Киноартистку Софи Лорен видели, да? Фигурное катание смотрели? Ирину Роднину знаете?… Так вот, ни ту, ни другую не хочу обидеть, но скажу вам прямо — обе меркнут.
Если бы я был член Союза писателей, я, возможно, сумел бы её описать, но не стану даже пытаться, не буду у вас время отнимать.
Входит Маношина Лида в голубой спецовке, в косыночке, в кедах, в руке чемоданчик с инструментом, а на лице нежная и довольно-таки подозрительная улыбка.
Смотрит она на меня и спрашивает:
— Что у вас случилось? На что жалуетесь?
А я смотрю на неё и чувствую — лишился речи. Иду, как во сне, на кухню, и она идёт за мной. Молча указываю на кран.
Она взглянула, сразу ушла, перекрыла воду, вернулась, сняла кран, разобрала, сменила прокладку, ушла, включила воду, опять пришла, покрутила кран — всё, работает как часы.
Я говорю:
— Просто удивительно, как вы лихо провернули эту операцию…
А она захлопнула чемоданчик и говорит:
— А вот вы свою операцию провели слабовато.
— Что вы имеете в виду?
Она говорит:
— Такой пустяк грудному ребёнку под силу, а вы работаете на заводе…
Тут она направляется к выходу, а у меня одна мысль — как бы её хотя б на минутку подзадержать.
Я говорю:
— Извините, вас, кажется, зовут Лида… Вы меня, Лида, извините, но я не имею привычки включаться в дело не по своему профилю. Поскольку сантехника — ваш профиль, то я со своим профилем…
Лида говорит:
— Хватит, хватит. Я поняла.
И здесь я замечаю, что не так уж она торопится уходить, и тогда я говорю:
— Знаете, Лида, меня в вас только одно удивляет. Я вам сейчас скажу — что. Может, вы присядете? Выпьем чайку…
Она говорит:
— Не могу. У меня ещё три вызова. Так что же вас удивляет?
Я говорю:
— Может быть, я, конечно, ошибаюсь, но мне показалось, что вы к своему делу относитесь безо всякого трудового энтузиазма. Вы не подумайте, я вас не критикую, Лида, я просто высказываю дружеское замечание. Так что вы, пожалуйста, не обижайтесь.
Она говорит:
— Я не обижаюсь. В доме двести пятьдесят квартир, и такие товарищи вроде вас…
Я говорю:
— Не понимаю.
Она говорит:
— Вот у меня наряд в сто пятьдесят шестую квартиру. Там уже был Городулин, но он, говорят, не справился. Просят, чтоб я пришла…
Я говорю:
— Сто пятьдесят шестая — седьмой подъезд. Там же однокомнатные квартиры и почти все ещё неженатые…
И тут Лида сделала строгое лицо и говорит:
— А меня, между прочим, это совершенно не интересует.
Повернулась и ушла. Представляете?
На другой день я пришёл с работы, перекрыл воду, вынул из крана новую прокладку и поставил обратно старую.
По вызову пришла не Лида. Явился Городулин. Всё наладил, а когда уходил, покачал головой и говорит:
— Парень, пора с этим делом кончать. Ясно?
Через три дня я повторил операцию «прокладка».
На этот раз явилась Лида. Она перекрыла воду, разобрала кран, внимательно посмотрела на прокладку и так же внимательно на меня.
Примерно через неделю в городской газете появилась заметка под названием «Радость новосёлов». Там было хорошо сказано про наш дом молодожёнов, какой он замечательный и светлый, а в самом конце была критика в отношении сантехники, и, в частности, насчёт невысокого качества кранов.
Под заметкой была подпись — В. Корешкова. Это Вера написала, Митина супруга. Может, она и вправду написала насчёт кранов, но я не думаю. Скорей всего она почувствовала, что её супруг не туда смотрит.
А я подумал: если всё же её критика правильная, то, чтобы всё исправить, надо или построже спросить со строителей, или в срочном порядке выдать замуж Лиду Маношину.
Так я подумал…
Но на сегодняшний день всё это уже пройденный этап.
Сегодня я жду открытия магазина «Мебель». Меня интересует гарнитур «Уют». И он не только меня интересует, но и Лиду, которая выходит замуж за одного парня.
Я думаю, вы уже догадались, за кого именно.
Так что всё хорошо. Даже замечательно. Жизнь идёт вперёд.
Лида собирается поступать в техникум коммунального хозяйства.
А дом наш пока обслуживает один Городулин.
Если у вас что случится — вызывайте его, и всё будет в полном порядке.
ПРОИСШЕСТВИЯ
Артист
Всё случилось внезапно, как это чаще всего и бывает. Утром на репетиции Бармин вдруг почувствовал — его качнуло, и он ощутил мгновенье странного забытья. Минутой позже он объяснил это обыкновенной усталостью. Просто надо маленько отдохнуть, уехать в Подрезково, походить на лыжах, поразговаривать с птицами и вообще отключиться.
После репетиции он выпил в буфете чашечку кофе, съел бутерброд с сыром и умчался на студию звукозаписи. Там всё прошло очень удачно, без единой накладки. Он читал сатирический монолог и через толстое сверкающее стекло поглядывал в аппаратную на режиссёра. Он видел улыбку на его лице и одновременно видел себя, своё отражение. Получалось совсем как в кино. Там это, кажется, называется «наплыв».
Со студии звукозаписи он поехал в редакцию, где состоялась давно затеянная пресс-конференция на тему «Смех — дело серьёзное». Сотрудник отдела литературы и искусства извинялся, что не заготовил все
