мышления». Мы можем с уверенностью сегодня говорить о том, что предложенная России реформа — это перевернутая реформа. В каком-то смысле она покрыла «рекорды», поставленные авторами программы «500 дней». В этом смысле можно сказать, — что даже (!) программа «500 дней» более логична, нежели реформа Гайдара.
Здесь следует выделить ряд вопросов.
Первый. Почему из всех реформ, из всех типов экономического реформирования используется методология реформирования, разработанная Дж. Саксом и его командой. Результаты такого реформирования всем известны по Боливии и Польше. Всем известно, что по рецептам МВФ, чьим представителем является Дж. Сакс, ни одна страна еще не входила в Север. Результат всегда — «опускание в гетто», при некоторой подключенности этого «гетто» к экономике стран Севера. И в сущности, вся задача подобного типа реформ в том и заключается, чтобы добиться согласованности, системной совместимости высокоразвитой экономики Севера с реформируемой страной Юга.
Предположим, что задача состоит в том, чтобы как можно быстрее построить капитализм. Бог бы с ним! Сегодня надо преодолеть идеологические симпатии и антипатии. Но почему этот капитализм надо строить не по рецептам Кейнса, Самуэльсона, Леонтьева и других лауреатов Нобелевской премии? Почему используются именно рецепты Дж. Сакса?
Второе. Даже в рамках этих рецептов реформу почему-то все равно «выворачивают наизнанку». Предполагается стабилизация после отпуска цен. Черта с два, между прочим, она произойдет! Но главное, что все остальные страны, даже использовавшие рецепты МВФ, сначала проводили стабилизацию, потом создавали рыночную среду, способную реагировать на монетарное воздействие, и только после этого отпускали цены. Здесь — ни стабилизации, ни денежной реформы, ни конвертации (кстати, давно обещанной), ни российской валюты (в сложившихся условиях абсолютно необходимой), ни приватизации, ни структурирования экономики — все начинается и, по сути, кончается либерализацией цен.
Думаю себе, что это?
С нашей точки зрения, это только стремление добить дышащую на ладан экономику. И ничего больше.
Краткие выводы.
1. Ключевая проблема для политического самоопределения всех, кто всерьез говорит о судьбе государства и общества, — это проблема «Север — Юг».
2. В предшествующий период было сделано все возможное, чтобы подменить эту проблему проблемой «перехода к рыночным отношениям» под лозунгом «У них хорошо, у нас плохо». В результате удалось добиться определенного идеологического эффекта. Идеологизированное до предела сознание советского человека просто подменило ту ячейку, в которую было вписано «коммунизм», другой ячейкой, со столь же маловразумительной записью «рынок». Рынок был воспринят как панацея, как спасительное сверхоружие, своего рода ФАУ-2, как ТОТЕМ первобытного племени.
Социальный регресс, вызванный психологическим шоком в результате предъявления обществу сказки о сокрушительном поражении, закрепил всю эту шаманскую, колдовскую, первобытно-магическую стихию. Меняются шаманы, меняются результаты, но суть не меняется. Общество гибнет.
Средства массовой информации, и прежде всего телевидение, закрепляют в обществе ложную обратную связь, ничем не отличающуюся по сути от тех, которые существовали в период «развитого социализма». Сознание впитывает в себя «миражи рынка» при полном отсутствии такого в реальности. На экране мелькают фиктивные капиталы, мафиозные люди, псевдоконцерны, лжекорпорации. Люди радуются этому, как свидетельству очередного «светлого будущего».
Дошло до того, что необходимость сделать «все, как у них» приобрела характер острого маниакального психоза. Так, телевидение ликующе сообщает зрителям, что у нас уже 5 миллионов безработных, почти «как у них», — УРА!
Подобный идиотизм лишает общество надежды на выход из тупика. Общество социального регресса, общество кампаний на тему о рынке, общество оболваненных — это Град обреченных!
Вывод. Необходимо бороться с одурачиванием, с шаманами от рынка, с социальным регрессом. И делать это надо, не раскалывая общество на «коммунистов» и «капиталистов», чего бы многим хотелось, а доводя до сознания актуальность проблемы «Север — Юг». И все отстраивать именно от этой проблемы, варьируя ее и добиваясь ясности понимания. Всеми слоями общества.
Пока этого не произойдет, ни о какой политической борьбе не может быть и речи. Голодные толпы, отчаявшийся люмпен, ненавидящий фундаментализм, — это еще не политика.
3. Мы разделяем всех существующих сегодня политиков и все общество на четыре группы.
Первая — это те, кто находится вне понимания проблемы «Север — Юг». Здесь надо работать. Надо добиваться понимания.
Вторая. Группа, думающая, что она способствует «вхождению» страны в Север или хотя бы попаданию как можно ближе к нему. При всей разнице позиций, с этой группой можно и нужно сотрудничать. Во-первых, анализируя тип реформ и критикуя его с позиций достижимости подобного результата, во-вторых, анализируя перспективу подобного вхождения с геополитической точки зрения и, в-третьих, как минимум, не мешая, а, как максимум, помогая, коль скоро эта группа действительно предлагает конструктивную модель такого вхождения.
Третья. Группа, сознательно работающая на «опускание» своей страны в «гетто», в резервацию, в Юг, моделирующая на этой территории «черную дыру». Здесь наша позиция — категорическое нет. Варианты работы — от жесткого отрицания до попытки объяснить, что подобная концепция чревата мировой катастрофой. Методы работы — анализ действий, и только действий, ибо словесно ни один политик не признается в том, что он ведет свою страну на заклание, и наоборот, будет особо красиво лгать, вслед за Талейраном, руководствуясь принципом, что-де, мол, «язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли». Скажем прямо, мысли определенного «качества».
Четвертая группа. Те, кто ищет (или имеет) и намерен осуществлять в России (и в мире) концепции, альтернативные модели «Север — Юг». Мы относим себя именно к этой группе и в рамках такого подхода развивали, развиваем и будем развивать свою модель. Развивать — и предъявлять ее обществу.
Время покажет, кто прав.
3.4. Россия в Евразии. Единое духовное пространство срединной Евразии
Введение. Гуманизм как ключевая проблема будущего Евразии
Российская и в целом евразийская проблематика обладает своей спецификой. Эта специфика определяется не только ходом развития событий в XX веке. По сути, все гораздо глубже, и мы вправе говорить о глубоком историческом своеобразии и об особом типе развития, который уходит корнями в глубокую древность.
Мы видим, чем обернулись сегодня попытки освободиться всего лишь от груза нескольких десятилетий. Трезво подходя к этой проблематике, мы сознаем, что необходимо будет еще, как минимум, сто, а то и более лет, для того чтобы возник другой тип общества, близкий к западному, на этой специфической территории.
Но этих ста лет нет у России, нет у евразийских народов, ибо за эти сто лет мир уйдет слишком далеко, перейдет в новое качество. А значит, задавшись ложной проблемой сделать «как у них», мы либо выпадем из истории окончательно, под видом возвращения в нее, либо перестанем существовать как. популяция, либо, бросив на дороге тщетные попытки войти туда, станем местом и объектом самых темных
