Он смотрит на меня с улыбкой, а я, приседая на корточки с прижатой к низу рукой, вдруг начинаю на него страшно злиться.
— Иди ко мне, любимая и родная! Какая же ты, все-таки наивная и ничего о себе не знаешь.
Я плохо слышу и понимаю, что он говорит мне. Сижу голая, перед ним, на корточках, сдавливаю свою киску и никак не могу на что-то решиться. То ли отпустить руку, то ли вернуться и что? Что делать дальше? Я не знаю! От всех этих неожиданных вопросов я теряюсь, но не могу найти никаких ответов. Мне становиться страшно жаль себя, маленькую и беззащитную девочку, которая брошена им, моим искусителем. А потом возникает подлая мысль. Это он, он во всем виноват! Поднимаю голову и уже готова кричать ему это в лицо, но как только я вижу его глаза, его обнаженное тело, у меня сразу все изменяется и в настроении и в мыслях. Это он, он такой меня сделал! Он меня сделал женщиной! О! Какой он! Он мой самый родной и любимый на всем белом свете.
Приподнимаюсь, но рукой прижимаю губки внизу и шагаю к нему. Пусть, пусть будет все! Только бы с ним, только с любимым!
Я почти валюсь на него, и он меня нежно подхватывает, помогает улечься рядом. Сразу заботливо накрывает, целует и шепчет мне.
— Ну, что ты! Что ты! Любимая девочка! Успокойся! — Целует, целует.
А я уже таю, уплываю в волне его запаха, тепла и заботливости. Господи! Пусть будет, что будет! Пусть беременность, пусть еще что-то, но только с ним, от него. Я согласна на все. Только с ним, только с ним!
А потом он, согревая меня своим телом, заботливо подает и вместе со мной обтирает мою страдалицу — киску, и даже успевает поцеловать ее ненароком. Я таю, я успокаиваюсь. Следом, он говорит мне, что я зря волнуюсь. Что я сейчас не могу забеременеть, никак. Я недоверчиво смотрю в его глаза и он, успокаивая меня окончательно, спокойно и очень доходчиво растолковывает, почему. Я слышу и не слышу, понимаю и не понимаю. Я вижу только его глаза, слышу его родной голос. Я смотрю на него и любуюсь. Я обожаю его. Я волнуюсь, я в смятении. Мне опять его хочется, хочется снова и прямо сейчас. И мне уже все равно, что там со мной происходит и какие там у меня овуляции, и яйцеклетки, о которых он мне пытается донести. Я вдруг понимаю, что я его не просто люблю, я его так люблю, что сейчас, как дикая кошка наброшусь и покусаю. Видимо это он прочел в моих глазах.
— Детка, родная, да ты меня совсем не слушаешь. Ты хоть поняла, что ты сейчас, сегодня и еще две недели или дней десять можешь ничего не бояться. В эти ближайшие дни ты не сможешь никак забеременеть.
Вот теперь до меня доходят его слова. Я еще очень смутно понимаю почему, но я ему безоговорочно и сразу верю. Он умный, он опытный, он внимательный и он меня успокоил. Я протягиваю к нему руки, притягиваю к себе. С наслаждением целую, ласкаюсь, глажу ладонями. Он перехватывает ладонь и подносит к губам, а потом целует и шепчет.
— Почувствуй нашу любовь, почувствуй ее вкус и запах. — Он приближает мою руку, и я чувствую необычный и волнующий запах, вкус его семени, своей киски и наших с ним любовных соков».
Потом записи носят отрывочный характер. Скорее это просто обрывки каких-то мыслей и записей чувств.
«Он, просто невероятный! Он лучший!»
«Серафимушка, прелесть! Лапочка! Прелесть со своей (зачеркнуто, сверху — «моей»), обожаемой штучкой»
«О господи! Я умираю! Еще один такой раз и я вся растворюсь, я просто размоюсь, растекусь лужицей у его ног. Это просто невероятно! Я таю, я вся испаряюсь!»
«Ну, я просто в безумие. Как, как это может быть такое со мной? Полное сумасшествие»
«Почему мне абсолютно не стыдно? Ничего не стыдно ему показать, ни своего тела, ни своей киски. Глупо, но мне хочется именно ее всю перед ним показывать, разворачивать и растягивать. Может я дурра? Мне даже хочется стать для него развращенной потаскухой. А как он принимает мои безумства, как смотрит, рассматривает меня там. В такие мгновения я вся исхожусь, в томлении и ожидании его прикосновений. И вот они происходят. Причем мне все равно, где они? Там ли, или не там. Просто все тело тут же отзывается и мне кажется, сговаривается, для получения коллективного удовольствия. Трогает там, а у меня сигнал через голову и команда органу — отдаться. Немедленно отдаться! Без промедления выполнить все его прихоти.
