арбалет были спрятаны в пещере у края шоссе. А такие типы, как Папаша, которые таскают за собой ножи целыми вагонами, имеют одну скверную привычку: они обычно здорово умеют их метать. Со своей дюжиной ножей Папаша определенно превосходил нас в вооружении.
Во-вторых, ни один из нас двоих и не мог воспользоваться оружием. Именно так — ни один. Моя правая рука все еще висела, как гирлянда сосисок, и я не замечал никаких признаков того, что это омертвение исчезает. А она сильно обожгла себе пальцы, когда пыталась схватить пистолет — теперь я видел красные кончики ее пальцев, которые она на секунду вынула изо рта, чтобы стереть с глаз кровь Пилота. Все, что у нее было, — это культя с прикрепленным к ней ножом. Что касается меня, то я, конечно, мог бы бросить нож и левой рукой, если бы понадобилось, но можете быть уверены, не собирался рисковать Матушкой таким образом.
И потом, я уже услышал голос Папаши — с придыханием и довольно высокий, какими и становятся голоса у стариков, — и мне пришла в голову мысль, что именно Папаша был тем человеком, который издал этот странный вопль, отвлекший внимание Пилота и позволивший нам его достать. Что, между прочим, говорило о его быстрой сообразительности и богатом воображении впридачу, а кроме того, означало, что он помог нам в убийстве.
Помимо всего этого, Папаша не вилял хвостом и не надувался от непомерной гордости, как большинство попрошаек. Равенство между нами он просто подразумевал с самого начала и говорил в спокойной манере, ничуть не задирая нос и не впадая в критику, — слишком, черт возьми, спокойно и открыто, на мой взгляд, для таких обстоятельств, хотя от других бродяг я слышал, что старые люди склонны к болтливости, но сам со стариками никогда не работал и даже не сталкивался. Пожилые люди весьма редки в Мертвых землях, как можно догадаться.
Поэтому мы с девушкой хмурились, но ничего не предприняли, чтобы остановить его, пока он подходил. Около нас его многочисленные ножи перестанут быть для него таким преимуществом.
— Гм-м, — сказал он, — похож на того парня, которого я убил пять лет назад у дороги на Лос- Аламос. Такой же обезьяний серебряный костюм и почти такого же роста. Тоже хороший парень был: пытался дать мне что-нибудь от лихорадки, которую я изображал. Это его пистолет расплавился? Мой мужик не дымился, когда я подарил ему вечный покой, но в то время, как это случилось, на нем не было никакого металла. Хотел бы я знать, есть ли у этого парня… — Он начал опускаться на колени рядом с телом.
— Руки прочь, Папаша, — рявкнул я на него. Вот так мы и начали называть его Папашей.
— Да ладно, ладно, — отозвался он, став на одно колено. — Не собираюсь я к нему и пальцем прикасаться. Просто слышал я, что аламосцы так оснащают металл, который с собой носят, что он плавится, когда они умирают, и мне интересно, как у этого парня… Но он весь твой, дружище. Между прочим, как тебя зовут, дружище?
— Рэй, — прорычал я, — Рэй Банкер. — Я думаю, главной причиной, почему я ответил ему, было нежелание еще раз услышать это его «дружище». — Слишком много говоришь, Папаша.
— Похоже на то, Рэй, — согласился он. — А вас как зовут, леди?
Девушка просто зашипела на него, а он ухмыльнулся мне, как бы говоря: «Ох уж эти женщины!» Потом сказал:
— Почему ты не обыщешь его карманы, Рэй? Вот что мне любопытно.
— Заткнись, — ответил я, хотя и чувствовал, что он прав. Мне, конечно, и самому было интересно насчет карманов парня, но я размышлял также и о том, пришел ли Папаша один или с ним есть еще кто-то, есть ли, кто-нибудь еще в самолете, — о вещах вроде этого, о слишком многих вещах. В то же время я не хотел выдавать Папаше, насколько беспомощна моя правая рука. Я бы почувствовал себя куда уверенней, если бы ощущал хотя бы боль в этой руке. Я опустился на колени, оставив между нами мертвое тело, и решил было отложить Матушку в сторону, но потом заколебался.
Девушка ободряюще посмотрела на меня, словно говорила: «Я присмотрю за старым чудаком». Меня это убедило, я положил Матушку и начал разжимать пальцы на левой руке Пилота, которая была сжата в кулак, выглядевший слишком большим, чтобы в нем ничего не скрывалось.
