замолчал, слово взял Накире: его речь оказалась не менее длинной, чем у вождя. Солнце поднялось высоко и пекло нещадно. Члены племени один за другим произносили речи, говоря об одном и том же, проклиная измену. Наконец, ближе к вечеру, пришло время вождю Кологвои назначить штраф. Мне страшно хотелось есть и пить. Я всегда удивлялась, как долго фаю могут обходиться без воды. И было очень жаль тех двоих, со связанными руками. Все это время они стыдливо смотрели вниз, боясь поднять голову.
Вождь Кологвои встал и объявил штраф: каждый из виновников должен был одарить противоположную сторону так, чтобы «потерпевший» член семьи остался доволен. Как я узнала позже: виновный принес мужу своей любовницы нож, стрелы и кабана — этого оказалось достаточно. Женщина принесла жене любовника саго, сети и одежду — та ее простила.
Измены в джунглях случались редко. Я спросила отца, любят ли друг друга местные супруги.
— Не знаю, — ответил он честно, — кроме пары Накире с Фусаи я любви не видел. Они никогда не целуются и не обнимаются на людях. Когда я просил мужчин для фотографии обнять свою жену, они смеялись и стеснялись, как дети.
Зато я не раз видела, как мужчины запросто выпускали стрелы в женщин, если те, на их взгляд, в чем-то провинились. Так что, скорее, Фаю женятся в целях выживания, а не по любви...
О сексуальной стороне жизни говорить было не принято. Когда мужчина крал женщину, он пропадал с ней на пару дней в джунглях, пока она не «сдавалась».
— А как они поступают, если жен несколько и они хотят переспать с одной из них? — продолжала я расспрашивать.
— Тоже идут с ней в джунгли, — ответил отец, — но теперь полигамии, по сути, больше не существует. Старики, которые раньше крали молодых девушек, чтобы взять их вторыми и третьими женами, больше этого не делают.
И все же трудно было представить, что между мужчинами и женщинами совсем не возникало любви. В Америке я посмотрела несколько фильмов, так там только и было: любовь, страсть, секс. Неужели это лишь на Западе? Мои родители очень любят друг друга. У них одна цель в жизни, одни интересы. В моем пятнадцатилетием сознании все шло кувырком; я только радовалась, что пока еще слишком молода и не нужно думать о замужестве.
Вождь Кологвои лично осмотрел принесенные подарки и спросил обманутых супругов, довольны ли они. Обе стороны согласно кивнули. С того дня измена была прощена и забыта.
Измена у фаю не могла длиться продолжительно: в условиях джунглей это вообще невозможно. Страсть проходила — отношения разрывались. Жизнь заставляла супругов держаться вместе.
А я все больше задумывалась о будущем. В том числе и о любви. Я не только не могла определить, к какому из миров принадлежу; мне и о любовных чувствах ничего не было известно.
Тем временем в Джаяпуре я перешла в одиннадцатый класс и начала готовиться к поступлению в университет. Увы, приходилось думать о возвращении в цивилизацию. Но мой дом был в джунглях! Хотя... действительно ли это так? Жизнь в джунглях тоже сильно изменилась за последнее время. Безусловно к лучшему. Я... тосковала по прошлому. Но как получить в джунглях образование? Где найти мужа? Как жить в обществе, членом которого я фактически не являюсь? Я же немка, дочь белых людей. Внешне я, конечно, белая. Но европейка ли я?
День, когда умер Ори
Каждый раз, когда наступали каникулы и можно было возвращаться в джунгли, мое сердце сжималось. Мрачные мысли о будущем на время отступали.
Мы летели до Кордези, а оттуда плыли на лодке в район фаю. Мы с Кристианом сидели на самом носу лодки. Мама уже перестала ежедневно напоминать нам о гигиене, и мы регулярно забывали наносить крем от солнца. Так было и в этот раз: на следующее утро, проснувшись, я просто не могла пошевелиться. И у меня, и у Кристиана были сильные ожоги на спине. Кожа в некоторых местах уже почернела и отслаивалась, как бумага. Мама, конечно, ругала нас.
