не прекращали огонь, но из иллюминатора мы больше не видели, куда они стреляют.
– По–моему, мы к озеру подплываем, – объявил карлик. – Конец пути.
* * *
Насколько я понял, озеро образовалось в том месте, где Соколиная впадала в Яузу. Когда катер пересекал его, начался дождь, и все вокруг затянула светло–серая пелена. В иллюминаторы задувал холодный ветер, и в конце концов мы повесили на место одну крышку. Капли дождя падали сквозь отверстие в потолке, по полу стала расползаться лужа.
– Не люблю этот сезон, – проворчал Чак. – Вечно с неба льет.
Я спросил:
– Какие еще есть сезоны?
– Да неужто ты и этого не помнишь? Ты прямо как с небесной платформы свалился! Сезоны солнца, ветра и дождя. Последний самый короткий и холодный. А в середине сезона солнца, который самый длинный, на Пустоши от жары помереть можно запросто, из–за этого…
– А что такое эти платформы, ты знаешь? – перебил я. – Хоть кто–нибудь знает?
Он помотал головой:
– Откуда, если они в небе, а мы здесь?
– А небоходы?
– Летуны не умеют так высоко подниматься. А даже если они и знают что–то, так никому не говорят. Тебето что до платформ?
– Просто это странно. В небе летают такие удивительные устройства, а вам всем будто и дела нет. Живет там кто–то? Или это просто механизмы? Они опускаются хоть когда–нибудь? Или…
– Почему дела нет? Про платформы много гадали, да только какой смысл башку ломать? Говорю тебе: они там, мы здесь, и способа туда попасть у нас нет… Ну, пока что, во всяком случае. И что делать? Тем паче, они редко появляются. Ну, пролетела такая вот громадина за облаками… дальше что? Да ничего. Люди и привыкли, ко всему привыкаешь со временем… Эй, а это что такое? Вроде не гром, а?
В небе уже дважды полыхали молнии, и над озером прокатывался гром, но сейчас звук был немного другим.
– Там стреляют, – определил карлик. – Причем много так стреляют. Это со стороны Храма и Цитадели. Да что же это происходит, а? Неужто топливные отважились…
– Не понимаю, – сказал я. – Если Владыка решил не помогать Меха–Корпу, то почему он не пошлет к топливным кланам гонца? Или по радио не свяжется? Он же может сказать им, что не собирается заключать договор с Корпорацией, а присланного оттуда переговорщика просто взял в плен.
– Ишь ты, смекалистый какой, – хмыкнул Чак. – Я уже, между прочим, думал про это. Нет, теперь дело не в переговорщице нашей, теперь другое что–то… Неужто из–за тебя каша заварилась? Не спорю, парня, который по некрозу может шастать, все захотят себе заполучить, но слишком они там круто за дело взялись. Слышишь, как палят?
– А ты уверен, что это со стороны Храма?
– Мутантом клянусь! Топливные короли насели на монахов… Цитадель–то совсем близко к Храму. Вот ведь какое небывалое дело. Нет, явно что–то там произошло снаружи, пока мы тут сидим. Что–то важное, о чем мы не знаем.
Стало темнее, и мы подняли головы. Трое монахов склонились над решеткой. Чернобородый, которого мы видели раньше, отпирал замок, зажав под мышкой наган. У других были карабины с короткими стволами. Откинув решетку, монах спустил в каморку легкую лесенку и направил пистолет на нас.
– Вылезайте, хлопцы, – пробасил он. – Недомерок, ты первый. Наемник, стой. К стене отойди.
Когда Чак оказался наверху, чернобородый приказал:
– Руки за спину. Любомир, давай–ка кандалы… Вот так, вот так… Теперь ты, южанин. Как на палубу ступишь, руки тоже сразу за спину, понял? Не то пулю тебе в брюхо – и за борт.
Я сомневался, что они будут стрелять в меня, но стукнуть прикладом по голове вполне могли – и потому, выбравшись наверх, сделал, как было приказано. На запястьях сомкнулся холодный металл. Чак стоял спиной ко мне, на руках его болталась цепь, прикованная к паре железных колец с петлями и замками.
