произошло решающее для судеб Венесуэлы сражение с испанской армией под командованием Мигеля де ла Торре. У патриотов была закаленная в боях армия. Об этом говорили названия частей: «Храбрецы из Апуре», «Бессмертный гарнизон», «Победители Бояки». Патриоты сражались не только геройски, но и с большим искусством. Боливар умело использовал конницу Паэса и отряды иностранных волонтеров. Главный удар испанцев приняла на себя британская дивизия. Когда атаки противника были отбиты, в бой ринулись льянеро Паэса. Их копья опрокинули выдохшихся испанцев. Уцелел только небольшой отряд в 400 человек, успевший вовремя отступить и скрыться в крепости Пуэрто-Кабельо. За проявленное в битве у Карабобо мужество Паэс получил звание генерала.
В этом сражении погиб Первый негр республики — Педро Камехо. Медленно ехал Камехо на боевом коне вдоль линии фронта в поисках своего начальника Паэса.
— Что ты здесь прогуливаешься? — спросил его Паэс, когда Камехо разыскал его.
— Мой генерал, я пришел проститься с вами. Я убит.
Сказав это, Камехо вместе с конем, который тоже был смертельно ранен, рухнул на землю.
Конгресс Колумбии решил воздвигнуть в долине Карабобо античную колонну с надписью: «Здесь 24 июня одиннадцатого года Симон Боливар Победитель обеспечил существование Колумбийской республики». На той же колонне были высечены имена героев, отличившихся в сражении. Всем его участникам была вручена нашивка «Победитель Карабобо».
28 июня Боливар после семилетнего отсутствия вновь вошел во главе своих солдат в освобожденный Каракас. Но от прежнего цветущего города мало что осталось. Испанцы и не думали восстанавливать Каракас после землетрясения и многочисленных разрушений, которым столица Венесуэлы неоднократно подвергалась в течение войны. На всем лежала печать запустения.
Боливар навестил Сан-Матео. Дом, где он провел детство, лежал в руинах.
Да, тяжелое наследие оставила война в Венесуэле… Но, по-видимому, так уж устроены люди, что счастье им не дается без борьбы и без жертв.
Впрочем, счастье-то еще за горами. В Эквадоре и Перу у испанцев десятки тысяч солдат. Они могут вторгнуться в Колумбию и вновь залить ее кровью. Им необходимо преградить путь, их следует разгромить, уничтожить, стереть с лица земли, только тогда Боливар и его сторонники сочтут свою миссию законченной.
ПРЕКРАСНАЯ МАНУЭЛА
Я не знаю, как разрубить этот узел чистой любви и греховной страсти, который сам Александр Македонский только еще крепче завязал бы своим мечом…
В начале 1821 года правительство Колумбии переехало в город Кукуту, расположенный на границе между новой Гранадой и Венесуэлой. По решению конгресса в Ангостуре он был объявлен столицей республики. 6 мая в Кукуте открылся конгресс, призванный дать новому государству постоянную конституцию.
Боливар обратился к депутатам с посланием, в котором вновь просил освободить его от поста президента. «Моя профессия солдата, — писал он, — несовместима с гражданской должностью президента. Я не желаю, чтобы мои враги продолжали называть меня тираном. Если конгресс будет настаивать на назначении меня президентом, я заранее отказываюсь от славного звания гражданина Колумбии и покину землю моей родины».
Конгресс воззвал к патриотизму Боливара, но он вновь и вновь повторял, что не желает власти. Настаивая на своей отставке, Боливар как бы говорил депутатам: «Я не диктатор, я только военный руководитель, но если вы, представители народа, доверяете мне власть, настаиваете и требуете, чтобы я ее принял, я готов вопреки своим желаниям, но в угоду вам пожертвовать собой и подчиниться вашей воле. В таком случае не мешайте и не препятствуйте мне довести войну до победного конца».
Только после настоятельных обращений конгресса Боливар согласился вновь занять пост президента Колумбии.
Новая конституция, одобренная конгрессом 20 августа 1821 года, устанавливала унитарную форму правления во главе с президентом, избираемым сроком на четыре года. Конституция запрещала президенту, являвшемуся одновременно главнокомандующим, во время руководства военными действиями осуществлять функции главы гражданской власти, что значительно ограничивало поле деятельности Боливара. Законодательная власть принадлежала палате и сенату. Их члены назначались избирательными коллегиями. Для кандидатов на выборные должности устанавливался имущественный ценз. Конгресс постановил, что конституция будет действовать без изменений десять лет.
Вице-президентом республики был избран генерал Сантандер. К нему, когда Боливар брал на себя руководство военными операциями, переходила гражданская власть президента. Конгресс наделил Боливара диктаторскими полномочиями в районах ведения войны. Столицей республики становилась Богота.
Конгресс в Кукуте, состоявший в основном из представителей креольской верхушки, не подтвердил декрета Боливара об освобождении рабов. Он провозгласил только так называемую «свободу чрева». Это означало, что дети рабов рождались свободными. Их содержание до восемнадцатилетнего возраста возлагалось на рабовладельцев, а за это «свободные» дети должны были работать на своих «благодетелей». Устанавливался также фонд для выкупа рабов. Практического значения эти решения в условиях продолжавшейся войны с Испанией не имели — рабы добивались свободы, вступая в ряды республиканской армии.
Конституция Кукуты, как ее стали называть, явилась компромиссом между различными группировками патриотов — централистами и федералистами, консерваторами и демократами, сторонниками неограниченной президентской власти и теми, кто отстаивал преобладание законодательной власти над исполнительной. Она во многом напоминала конституцию США, хотя условия Колумбии отличались от северной республики. Конституция мало кого удовлетворила. Венесуэльцы, панамцы, эквадорцы были недовольны тем, что она слишком урезывала права областей.
Боливар отрицательно относился к конституции Кукуты. Услышав колокольный звон в ее честь, он сказал: «Это похоронный звон Колумбии». Законодатели, писал Боливар в письме одному из своих друзей, по-видимому, забыли, что в Колумбии, кроме овечек, еще обитают дикие индейцы в районе Ориноко, льянеро — на Апуре, моряки — в Маракайбо, фанатичные приверженцы испанского короля в Пасто и Патии, в разных местностях действуют никому не подчиненные и никого не признающие партизанские отряды. С конституцией Кукуты управлять ими будет не так-то просто.
Тем не менее Боливар публично выразил свое одобрение конституции и присягнул ей перед конгрессом. В своей речи по этому поводу он еще раз напомнил, что считает себя неподходящим для должности президента:
— Я сын войны, человек, которого сражения выдвинули, а удача и победы удерживали на этом посту… Сабля, управлявшая Колумбией, — бич злого гения, который временами небо посылает на землю в наказание тиранам и в назидание народам. Эта сабля станет бесполезной в день мира, который должен стать последним днем моей власти. Я поклялся в этом. Разве я не говорил колумбийцам, что республика не может существовать там, где народ не пользуется своими правами? Человек, подобный мне, опасен для народовластия, он является непосредственной угрозой национальному суверенитету. Я хочу быть честным гражданином, чтобы быть свободным. Желаю, чтобы все были свободными. Для меня дороже звание гражданина, чем Освободителя: первое идет от закона, а второе — от войны…
И здесь, как во многих других речах Боливара, под текст гласил: «Я необходимое зло на период войны, но знайте, что с наступлением мира вы избавитесь от меня, вам не нужно меня бояться, после разгрома испанцев я сам уйду, плоды победы достанутся вам».
При оценке политических актов Боливара и других патриотов следует учитывать, что демократическая
