— А ты, мальчик, тоже генерал?
— Нет, девочка, я не генерал.
— Потому что ты ещё маленький?… Потому что ты ещё рыбий жир пьёшь, да?…
Федя усмехнулся:
— Да. Это главная причина.
Шурик достал из-под стола ящик с игрушками.
— О, брат, какое у тебя богатство, — заметил Федя и с плохо скрываемым любопытством вытащил из ящика механическую игрушку — экскаватор.
— Вы знаете, ребята, что это такое? — спросил Федя, проверяя, действует ли завод.
— Это эскаватор, — сказал круглолицый мальчик Витя.
— Верно, Только не эскаватор, а экскаватор.
Федя нажал кнопку, и стрела экскаватора медленно поднялась, быстро опустилась и, черпнув ковшом воздух, опять поднялась. «До чего же здорово сделано!» — с восхищением подумал Федя, снова заводя игрушку.
— И какой же экскаватор, — спросил он тоном лектора, — простой или шагающий?
— Простой, — ответили Шурик и Витя.
— А может, шагающий?… Как вы думаете, умеет он шагать?
— Нет, он не умеет, — уверенно сказала Алёнушка, — потому что он ещё маленький…
Вошла тётя Наташа и включила телевизор. Началась картина «Золушка».
Федя сидел на краю дивана, положив голову на ладонь и не отрывая глаз от экрана. Если бы его такого, вконец захваченного зрелищем, увидела бы бабушка, не обошлось бы без охов, ахов и трогательных восклицаний.
Но всё же самое интересное было вечером.
К деду пришли гости — два генерала с жёнами и полковник. Пока женщины пили в столовой чай, в кабинете у деда собрались мужчины. Туда же, разумеется, был приглашён и Федя.
Дед представил его гостям, и Федя, разрумянившийся от волнения и от оказанной ему чести, пожал руку одному генералу, потом другому и потом полковнику.
Полковник оказался самым весёлым. Взглянув на Федю, стоящего рядом с дедом, он улыбнулся и сказал:
— Вы знаете, бывают такие диаграммы, где не столбики нарисованы, а фигурки. Вот смотрю я сейчас на внука и на деда — прямо живая диаграмма: выплавка стали до войны, а это вот в наше время, Как говорится, рост налицо.
Федя смотрел на генерала Героя Советского Союза и вдруг вспомнил: ну конечно, его портрет висит у них в училище в кабинете «Великая Отечественная война».
Когда Федя вернётся в училище, он расскажет, что целый вечер провёл вместе с генералом, о котором, кажется, даже сложена песня.
На пороге появилась бабушка:
— Прошу к столу! — Взглянув на часы, она обернулась к Феде: — А не пора ли представителю молодёжи на боковую?
Сперва Федя сделал вид, что не слышит, затем посмотрел на бабушку такими умоляющими глазами, что она затрясла руками и вышла.
— А вот мы у него сейчас спросим, — сказал дед. Посмотри на нас, Фёдор, и скажи — очень мы старые.
Федя замотал головой:
— Вы совсем молодые.
— Юноши, правильно? — спросил полковник.
— Ну, не юноши, конечно, — с сожалением ответил Федя, — но молодые. И сильные.
— Вот, братцы, что наша боевая смена заявляет, — сказал генерал и дружески похлопал Федю по спине.
Значит, ещё есть порох в пороховницах?
— Есть! — уверенно воскликнул Федя.
Через час, простившись с гостями, с бабушкой, с тётей Наташей и с дедом, Федя отправился спать.
Полный впечатлений, он медленно раздевался и, складывая на стуле обмундирование, увидел на подушке расцвеченный красками листок бумаги.
Это был рисунок. Сверху светило овальное, лимонного цвета солнце. Из заводских труб валил сиреневый дым. С красным флагом шагали дети. А сбоку, на переднем плане, стояла колонна могучих танков. Танки не стреляли. Но они, вне всякого сомнения, были готовы открыть огонь, если бы враги посмели обидеть детей.
Федя, улыбаясь, разглядывал рисунок. Откуда-то из темноты раздался тихий голос Шурика:
— Федя!.. Это я нарисовал.
— Молодец, — сказал Федя, — объявляю тебе благодарность. — И, потушив свет, добавил: — Спокойной ночи, Отбой.
Шурик шумно втянул носом воздух и, поворачиваясь на другой бок, произнёс сонным голосом:
— Здравия желаю!..
Член правительства
Сегодня прекрасный день, яркий и свежий. По широкому тротуару степенно идут четверо ребят. У всех в руках портфели. Ребята явно направляются в школу, но они почему-то не торопятся. Они даже не хлопают друг друга по спинам своими многострадальными портфелями.
— Сегодня газета когда вышла? — спрашивает Юрка Беликов.
— Рано утром, — отвечает Саша Максимов и тихо добавляет: — Мы вторыми будем. Первая смена уже…
— Погодите, — говорит Алёша Петров. — Мы, знаете, что сделаем? Когда урок начнётся, кто-нибудь встанет и скажет…
— Что скажет?
— Приветствие. «Дорогая Прасковья Степановна! Мы, ученики четвёртого класса, поздравляем вас, потому что вас избрали депутатом Верховного Совета». Вот так.
Алёша смотрит на Юрку, потом переводит взгляд на Сашу, на Витю Яшина.
— Какие есть предложения? — Юрка треплет по плечу Витю Яшина. — Что же ты молчишь, «племянник»?
— Я думаю, — отвечает Витя и едва заметно краснеет.
Он не любит, когда его называют «племянником». Это прозвище ему досталось летом на футболе, на стадионе «Динамо», когда Витя соврал ребятам, сказав о том, что знаменитый вратарь Лев Яшин — его дядя. С того злополучного дня он стал «племянником».
— Я думаю… — повторяет Витя.
А Юра хлопает в ладоши и говорит басом:
— Тише, граждане!.. «Племянник» думать будет!
Ребята смеются, потом Саша Максимов говорит:
— Вот вы все «ха-ха-ха», а сейчас будет не до смеха.
— Почему?
— Потому. Теперь Прасковья Степановна кто?
— Депутат Верховного Совета.
— Правильно. Член правительства. Вот, например, тебя, Витя, Прасковья Степановна к доске вызовет. Ты выйдешь. Ты перед кем будешь стоять.
— Перед Прасковьей Степановной, — почему-то шёпотом отвечает Витя.
