рвануло на всю Лавру – так они меня и засекли. Ну от и все, больше-то и нечего рассказывать.
– До Крыма далеко, – сказал я. – Почему ты здесь?
– Ну так я сбежал оттудова. Ограбил там одного типуса важного с Южного базара. Сбежал с добычей. А по дороге и меня ограбили. Кетчеры. Бросили подыхать на Пустоши, но я выкарабкался как-то. Потом здесь бродил, вдоль Разлома. Долго бродил. У люберецких кормильцев промышлял, на скважинах… Эх, на Крыме хорошо было! Нет там некроза этого вашего, теплее и манисы бегают, мясо у них вкусное…
Я перебил:
– А в тот поселок пришел, чтоб ограбить, да?
Чак ухмыльнулся:
– Соображаешь, человече. У старшого их, управителя то бишь, сейф в комнате, в стене, а унутрях там монеты звонкие, которыми он с нефтяниками расплачивается. Только на сейф сигналка навешена. И вот…
Поверх его головы я кинул взгляд на пустырь. Преследователи почему-то остановились и вышли из машин. Что бы это значило? Заметили нас?
– Какая еще сигналка? – спросила Юна.
– Ну ты… несведущая девушка, даром что дочь такого большака важного! Сигнализация, значит. Гудок. Сирена. Которая вмыкается, ежели кто сейф без кода начнет открывать, подбирая циферки, либо стенку ему резать. От я там пошуршал в трансформаторе… Короче, отключилась сигналка на ночь вместе со всем электричеством. Той же ночью хотел дело провернуть. А тут вы! И некроз! И монахи! Которые и не монахами вовсе оказались… Ну дела! Пришлось тикать, конечно. – Чак обернулся. – О, встали. Ха! У них же горючки нет.
Диверсанты суетились вокруг машин. Я никак не мог понять, что они делают. Не пешком же за нами дальше пойдут, глупо это, если мы на сендере. Тогда что? Тачки стояли почти вплотную, борт к борту.
– Ладно, пошли, что ли, – сказал Чак. – Покажу дорогу через Разлом.
Разглядев в руках одного из диверсантов шланг, который тот перебросил с кормы своей машины на соседнюю, я вспомнил, что видел подобный в бардачке нашего сендера, и выпрямился.
– Сейчас они сольют остатки топлива в одну тачку, потом дальше за нами поедут. Идем, быстро.
Мы сбежали со склона. Сев в машину, я схватил Чака за воротник и притянул к себе:
– Если окажется, что соврал и не знаешь этих мест, пристрелю.
По небу ползли облака, было свежо и ясно, вдалеке за Разломом стояла темная стена дождя.
– Все, сезон дождей начался, – сказал Чак. – Теперь зальет треть Москвы. Как у них там восточная сторона просела, так каждый раз потоп…
Покосившийся старый мост без ограждения скрипел и дрожал под колесами. Над Разломом дул сильный ветер, казалось, он вот-вот сорвет машину с моста и бросит на далекое, скрытое в густой тени дно.
– Это дело когда-то Лига построила, – рассказывал Чак по дороге. – Та, в которую фермеры объединились, что на юге, у Крыма да вдоль берегов Донной пустыни живут. Хотели тут товары свои провозить, чтоб в Лужниках торговать. Но люберецкие сговорились с братвой Ильмара Заклепы, самым сильным бандитским кланом во всей Большой Московии, и те стали караваны фермеров разорять. Так и не вышло у Лиги с торговлей. А переправа, вишь, осталась, ветшает только без догляду… – Сидя на корточках и держась за скобы, карлик перегнулся через край багажника. – Глядите, красотень какая! Высота, эх… Люблю высоту! И простор! Вот заради этого жить стоит, а не заради домишек ваших вшивых, улочек, стен да подворотен гнусных.
Мост глухо скрипел и покачивался на ветру, а дно каменного ущелья было далеко-далеко, и когда колеса сендера коснулись земли, мы с Юной облегченно вздохнули.
Остановив машину, я открыл железный ящик перед Юной, достал шланг и ветошь.
– Это ты чего удумал, наемник? – спросил Чак.
Я выпрыгнул из сендера и, обойдя его, вытащил канистру из корзины.
– А! – Он похлопал себя по карманам и вынул зажигалку. – Во, держи. Сам из гильзы склепал. Только взад вернуть не забудь.
– Идем, – сказал я.
Юна непонимающе смотрела на нас. На ходу откупорив канистру, я подошел к мосту, плеснул на доски, потом на ветошь. Поболтал в руках, слушая, сколько осталось внутри. Надо еще немного слить, чтобы пары́ в верхней части скопились.
Щелкая зажигалкой, подошел карлик. С холма за переправой донесся слабый рокот двигателя. Я быстро зашагал по настилу, поливая доски. Скоро диверсанты увидят нас, а с вершины холма смогут и достать из ружья с оптическим прицелом, если у них такое имеется. Проверять это мне не хотелось.
– Эй, давай тут! – сказал спешивший за мной Чак.
Он пару раз врезал каблуком по треснувшей доске, выломал ее из настила и до пояса пролез в щель, подняв руки. Я шагнул ближе.
– Дальше лезь.
