положение страны было недопустимым. Отношение к Ирландии стало еще сложнее. Когда англичанам пришлось отказаться от мобилизации в Ирландии, он говорил друзьям: «Erin go bragh!»[99] — и предсказывал, что когда-нибудь он и Джорджо вернутся и наденут «шэм-рок» — эмблему свободной Ирландии. Но пришел спад, и когда его спросили, верит ли он в появление независимого государства, Джойс ответил: «Чтобы я мог объявить себя его первым врагом?» Неужели он не хочет умереть в Ирландии? Джойс ответил и на это: «Пусть лучше Ирландия умрет за меня». Мучимый горем и злостью, он отказался от предложения редактора газеты «Журналь де Женев» Фанни Гильерме написать об ирландских событиях под нелепым предлогом: «Je n’ecris jamais d’articles»[100].
В сентябре 1916 года Томас Кеттл, муж Мэри Шихи, был убит в бою, находясь в британской армии во Франции. Он пошел добровольцем, решив, что Ирландия за помощь в войне получит от Англии свободу. Джойс сразу пишет миссис Кеттл странно официальное — ведь они были знакомы много лет — письмо с соболезнованием:
«Зеефельдштрассе, 54, Цюрих, Швейцария.
Уважаемая госпожа Кеттл,
сегодня утром с глубоким сожалением я прочитал в „Таймс“, что мой давний школьный друг и однокурсник лейтенант Кеттл был убит в бою. Я надеюсь, что вы не сочтете это вмешательством в ваше горе и примете от меня слова искреннего соболезнования. Я помню с благодарностью его доброжелательность и любезное дружелюбие, когда я семь лет назад был в Ирландии. Могу ли я просить вас также передать вашим сестрам (адреса которых я не знаю) мое сочувствие потерям, понесенным ими? Я горевал, узнав, что так много несчастий выпало вашей семье в эти черные дни. Поверьте, дорогая миссис Кеттл, что я остаюсь искренне вашим Джеймсом Джойсом 25 сентября 16 г.».
Но Джойс писал не только эти письма. Больше всего сил уходило на три проблемы. Первой оставались «Дублинцы». За весь 1914 год Ричардс продал 499 экземпляров. Джойс возлагал большие надежды на увеличение дохода от книги и тормошил Пинкера получить отчет о продажах. Но по нему выходило, что в первые шесть месяцев 1915 года было продано только 26 экземпляров, в следующие шесть месяцев еще меньше, а в последние полгода только семь. Джойсу оставалась лишь слава — до денег было по-прежнему далеко.
Вторая цель — добиться издания «Портрета…» книгой. Последняя часть появилась в сентябрьском выпуске «Эгоиста», но уже запахло первыми сложностями. Джойс получил январский выпуск 1915 года в июле 1916-го — его задержала военная перлюстрация — и разъярился, увидев, что в тексте пропущены целые фразы. Мисс Уивер объяснила ему, что причина не в небрежности, а в брезгливости печатника. Когда типограф начал делать то же самое с августовским набором, она разыскала нового. Джойсу оставалось быть благодарным за эту и другие услуги, и 28 августа он пишет ей: «Так как это будет последняя часть моего романа, я чувствую, что должен вас искренне поблагодарить за интерес, который вы проявили к моему труду, и за хлопоты по защите моего текста. Я очень благодарен вашему журналу и вашим сотрудникам и надеюсь, что ваша карьера обретет процветание, когда эти скверные дни уйдут в прошлое».
Журнальная публикация «Портрета…», казалось, должна была помочь книжной, но этого не случилось. Ричардс отказался выпускать книгу, утверждая, что во время войны невозможно рассчитывать на интеллигентную аудиторию. Пинкер, сочувствуя Джойсу, предложил роман в июле Мартину Секеру, предупредив, что это будет первоначальный текст, а не тот, подчищенный, что используется в «Эгоисте». Когда его вернул и Секер, Пинкер предложил его Дакворту, продержавшему рукопись несколько месяцев. Становилось ясно, что английские издатели не слишком рвутся печатать Джойса, и он предложил Пинкеру поискать издателя в Париже, что позже он будет делать и для «Улисса». Когда ничего не решилось и в ноябре, он попросил Артура Саймонса, но и тот не смог помочь. Мисс Уивер, со своей обычной щедростью, сделала неожиданное предложение. 30 ноября она сообщила, что, если ей удастся убедить редакционный совет сделать нечто беспрецедентное в истории «Эгоиста» и не будет обычного издателя, «Эгоист» попытается опубликовать «Портрет…» книгой. Джойса это отчасти успокоило: 6 декабря он написал ей благодарственное письмо, где заметил с горечью: «Я никогда не получал никаких денег ни от одного из двух моих издателей, и мне не нравится перспектива ждать еще девять лет с тем же результатом. Я пишу роман „Улисс“ и хочу опубликовать остальные книги, чтобы забыть о них раз и навсегда, потому что переписка об их издании слишком утомительна для моей (крайне ленивой) натуры». 14 января мисс Уивер отослала Джойсу 50 фунтов, в уплату за право использования «вашей чудесной книги» «Эгоистом» в течение двух предыдущих лет.