Он даже признался мне, что еще никогда так, как у меня, не видел всего устройства женщины, как у меня. И сказал, что он просто потрясен увиденным и что я, само совершенство женской природы. Слышать такое приятно!»
«Я возгордилась собой и несу ему эту гордость каждый раз на съедение. Да, да! Он ее каждый раз так обхаживает, что я боюсь, как бы он не увлекся и не прихватил там чего моего ненароком. Сказала ему, он смеется. Говорит, что это очень хорошая идея. Дурачок! Мой милый и самый, самый на всем белом свете!
Я ему сказала, что в прошлый раз он мне так все там сделал, что я чуть не описалась. Он смеется и говорит, что в следующий раз он обязательно доведет меня и до такого. Дурачок! Он уже довел меня до того, что его (много раз зачеркнуто и перечеркнуто, сверху «его волшебная палочка») все время болтается у меня перед газами. И даже ночью, когда просыпаюсь одна, то я его чувствую, все время у себя между ног и в себе. Удивительно!»
«Совсем не дают прохода! Озверели бабы»
«Первый раз получила и хорошо получила, от ее почитателей. Сволочи!»
«Сучки, избили, прямо в туалете, до крови! То, то еще будет?»
«Врала ему, что мои синяки от того, что упала. Он не поверил, переспросил. А как они оказались у меня между ног?»
«Сегодня не выдержала и давала отпор. Не ожидали! Вот, так то!»
«Не понятно, как он узнал о моих драках? Ведь я, так ему и никогда, ни о чем, и не говорила. Долго расспрашивал, пришлось признаться, кто этим занимается. Последствия разговора неутешительны. Принятые меры ничему хорошему не приведут. Что же делать? Уходить жалко и главное, куда?»
«Сегодня вызвала Наденька, директриса. Состоялся разговор по душам. Я, конечно, свинью ей подложила, а что делать? Не любить? Все бросить и с глаз долой из сердца вон! Она сказала, что не допустит больше никакого рукоприкладства. Вплоть до увольнения. Во, как! Но я чувствую, что на этом они не успокоятся. Не успокоятся, пока меня не выживут, или…»
«Вот чего-чего, а такого я никак не ожидала. Сначала, что получилось? В наряде, что я передала, стояла восьмерка, а кто-то исправил на восемнадцать и вся партия пошла в раскрой с этими данными. Спасибо девочкам. Вовремя подхватились. Что получилось в конце? А то, что теперь этими делами занимается комиссия и кто это сделал, получит по полной»
«Уже два дня трепят нервы. Ну, кому не ясно, что я такое сделать не могла. Я им все размеры по раскрою выдала на память. Обалдели, и наконец-то поняли, что это не я»
«Серафимушка, любимый! Выручил! Пока мы бабы, могла, да, не могла, он, умненький, отвез наряд в лабораторию и те запросто дали экспертизу. Восемь, моя, а единица приписана, другой рукой и даже другой ручкой. Вот, так то! Умница, мой любимый. М… м…ма!!! Зацелую! Нет, лучше затрахаю! До смерти!!!»
«Наденька извинилась, и подарила мне персональную ручку. Секретную, как она сказала. А сама, на планерке, об этом, всему свету. Вот тебе и секреты.
Я ее спросила, а она мне сказала, что так было надо. Откуда, они бы узнали, что подделать мои записи уже больше не смогут? Вот, какая она, умничка»
«Сегодня полгода, как мы вместе. Сказала ему, думала, что он не вспомнит. А получила колечко! Ой, красивое, мне! А ему? Отдалась очень красиво и страстно. Пусть помнит»
«И сегодня. Красиво и страстно! Я и не ожидала, что удивила. Сказала, что так я решила. А еще, говорю, тебе приготовлю на съедение, что-то очень вкусненькое! Он потом, целый рабочий день все допытывался и изнывал от неизвестности. Скрытно, конечно. Что бы ни видел никто».
«Что он по этому поводу думает? Уж я его так угостила, что даже самой стыдно вспомнить. Попкой. Ей самой и поделилась, его угостила. Я, наверное, становлюсь безумной бабой. Стыдно признаться, но мне понравилось. Интересно? Старалась для него, а понравилось обоим. Мы стали просто неразделимы!»