Карлик опустился ниже. Забив горлышко канистры ветошью, я сунул в щель шланг, и когда Чак ухватил его, сказал:
– Примотай к балке, только понадежней.
Чак что-то пробурчал. Шум двигателя стал громче, но я, сидя на корточках спиной к приближающейся машине, не оглядывался.
Когда просунул под настил канистру, снизу донеслось:
– Принял.
– Подожди, – подняв голову, я крикнул: – Юна!
– Что?
Она стояла на багажнике, глядя в сторону холма, на котором в любой момент могли появиться диверсанты.
– Принеси пару патронов от обреза!
Подгонять ее не пришлось. Взяв у девушки патроны, я ножом срезал верхушки с картонных гильз.
– Чак!
– Да не вопи ты. – Карлик высунулся из щели в настиле.
– Держи. – Я протянул патроны. – Ты понял, что надо сделать?
Он кивнул и снова полез под мост.
– Только смотри, чтоб порох сразу не занялся. Патроны куском ветоши прикрой, когда в горлышко всунешь, а то…
– Без тебя знаю, умник, – донеслось снизу.
– Ну так быстрее давай, они сейчас здесь будут.
Схватив Юну за руку, я потянул ее к машине. Когда мы забрались на сиденья, Чак, смешно подпрыгивая, уже бежал в нашу сторону. Взлетев по бамперу на багажник, он бросил:
– Гони!
Я завел машину. Двигатель диверсантов рокотал совсем близко.
– Ну, поехали!
На вершину холма за мостом выкатил сендер.
– Ты все правильно сделал?
– Обижаешь, челове…
Под мостом грохнуло, вздыбился настил, полыхнул огонь, и густой едкий дым потащило ветром вдоль Разлома.
Кивнув, я повел машину вперед. Заметил краем глаза, что Юна до сих пор смотрит в сторону Разлома, и спросил:
– Что там?
– Обвалился мост с нашего краю, – ответил карлик. – Во, встали они. Теперь назад сдают… Поняли, умники, что теперь никак. Ехай спокойно, человече. Не, тормозить нельзя все одно, но где-то до вечера у нас время появилось, пока они по Щелковской переправе объедут.
Впереди лежали квадраты возделанных полей с наблюдательными вышками по углам. Границами полям служили ровные полосы земляных дорог. Когда Юна показала на одну из них, Чак замотал головой:
– Не-не, вон туда езжай! На ту, что правее, вишь? По ней ближе ехать, точно говорю.
Повернув, куда он сказал, я спросил, ни к кому не обращаясь:
– Зачем ехать в Балашиху, если там хозяйничают топливные кланы? В городе уже могут знать про нас.
– Ясное дело, знают, – согласился карлик. – Ты что же думаешь, эти, что вам на пятки наступают, не связались с ними? Кинули объяву по радио… А нет!
– Из сендеров? – спросила Юна.
– Точно, точно! – замахал руками карлик. – Я и сам понял уже! На машины сильные передатчики не поставишь, а слабые до Балашихи не добьют. К сендерам если станции и прикручивают, так чтоб самим внутри отряда переговариваться, да и то только если машины близко… Но, с другой стороны, мы ж не знаем, как оно там в поселке ночью обернулось. Некроз мог весь его захапать, а мог и остановиться. А монахи те поддельные могли управителю рассказать что к чему, прежде чем за нами дальше ехать. Там-то у него точно станция хорошая есть, и управитель мог в Балашиху доложиться.
– Мне надо встретиться с жрецом из Храма, то есть Лукой Стидичем, – сказала Юна. – А он будет в Балашихе. Значит, едем туда.
– Но там может быть ловушка, – возразил я.
– Балашиха – это ж вам не поселок нефтяников, – опять вклинился в разговор Чак. – Она под топливными кланами, да, но все же не целиком им принадлежит. И людей своих они там на каждом углу не поставят. В Балашихе вон сколько этажей… Не, в ней затеряться можно, если нужда есть.
– Каких еще этажей?.. – начал я, но не договорил, увидев людей впереди.
Они шли через поле с корзинами в руках, что-то доставали из них и разбрасывали вокруг широкими круговыми движениями. За полем стояла вышка с часовым, а рядом три ветряных мельницы. Лопасти их медленно вращались.
– Влево поворачивай, наемник, – велел Чак. – Вон на тот мосток через канал. Вишь, какую кормильцы себе эту… ирригацию устроили? Здесь этих каналов с сотню, в сезон дождей так и бурлят.
Когда сендер миновал мост, стало видно, что по соседней дороге двигаются груженные мешками подводы, которые тянут низкорослые бесхвостые лошади. Впереди и сзади ехали мотоциклы с колясками. Водитель первого привстал, повернув к нам голову. Плюнув клубом дыма, мотоцикл поехал быстрее.
Дождь впереди усилился, я видел темные и светлые столбы там, где сквозь облака пробивались лучи солнца. Было прохладно и очень свежо, ветер, задувающий над рамой с пленкой, шевелил темные волосы Юны, давно потерявшей свой берет, и холодил мою бритую голову.
И все это – виртуальная локация? Не может быть, слишком плотная, насыщенная иллюзия, никакие программы не способны создать такое. Или