Девушка стала заходить Папаше за спину, но он сразу же уловил это движение и поглядел на нее с такой понимающей, дружеской и одновременно такой сострадательной улыбкой — это была жалость старого профессионала к пусть закаленному, но любителю, — что на ее месте я бы покраснел, а она это и сделала, что было заметно, несмотря даже на кровь пилота, размазанную по ее лицу.
— Не стоит переживать из-за меня, леди, — сообщил Папаша, проводя рукой по седым волосам и как бы ненароком касаясь рукоятки одного из двух ножей, прикрепленных у него за спиной так, что он легко мог достать их через плечо. — Я завязал с убийствами несколько лет назад. Для моих нервов это стало слишком большим напряжением.
— Да ну? — только и смог я выдавить из себя, так как, разогнув указательный палец Пилота, вовсю трудился над следующим. — Для чего же тогда эта скобяная фабрика, Папаша?
— Ах, ты об этом? — произнес он, опустив глаза на свои ножи. — Ну на самом деле, Рэй, я ношу их, чтобы производить впечатление на типов поглупее тебя и этой леди здесь. Если кто-нибудь хочет думать, что я все еще практикующий убийца, возражать не стану. А к тому же тут еще и сентиментальные чувства. Я просто ненавижу расставаться с ножами — для меня они очень дороги как память. И потом — ты не поверишь мне, Рэй, но я все равно скажу, — эти ножи мне подарили большие люди, а я вдвойне не люблю расставаться с подарками.
Я не собирался снова отвечать ему «Ну да?» или «Заткнись», хоть мне и очень хотелось найти тот кран, который перекроет этот поток красноречия. Но я почувствовал болезненное покалывание в правой руке. Улыбнувшись Папаше, я поинтересовался:
— Есть еще какие-нибудь причины?
— Ну да, — ответил он. — Надо же бриться, а я люблю это делать красиво. Новое лезвие каждый день в течение полумесяца — это то, что нужно, как говорилось в старых рекламах. Ты же знаешь, о ноже нужно заботиться, если бреешься им. Ну, что ты там нашел, Рэй?
— Ты был неправ, Папаша, — сказал я. — Есть на нем кое-какой металл, который не расплавился.
Я поднял, чтобы показать им, предмет, который извлек из левого кулака Пилота: блестящий стальной кубик примерно в дюйм длиной по каждому ребру. Чувствовалось, что он легче, чем если бы был сделан из сплошного металла. Пять граней были абсолютно ровными. В шестой оказалась углубленная в нее круглая кнопка.
С того места, откуда они смотрели, ни Папаша, ни девушка не могли составить ни малейшего представления о том, что это такое. У меня его тоже не было.
— Нажимал ли он на кнопку? — спросила девушка. Ее голос был хрипловатым, но неожиданно хорошо поставленным, будто она совсем не разговаривала, даже сама с собой, с тех пор как попала в Мертвые земли, и поэтому сохранила интонации культурного человека, которые были присущи ей раньше, где бы и когда бы она их ни приобрела. Ее голос произвел на меня странное впечатление, ведь это были первые слова, которые я от нее услышал.
— Нет, судя по тому, как он это держал, — ответил я ей. — Кнопка была направлена к большому пальцу, а большой палец не был прижат к кулаку. — Я почувствовал неожиданное удовлетворение от того, что так ясно выразил свою мысль, и тут же посоветовал себе не впадать в детство.
Девушка сузила глаза.
— Не нажимай ее и ты, Рэй, — произнесла она.
— Думаешь, я чокнутый? — отрезал я, опуская кубик в самый маленький карман своих штанов, достаточно тесный, чтобы кубик оставался неподвижным и кнопка не была нажата случайно. Боль в моей правой руке становилась почти невыносимой, но я снова обрел контроль над мускулами.
— Нажав на эту кнопку, — добавил я, — мы, возможно, расплавим то, что осталось от самолета, или сами на воздух взлетим. — Никогда не повредит намекнуть на то, что в твоем распоряжении есть еще одно оружие, пусть даже это бомба, способная разорвать на куски и тебя вместе с остальными.
— Жил как-то человек, который нажал однажды на другую кнопку, — Папаша произнес это мягко и задумчиво. Его взгляд блуждал где-то далеко в Мертвых землях и охватывал добрую половину горизонта. Он медленно покачал головой. Потом его лицо прояснилось. — Знаешь, Рэй, а я ведь действительно встречал