Но если бы мы знали, что за ужас ждет нас впереди, боль от ожогов показалась бы сущей ерундой.
Прошел еще день или два, когда мама вдруг обратила внимание на то, что Ори до сих пор не появился. Это было очень странно.
— Я спрошу в деревне, где он, — предложила я. А сама про себя подумала: «Наверняка он «украл» себе жену».
Но в тот же день внезапно послышался крик. Это был голос Ори.
Я вскочила и побежала к деревне, чтобы поздороваться с ним. Мама опередила меня; она сразу поняла, что с его голосом что-то не так.
Мы увидели Ори — ужасно исхудавшего, бледного. Он шел к нам навстречу нетвердым шагом. И вдруг упал.
Дальше все происходило как кошмарный сон...
Я остановилась. Мама положила голову Ори на колени и погладила его по щеке.
Я не видела вокруг себя ничего — ни людей, ни джунглей, ни Кристиана, уже стоявшего рядом, ни отца, бегущего к маме. Я видела только Ори, который без чувств лежал на траве.
Мама склонилась над ним. Он что-то ей сказал, она ответила шепотом, нагнувшись к нему. Он слабо улыбнулся. Затем по его телу пробежала судорога, он затих. Ори умер.
Я редко видела, как мама плачет. Но здесь, среди джунглей, с Ори на руках, она разрыдалась. Я опустилась на землю. Казалось, что время остановилось, что птицы, деревья и ветер — все замерло. Я сидела и плакала: я потеряла брата, который до сих пор умел преодолевать все невзгоды. Я не чувствовала земли под ногами. Я куда-то провалилась.
Ори умер от туберкулеза, болезни западного мира, принесенной в джунгли человеком из племени дани. Ори хотел увидеть нас в последний раз. Так он и сказал маме перед тем, как умереть. Это был черный день для нас, о котором не люблю вспоминать до сих пор. Ори, который обещал всегда быть рядом со мной, умер. Все потеряло смысл.
В тот вечер я молча смотрела на пламя, в котором сгорала хижина Ори, построенная им с такой любовью. Со слезами на глазах я понимала: исчезает часть моей жизни. Исчезает в языках пламени, поглощающем все без разбора. Пламя забрало с собой и частичку моего сердца. Ори был такой мужественный, он боролся и всегда побеждал, он так любил жизнь! Почему умер именно он?
Дни напролет у меня раскалывалась голова. Затем начались кошмары. Мне снилось, что Ори сгорает в своей хижине. Во сне я пыталась вынести его из огня: слышала, как он кричит и просит помощи, но никак не могла добраться до него...
Мне все снился и снился этот кошмар. Ори, веривший в лучшую жизнь, который собирался жениться и завести семью, который подарил мне надежду на будущее, больше не вернется.
Вскоре после его смерти, в полдень, я лежала в постели и пыталась заснуть, потому что ночью мне опять не дали выспаться кошмары. Внезапно я почувствовала, как мое горло что-то сдавило. Я не могла дышать.
— Нет, нет, нет, — хотелось крикнуть мне.
Но голоса не было, так пересохло в горле.
Я снова хотела спасти Ори, но в этот раз пламя начало подбираться ко мне. Жар проник в тело, я почувствовала, что руки загорелись. Меня охватил ужас. Я закричала. Как безумная, я каталась по постели, пытаясь погасить пламя. Тело пылало, но я продолжала бороться.
Затем я почувствовала, как чьи-то прохладные руки обнимают меня. Издалека услышала мамин голос: «Сабина, мама с тобой, обними меня. Все в порядке...»
Она говорила со мной, пока мой крик не перешел во всхлипывание. Мы долго сидели, обнимая друг друга, пока не стемнело.
— Я не могу больше здесь оставаться, — прошептала я.
— Я знаю, — грустно ответила она.
