соперниками испанцев — португальцами, господствовавшими в соседней Бразилии, и их союзниками — англичанами. Мексиканцы подпольно торговали на севере с англичанами и французами. Кубинцы — с английскими, голландскими, французскими владениями в Карибском бассейне.
Испанцы облагали жителей колоний всевозможными светскими и церковными налогами, которые ложились тяжелым бременем главным образом на плечи индейского населения. Налоги взимались за перевоз товаров из одной местности в другую, за окна, двери и ворота, за празднование дня рождения, за танцы. Священники, кроме десятины, брали соответствующую мзду за крестины, причастие, свадьбу, похороны. Жители колоний жаловались, что им приходилось расплачиваться за жизнь и смерть, за хлеб и голод, за радость и скорбь.
В XVIII веке, в годы правления Карла III (1759–1788), испанские власти, следуя политике просвещенного абсолютизма, осуществили в метрополии и колониях некоторые реформы. Был запрещен иезуитский орден, и его члены высланы за пределы испанских владений. Инквизиция значительно умерила свою кровавую деятельность, цензура стала либеральной, колонии получили возможность торговать между собой и с различными частями метрополии, креолы стали впервые выезжать не только в Испанию, но и в другие страны Европы, их стали допускать в военное и духовное сословия и даже в колониальную администрацию.
Но от реформ выиграли не столько креолы, сколько сами испанцы. При Карле III из метрополии в заморские владения хлынула новая волна прожорливых и ненасытных дельцов, которые захватили в свои руки все ключевые торговые позиции. Достаточно сказать, что поступления из Америки в Испанию возросли с 74,5 миллиона реалов в 1778 году до 1212,9 миллиона реалов в 1784 году. К тому же после смерти Карла III в Мадриде верх взяла обскурантистская партия, по наущению которой колониальные власти вновь стали «завинчивать гайки». Среди креолов возврат к прежним жестким методам правления вызывал понятное озлобление.
В 1780 году восстали перуанские индейцы под руководством Тупака Амару II. Тогда же взялась за оружие городская и сельская беднота в Новой Гранаде. Участники этого движения именовали себя комунеро — защитниками общего дела. И хотя испанцам удалось одержать победу над Тупаком Амару и комунеро, все говорило о том, что новые, еще более грозные события не за горами.
Это понимали наиболее прозорливые из испанцев. Министр Аранда представил королю меморандум, в котором предупреждал, что будет трудно длительное время удержать под властью Испании столь обширные земли, находящиеся на таком далеком расстоянии от метрополии.
Пророчески писал Аранда в своем меморандуме о Соединенных Штатах, провозгласивших в 1773 году свою независимость: «Северная республика родилась пигмеем и для обеспечения своей независимости нуждалась в помощи и могуществе двух великих держав — Испании и Франции. Настанет день, когда она вырастет и превратится в гиганта и даже в грозного колосса. Тогда она забудет о том, что получила от этих двух государств помощь, и будет помышлять только о своем собственном благоденствии. Эта держава захватит Флориду и установит свое господство в заливе Мексики. Затем она попытается завладеть вице- королевством Новой Испании[4], чему мы не сможем воспрепятствовать, особенно учитывая, что Соединенные Штаты находятся на том же континенте и являются соседом этой колонии. Подобные опасения вполне обоснованны: все это произойдет в течение ближайших лет, если раньше мы не станем свидетелями еще более трагических событий в нашей Америке. Чтобы избежать этого, нам остается одно — освободить все наши колонии, оставив за собой только Кубу и Пуэрто-Рико и кое-какие острова, которые могут служить перевалочными пунктами для испанской торговли…
Нужно поставить во главе Америки трех испанских принцев, сделав одного королем Мексики, другого — Перу, третьего — Берега Твердой Земли, а за Вашим Величеством оставить титул императора. Торговля между ними будет основана на условиях полной взаимности, и все четыре нации образуют тесный наступательный и оборонительный союз».