С той же настойчивостью и с теми же результатами Джойс занимается публикацией и постановкой «Изгнанников». Рукопись была захвачена в Цюрих, и он писал Пинкеру 17 июля, что только что перепечатал ее и будет отправлять ему в три приема, по одному акту, опасаясь потерять при пересылке. Паунд уже прочитал пьесу и считает, что она «захватывающая», но «совсем не так сильна, как „Портрет…“». Он не уверен, что она подойдет для сцены, но в начале октября написал доброжелательную статью о пьесе для чикагского журнала «Драма», принявшего статью для февральского выпуска, но отвергшего саму пьесу несколько месяцев спустя. Паунд также обратился к менеджеру американского театра Сесилу Дорриану, восхитившемуся «Изгнанниками», но не решившемуся их ставить. Джойс предложил пьесу Йетсу и театру «Эбби», но Йетс, даже соблазненный перспективой потрясти зрителя, все же помнил, чт
В начале ноября 1915 года Джойс попросил Уильяма Арчера помочь, но Арчер уезжал из Лондона и пообещал прочесть пьесу по возвращении. Следом Джойс написал мрачное письмо Майклу Хили, который сразу же отправил ему девять фунтов и ободрительную записку. Джойс написал ему благодарственное письмо, где подробно отчитался, как были потрачены эти деньги. Нора купила много вещей из шерстяной фланели и другой одежды, которая была нужна детям в таком климате, и шляпу, выбранную наконец из нескольких ей показанных. Теперь все Джойсы были достаточно хорошо защищены от холода.
О своем будущем он опять начинал высказываться с крайним скепсисом:
«Если бы я мог найти сейчас того, кто является покровителем литераторов, то сурово напомнил бы ему, что я существую; но я понимаю, что последний святой, который занимал этот пост, подал в отставку от отчаяния и никто другой не возьмет этот портфель».
Итак, 1915 год закончился ничем, но 1916-й сулил перемены.
Переписка с Пинкером, мисс Уивер и Паундом ободряла, но были и разочарования. Дакворт отклонил «Портрет…». Тем временем Джойс получил от Уивер аванс 25 фунтов и поручил Пинкеру переслать книгу ей и безоговорочно принять любые ее условия. Но тут явилось новое препятствие: семеро типографов один за другим, встревоженные недавним обвинением против «Радуги» Д. Г. Лоуренса, отказались печатать текст Джойса в его нынешнем виде. Паунд выдвинул фантастическое предложение: «Если все печатники откажутся… я думаю, что на месте удалений останутся крупные пробелы. Тогда удаленное можно размножить комплектами (не под копирку, а другим образом) в типографии, на хорошей бумаге, и в таком случае я буду сам вклеивать их. Покупателю можно предложить купить книгу со вставками или без них, и авторское право не будет нарушено при печати. То есть реставрация сделана отдельно, частным образом и книга без них законно опубликована. И черт побери цензоров».
Скоро Паунд предложил вещь более реалистичную: напечатать книгу в Нью-Йорке. Там работал новый издатель, Джон Маршалл, опубликовавший одного из известнейших американских модернистов Альфреда Креймборга; он собирался издать книгу и самого Паунда «Это поколение». Паунд посоветовал ему выпустить книгу Джойса, в случае необходимости за счет своей. Мисс Уивер сможет потом импортировать экземпляры из Штатов в Англию. Поначалу Маршалл пылал энтузиазмом, но в конце концов не напечатал ни Джойса, ни Паунда. В июле 1916 года Джойс написал мисс Уивер, что «Изгнанники» и
