— Боишься вспугнуть? — нервно сострила Анька, нажимая кнопку на корпусе фонарика.
Сильный, бело-голубой луч света уперся в пол, разгоняя темноту вокруг себя, но Анька тут же убавила освещение, исполняя просьбу напарника. В таких делах прислушиваться к его мнению она считала за благо.
Никаких изменений среди доппельгангеров не произошло. И тогда Анька посветила на стоящую в проеме женскую фигуру и непроизвольно выругалась… Действительно будто облитая серой краской от самой шеи до кончиков пальцев рук и ног, девушка у стены напоминала статую. И глаза… теперь стало понятно, почему они не были заметны в темноте. Глаза будто подернула странная розоватая пленка, поглощающая свет. Мертвая пленка.
— А….а…а…э…э…э… — промычала Анька, переводя луч фонарика на сидящих в креслах.
Их было трое, в одинаковых, бурых бесформенных балахонах, скрывающих очертания тел и стелящихся по полу. Головы доппельгангеров покрывали капюшоны из такого же грубоватого на вид материала, что и сами их 'рясы'. А вот глаза у сидящих были прикрыты, и разглядеть под веками розовую мутную пленку сразу не удалось.
Паша легким, плавным движение столкнул с головы одного из таинственных существ капюшон, и удивленно хмыкнул. На него смотрела точная копия посмертной маски из злополучного склепа: переносица, уходящая на лоб, специфический разрез полуприкрытых продолговатых глаз, подернутых мертвой пленкой, хищные клыки, выглядывающие из-под губ…
'Вот так гости!' — успел подумать Паша, надвигая капюшон обратно, на голову пришельца.
Бегло оглядев сидящих и убедившись, что сюрпризов от них вряд ли дождешься, Анька настороженно подошла поближе к стоящей женской фигуре и, как ребенок, потыкала сначала в живот, а потом в грудь доппельгангерше стволом маузера. Как ни странно, плоть отзывалась на тычки упругим, живым сопротивлением.
Плоть отзывалась, а вот доппельгангерша продолжала стоять у стены то ли живым, то ли мертвым памятником…
— Отключили, — расстроено сказала Анька и витиевато, длинно выругалась. — Это ж надо! Весь город перебаламутили, учения объявили, народ по подвалам и бомбоубежищам попрятали, электричество и воду отключили, район спецназом блокировали… А их просто взяли и — отключили…
— Думаешь, дистанционно? — мгновенно отреагировал Паша.
— А как иначе? — пожала плечами Анька. — Вели их по каким-то там сигналам, считывали окружающую обстановку, а как стало чересчур опасно — отключили…
— И просто так бросили? — язвительно уточнил Паша. — Хоть бы заминировали что ли, а то ведь тут народ ушлый, мигом доппельгангеров на запчасти разберет и все, что нужно, узнает…
— А вот оно как сейчас е…т, — зловеще улыбнулась Анька, — будешь знать, как каркать…
— Каркай не каркай, а я бы заминировал, — уже серьезно сказал Паша. — Значит, не проходит твоя теория.
— Тут теорий можно до небес лесом нагородить, — отбоярилась Анька. — И вместо взрывчатки в туловище им просто кислоту в мозги впрыснули, или нету там, внутри доппельгангеров, ничего особенного… да и вообще, кто сказал, что их отключили специально?
— Вообще-то, ты, — засмеялся Паша.
— Ну, я сказала, я себя и поправлю. Просто связь оборвалась. Сложилась экстремальная ситуация, при которой они должны в 'спячку' впадать, ждать, пока все разрешится без их участия… Чем не вариант?
— Вариант-вариант, — успокоил Аньку Паша. — Лучше вот о чем подумай. Они, конечно, нелюди, да и вообще доппельгангеры, но вот в то, что они приехали в город вовсе без вещей, ты бы поверила?
— Нет, совсем без вещей — это просто подозрительно, а им привлекать к себе внимание не нужно было…
— А где вещи?