Если бы испанский король прислушался к голосу Аранды и предоставил колониям хотя бы автономию, то, по всей вероятности, Боливару пришлось бы посвятить себя не борьбе за независимость, а какому-либо другому делу.
Но испанские Бурбоны не отличались особым умом и большой дальновидностью, а правивший тогда Карл IV и вовсе не блистал этими достоинствами.
— Отказаться от американских колоний, от американского золота? Да мы тогда все перемрем с голоду! Аранда и ему подобные вольнодумцы хотят гибели Испанской империи. Испании нужны конкистадоры, а не Дон-Кихоты.
И Карл IV отдал приказ уволить в отставку министра Аранду.
Тем временем в Западных Индиях росло беспокойство…
УЧЕНИК ЖАН-ЖАКА РУССО
Здесь мы часто видим людей, действия которых опровергают их философские воззрения. В одной руке у них Рейналь, а другой они наказывают своих рабов. Они требуют свободы от испанского владычества, но это не мешает им торговать новорожденными.
Каракас — столица генерал-капитанства Венесуэла — расположен невысоко над уровнем моря, в долине, защищенной горными хребтами: с севера — от набегов карибских пиратов, с юга — от горячих равнинных ветров». В Каракасе «вечная весна». Широкие мощеные улицы выходят на четыре просторные площади, где помещаются здания колониальной администрации. Кругом сады, парки, цветники. Город часто подвергался землетрясениям, поэтому дома, даже самые богатые, строились одноэтажными. За их стенами скрывались внутренние дворики — патио.
В одном из таких домов на площади Сан-Хасинто проживал знатный мантуанец из семьи «больших какао», дон Хуан Висенте Боливар-и-Понте, предок которого, баск Симон Боливар, поселился в Венесуэле еще во второй половине XVI века. Симон Боливар занимал пост казначея при генерал-капитане Каракаса и оставил после себя солидное состояние в виде имений и плантаций. Его потомки приумножили эти богатства. Один из них приобрел в 1663 году поместье Арроа с большими медными рудниками. Отец дона Хуана Висенте купил титулы маркиза и виконта, которыми, однако, дон Хуан Висенте так и не воспользовался, ибо король не подтвердил их.
Дон Хуан Висенте Боливар вел образ жизни знатного мантуанца — командовал полком колониального ополчения, пятнадцать лет прожил в Мадриде, представляя интересы каракасского кабильдо[5]. Из столицы Испании он привез военные, исторические и религиозные сочинения. Наряду с произведениями Кальдерона и Сервантеса, проповедями Боссюэ и трактатами испанских теологов в его библиотеке появились книги великих богохульников — Эразма, Вольтера, Руссо.
В 1728 году испанская корона отдала всю торговлю с Венесуэлой на откуп баскскому торговому дому — Гипускоанской компании, которая за бесценок приобретала какао и другие колониальные товары. Против засилья этой компании в 1749 году поднялось восстание под руководством креола Леона. Восставшие заняли Каракас и вынудили испанские власти лишить Гипускоанскую компанию права монопольной торговли с Венесуэлой. Когда возмущение несколько улеглось, испанцы арестовали руководителей движения и казнили их. Дон Хуан Висенте относился с симпатией к восстанию Леона, хотя в нем не участвовал. Он был глубоко потрясен расправой испанцев над его руководителями.
С большим сочувствием следил дон Хуан Висенте за борьбой населения английских колоний в Северной Америке против колониальных властей. Испания, всегда готовая пустить кровь своей извечной сопернице Англии, решила помочь Вашингтону и объявила Альбиону воину.
Вместе с североамериканскими колонистами сражались против англичан испанские войска, посланные во Флориду с Кубы. В боях за независимость Соединенных Штатов принимал участие венесуэльский креол Франсиско де Миранда, служивший в то время адъютантом генерал-капитана Кубы.