Подталкивая стволами в спину, нас провели через палубу. Шел мелкий дождь, струйки воды стекали по затылку на шею и дальше, между лопаток. Берега исчезли из виду, катер плыл в светло–серой водяной взвеси. Впереди из нее медленно проступали две громадины, похожие на высокие узкие скалы.
На носу стояли Юна Гало в целлофановом плаще с капюшоном, два монаха и преподобный Дюк. Когда мы остановились рядом, девушка посмотрела на нас и сказала ему:
– Зачем вы связали их? Они не имеют никакого отношения к Меха–Корпу. Я их просто наняла… Они не важны, отпустите этих двоих.
– Наемник с юга тоже не важен? – спросил Дюк. Посмотрев на меня, он добавил: – Ведь ты с юга?
Я не ответил. Катер плыл в тишине, приближаясь к двум небоскребам на краю озера. Один покосился, как Пизанская башня, смотреть на него было тревожно, все время казалось, что сейчас он завалится на соседа и оба рухнут в воду. Метрах в тридцати за небоскребами начинался пустырь с грудами мусора, похожими на курганы, а дальше все скрывала пелена дождя.
Стоящий на носу монах перегнулся через ограждение, швырнув вниз железный брус на веревке, стравил немного, выпрямился и, не оборачиваясь, поднял правую руку.
Кто–то сзади отдал приказ. Катер качнулся, поворачивая вправо. Я стоял ближе к левому борту – шагнул к нему и посмотрел вниз. В воде что–то темнело, сначала я подумал, что это большой бетонный блок, но затем понял, что там стоит многотоннажная фура. От крыши до поверхности воды было недалеко, катер не смог бы проплыть над ней.
– Назад. – Чернобородый постучали стволом по моему плечу. – Отойди, хлопец.
Монах на носу еще несколько раз промерял глубину, указывал направление, и катер менял курс. Мы плыли над кладбищем машин, в воде угадывались очертания легковушек, микроавтобусов и грузовиков – некоторые стояли на колесах, некоторые лежали на боку; над одной машиной катер свободно проплывал, другую приходилось огибать. Небоскребы приближались. Катер миновал холм из сваленных в кучу автомобилей, увенчанный джипом без колес. С другой стороны на волнах покачивалась пришвартованная лодка с легким навесом, накрывающим палубу. Из джипа высунулись двое бородачей с карабинами, один кивнул, приветствуя своих, и Дюк в ответ махнул рукой.
Холм остался позади, и катер, будто в ущелье, вплыл в просвет между небоскребами. Ввысь уходили две стены, одна была накренена, они почти смыкались над головой, оставалась лишь узкая серая полоса, сквозь которую в ущелье проникала морось. Далеко вверху между небоскребами протянулся узкий мостик.
Юна все это время стояла с надменным видом, сложив руки на груди, но тут вдруг быстро шагнула ко мне и прошептала:
– Беги, как только сможешь.
– Назад! – пробасил чернобородый, схватил ее за плечо и оттолкнул.
Скинув толстую руку с плеча, девчонка залепила ему пощечину. Монах крякнул, лицо покраснело, он рванулся было к Юне, и я уже собрался врезать ему ногой под колено, когда Дюк окликнул:
– Хватит! Манихей, назад!
Ворча, монах отошел и снова встал позади меня.
– Гляди, человече. – Чак, искоса наблюдавший за этой сценой, указал подбородком влево.
Катер поворачивал к пролому в стене покосившегося небоскреба, похожему на зев большой пещеры. Справа и слева от пролома тянулись ряды окон, в помещениях за ними плескалась вода. На балконе стоял, опершись на ружье, бородач в брезентовой плащ–накидке. Выше из окна торчал длинный ствол пулемета, стрелок поправлял ленту, напарник его смотрел на катер, облокотившись на подоконник.
Монахи зажгли прожектор, и катер вплыл в пролом, едва не зацепив бортом крошащийся бетон.
– Дюк Абен, почему нас не везут в Храм? – спросила Юна. – Что это за место? Или вы собираетесь убить нас здесь? Тихо, чтоб никто не знал, и…
– Пока что никто не собирается убивать вас, – возразил монах. – Ни вас, ни этих двоих.