Паша, как обычно, разглядел интересный момент в тупиковой, казалось бы ситуации. Вместо того, чтобы вызывать Пухова с его экспертами, технарями и прочими специалистами, можно было попробовать найти хотя бы минимальный багаж, с которым доппельгангеры прибыли в город. Если, конечно, они не сдали его в камеру хранения где-нибудь на вокзале или в аэропорту. Но — ведь не в этих бурых балахонах, похожих на театрализованные одеяния средневековых монахов, они передвигались по улицам?
Как ни неприятно было оставлять пусть и отключенных доппельгангеров без присмотра в комнате, Анька и Паша решили не разделяться, и вместе обнаружили на кухне, под небольшим разделочным столиком плоский чемоданчик, очень похожий на местные 'павки' или ноутбуки по более привычной для Аньки терминологии. Рядышком с ним лежали солидных размеров вещмешки, плотно забитые одеждой, обувью, прочими вполне человеческими аксессуарами.
— Только бы аккумулятор рабочий оказался, — пробормотала Анька, подцепляя фонарик к поясу, водружая чемоданчик на обеденный стол и оглядываясь — куда бы на время пристроить маузер.
Она хотела сказать еще что-то, но Паша вдруг замер, вскинув вверх указательный палец…
— Зашевелились? — одними губами спросила Анька, одновременно легким касание приглушая свет до минимума.
Паша отрицательно покачал головой и изобразил средним и указательным пальцами левой руки шаги. В правой у него уже расплывался в полумраке силуэт привычного армейского пистолета.
'Кто? кого несет? запоздавший доппельгангер? случайный человек? или — 'третья сила'? — мелькало в голове у Аньки, и вдруг, как яркая вспышка-озарение: — Часовщик?!!'
15
Первым в квартиру Пухову войти не дали, дружелюбно, уверенно и очень твердо оттеснили от дверей, прикрыли своими габаритными телами, увеличенными еще и спецкольчугами. Не помог даже статус 'товарища из Центра', вернее, именно этот статус и заставил сотрудников спецгруппы не пустить Егора Алексеевича вперед.
Возмущаться, а уж тем более что-то предпринимать было невозможно, в считанные секунды внешне громоздкие, но шустрые и ловкие, как ящерицы, парни обследовали все три комнаты, балкончик, кухню, ванную и туалет, и только после этого их командир обратился к переминающемуся с ноги на ногу перед входом в квартиру Пухову:
— Егор Алексеич, четыре объекта в комнате, обездвижены до нас, то ли в коме, то ли — не знаю что… опасности не представляют, а вот на кухне… гляньте-ка сами, похоже, это специально для вас…
'Вот ведь сказанул — похоже…', — усмехнулся Пухов, пройдя на кухоньку и увидев раскрытого 'павку' на столе, а прямо перед ним, на столешнице, корявую надпись то ли губной помадой, то ли еще каким женским причиндалом, тут Егор Алексеевич специалистом не был: 'Для Пухова'. А на светящемся экране 'павки' застыло изображение Аньки, видимо, записанное только-только, здесь же, на кухне. В уголку экране плавало, подмигивало сообщение 'нажать любую клавишу'.
'…Уважаемый Егор Алексеич!!! — Анька с экрана улыбнулась. — Или лучше так — товарищ Пухов? Да ладно, как ни начинать, а все равно заканчивать придется.
Вам от нас обоих большое спасибо за все, что успели сделать, а еще большее — за то, что хотели сделать для нас, но не успели. Как бы в благодарность оставляем в комнате трофеи…'
Изображение скользнуло, зарябило, задергалось… видимо, кто-то… да что там кто-то, наверняка, Паша перенес вычислитель со встроенной видеокамерой в комнату и продемонстрировал подсвеченные фонариком фигуры расположившихся в креслах доппельгангеров и стоящей в проеме между окнами их женщины.
Пухов нажал на первую подвернувшуюся под пальцы кнопку, останавливая 'прощальное письмо' и позвал деликатно вышедшего в коридорчик старшего группы захвата:
— Товарищ капитан, гляньте-ка… Все так и оставалось, когда ваши вошли?
— С первого взгляда — да, товарищ Пухов, — кивнул капитан госбезопасности.
