их удобрения.
Повторяя ошибочный путь Ю. Либиха, «минеральные» агрохимики говорили об азоте, фосфоре, калии, о микроэлементах, но забывали о роли воды в почве, не признавали почвенной структуры, игнорировали биологию почвы и особое значение органического вещества для всех главнейших процессов, протекающих в ней.
Вильямс резко осудил эти односторонние метафизические воззрения. Он говорил: «Оставаться на позициях «минеральной» агрохимии… значит не верить в прогрессивное развитие науки, не верить в прогресс общественных и производственных отношений, значит отстать от жизни почти на столетие».
Ученые, академики, утверждал Вильямс, обязаны знать, что бесструктурная почва не может усвоить сколько-нибудь значительною количества выпадающих осадков, а без воды никакие удобрения растению помочь не смогут.
«Не азот, не фосфор, не калий, не микроэлементы, — еще раз говорил Вильямс, — находятся в минимуме, а вода…
Не может ученый, академик забывать, что, кроме зеленых растений, почва густо населена незелеными микроорганизмами, что число их в пахотном горизонте почвы на одном гектаре исчисляется триллионами. Мы обязаны кормить их легко разрушаемым органическим веществом, до чего ощупью доходят наши стахановцы».
Обеспечить почву достаточным количеством «деятельного» перегноя, создать прочную комковатую структуру могут только смеси многолетних злаковых и бобовых трав, только травопольные севообороты. Ученый не уставал повторять это, вновь и вновь доказывать.
«Минеральные» агрохимики не были против севооборотов, но они воевали с травопольными севооборотами и ратовали за плодосмен, за периодические посевы на полях одних бобовых, которые обогащают почву азотом и будто бы дают лучшее по качеству сено, чем смеси бобовых и злаковых. До почвенной структуры «минеральным» агрохимикам не было никакого дела.
Вильямса они обвинили в том, что он вообще против применения удобрений. Вильямс выступил с решительным протестом; ученый говорил, что он стоит за широкое применение удобрений, в том числе и минеральных, но считает необходимым
Противники Вильямса продолжали возражать ему, не давая себе труда как следует разобраться в глубоко правильных воззрениях ученого.
С явной горечью Вильямс писал в одной из своих статей: «…утверждение акад. Д. Н. Прянишникова о том, что я, как и все травопольщики, «враг применения удобрений в СССР», представляет в лучшем случае непростительное непонимание. Для травопольщиков это не ново, ибо им часто отвечают: «хотя я Вильямса не читал, но заранее с ним не согласен».
И Вильямс снова и снова выступает с разъяснением своих взглядов, он продолжает доказывать огромные преимущества травопольной системы земледелия, колоссальное значение структуры почвы.
Он показывает, что структурная почва может не только поглотить, но и прочно удержать 86 процентов атмосферных осадков. Ясно, что при обильном и бесперебойном снабжении растения влагой на структурной почве и удобрения дадут большой эффект. Только тот, кто не уяснил себе открытый Вильямсом закон незаменимости условий жизни растений, может отрицать значение почвенной структуры именно для агрохимиков; ведь должны же они быть заинтересованы в том, чтобы удобрения приносили нам большую пользу.
Однако в пылу полемики с «минеральными» агрохимиками Вильямс, исходя из далекой перспективы, упускал из виду, что пока у нас преобладают бесструктурные почвы, было бы неправильно отказываться от применения на них минеральных удобрений.
«В своих полемических статьях, — говорит академик Т. Д. Лысенко, — В. Р. Вильямс ошибочно считал нерентабельным, невыгодным применение минеральных удобрений на бесструктурных почвах. Обосновывал это положение В. Р. Вильямс тем, что на структурных почвах эффективность минеральных удобрений значительно выше, нежели на бесструктурных. Но такое обоснование говорит только о том, что сельскому хозяйству необходимы и минеральные удобрения и структурные почвы. Лучше оба эти фактора иметь в совокупности. Но если нет структурной почвы, то это вовсе еще не говорит о том, что не нужно, невыгодно применять минеральные удобрения.
Основная ошибка В. Р. Вильямса в данном вопросе о рентабельности применения минеральных удобрений заключалась в одностороннем и потому неправильном понимании проблемы «рентабельности». Поэтому в отрицании целесообразности применения минеральных удобрений на бесструктурных почвах В. Р. Вильямс был неправ.
Но В. Р. Вильямс дал хорошую теорию по весьма важному для практики вопросу, а именно — по вопросу
Вильямс правильно доказывал, что лучшее сено дает именно смесь трав, а не одни бобовые, которые не могут восстановить хорошую почвенную структуру. Ученый обращается к истории русского земледелия, к трудам классиков отечественной агрономии, прежде всего А. В. Советова, который в своей книге «О разведении кормовых трав», изданной в 1879 году, настаивал на применении травосмесей. Вильямс напоминал, что родоначальник русского травосеяния Н. Полторацкий (1761–1818) уже более ста лет тому назад высевал травосмеси.
«…именно в России, — писал Вильямс, — травосеяние сразу началось с посевов смесей трав. В Авчурино Полторацким клевер высевался всегда вместе с тимофеевкой. То же было и в гнездах крестьянского травосеяния в известных ярославских и волоколамских севооборотах…
У А. Советова в упомянутой выше книге с одинаковым правом рассматриваются как кормовые травы из семейства бобовых, так и кормовые травы из семейства злаковых».
Понимая прекрасно, что «минеральные» агрохимики своими наскоками пытаются поколебать самые основы травопольной системы земледелия, подорвать веру в ее значение, Вильямс проводит новые исследования, чтобы показать новые преимущества этой системы. Он доказал, что наименьшая затрата
