вопросом: способна ли Аврилетта в том состоянии, в котором она сейчас находится, оказать нам содействие?
Граф Керу замолчал, с нетерпением ожидая ответа доктора. Бонантейль отрицательно покачал головой.
— Увы! Я не могу дать вам категорический ответ. Сложно что-либо предсказать в том случае, когда у больного расстроены умственные способности… Впрочем, у меня есть надежда возвратить ей рассудок… Я думаю, что нашел причину ее болезни… Но сколько мне понадобится времени, чтобы найти средство вылечить ее окончательно, это вопрос, который разрешит только будущее.
— Доктор! — воскликнул Сильвен. — Подумайте, от этого зависит жизнь, свобода человека!
— Разумеется, я этого не забываю… Сейчас я дам вам доказательство справедливости своих слов. Всю эту ночь Аврилетта принимала лекарства, испробованные на другом больном той же болезнью, и сейчас на ваших глазах я проведу испытание…
Бонантейль позвонил и отдал нужные приказания.
— А каким образом произошел арест, о котором вы только что говорили? — спросил он, обращаясь к Керу.
Граф рассказал в нескольких словах сцену, героем которой был Паласье.
— Но что он делал в Крейле? — спросил Бонантейль.
— Вот странное приключение, в самом деле! — сказал Сильвен. — Он говорил, что преследует какого-то человека, похитившего женщину…
— Что? — вскрикнул доктор, вздрогнув.
Сильвен повторил фразу.
— А он не назвал вам имени… беглеца? — спросил доктор с видимым волнением, которого ни Сильвен, ни граф не могли понять.
— Да, он назвал имя моего племянника, — ответил граф Керу с усилием, — Губерта де Ружетера…
— Черт побери… — воскликнул доктор.
— Что с вами? — спросил граф.
— Ничего, ничего… — пробормотал Бонантейль. — Вот и больная… мы сейчас переговорим об этом…
Действительно, дверь отворилась, и появилась Аврилетта, поддерживаемая помощником доктора. И граф, и Сильвен поднялись со своих мест. Бедное дитя! Это не была больше маленькой феей Клер-Фонтена, резвящейся и бегающей по лесам и полям. На бледном личике девушки страдания оставили неизгладимый след. Она смотрела перед собой невидящим взглядом, а глаза ее утратили прежний блеск.
Когда рука фельдшера выпустила руку Аврилетты, девушка остановилась, будто не в состоянии сделать шаг. Сильвен почувствовал, как слезы заволокли его глаза, и быстро отвернулся, чтобы скрыть их. Теперь он ясно читал в своем сердце. Чувство, которое прежде он принимал за братское, дружеское, оказалось гораздо серьезнее и глубже.
Граф Керу тоже с трудом сдерживал волнение; он вспомнил, как часто любовался Элен и Аврилеттой, гулявшими вместе по саду. Его дорогая жена обожала плести венки из цветов для феи полей и лесов. Даже доктор не смог скрыть своего волнения и, увидев девушку, быстро пошел к ней навстречу.
— Не бойтесь, дитя мое, — сказал он. — Вы видите, вам нечего беспокоиться… вы тут с друзьями… — И он подвел ее к графу и Сильвену.
— Аврилетта! Ты не узнаешь меня? — воскликнул Сильвен.
— Аврилетта, — ласковым голосом сказал граф. — Разве вы забыли прошлое?
Но тщетно — даже голоса друзей не подействовали на Аврилетту.
— Доктор, — спросил Сильвен у Бонантейля, — неужели наука здесь бесполезна?
— Наука предписывает прежде всего действовать осмотрительно, — ответил тот. — Теперь же, — продолжал он, — чтобы доказать вам, что она ничего не упускает из виду, я проведу опыт… Сядьте оба на диван и позвольте мне действовать.
Сильвен и граф молча повиновались. Мы должны упомянуть здесь об одном обстоятельстве, с виду ничтожном. На диване лежали газеты и журналы, которые доктор получал ежедневно. Сильвен вынужден был поднять их с дивана и положить на стол посреди комнаты. Доктор подвел Аврилетту к одному из кресел и усадил ее. Затем, приподняв веки, внимательно осмотрел яблоко и зрачок одного глаза девушки. На его губах тотчас промелькнула улыбка.
— Э! — проговорил он вполголоса. — Наука поистине творит чудеса!..
Взяв со стола какой-то флакон с жидкостью, он поднес его к носу Аврилетты, которая тотчас закрыла глаза и склонила голову на плечи. Бонантейль знаком попросил свидетелей этой сцены хранить молчание и вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Он направился в кабинет, в котором его помощник провел большую половину ночи. В ту минуту, как он вошел в комнату, что-то мохнатое бросилось к его ногам. Это был не кто иной, как наш друг Паком.
— Молодец! — воскликнул доктор. — Вы меня очень радуете! Мне кажется, состояние вашего здоровья может сделать честь вашему доктору. Ну-ка, посмотрим поближе. — И, подняв собаку, он положил ее к себе на колени. — Ну, будь умным! — продолжал он. — Теперь нужно похлопотать о тех, кого ты так сильно любишь.
Умная собака будто поняла обращенные к ней слова и кротко взглянула на доктора.
— Вот и отлично! Славный пес!
Бонантейль в то же время внимательно рассматривал глаза животного; после тщательного осмотра доктор повернул собаку спиной вниз и стал слушать биение сердца.
— Теперь уже лучше… — проговорил он. — А жаль, что ты не совсем посторонний, — сколько я мог бы узнать благодаря тебе!
Но, чтобы достичь желаемых результатов, доктору пришлось бы совершить операцию, на которую не согласился бы ни Паком, ни его хозяин. Итак, доктор опустил собаку на пол. Хотя Паком мог уже ходить и даже прыгать, силы вскоре ему изменили: не прошло и минуты, как он растянулся и крепко заснул.
Доктор удовлетворенно потирал руки. «Ну, — думал он, — все идет очень хорошо. Я думаю, что вы, доктор Бонантейль, не зря потратили время». Открыв один из шкафов, он взял какую-то баночку, которую тщательно осмотрел на свет, а затем снова вошел в гостиную. Аврилетта не двигалась. Сильвен тревожно смотрел на доктора, улыбавшееся лицо которого обещало успех.
Подойдя к Аврилетте, Бонантейль откупорил принесенную им баночку с лекарством и влил несколько капель жидкости в полуоткрытые губы Аврилетты. Прошли две-три минуты в тягостном ожидании. Аврилетта вдруг вздрогнула и рукой схватилась за грудь. Но на ее лице в эту минуту выразилось не страдание — напротив, она, казалось, успокоилась, и кровь заметно прилила к ее щекам.
Бонантейль, стоя возле девушки, внимательно следил за действием лекарства. Сильвен и граф едва переводили дыхание. Словно поддерживаемая сильной рукой, Аврилетта вдруг приподнялась и встала на ноги. Глаза ее заблестели. Наклонив голову, она вдруг бросилась к столу, на котором лежали газеты, прежде чем кто-нибудь успел ее остановить.
— Она! Вот она!.. — вскрикнула Аврилетта.
— Что такое? — спросил Сильвен.
Девушка покрывала поцелуями изображение женщины на одном из листов газеты. Доктор выхватил газету из рук Аврилетты и, взглянув на нее в свою очередь, попросил:
— Говорите, Аврилетта! Эта женщина… вы знаете ее?
— Да, я знаю ее, — ответила девушка. — Это Элен, графиня Керу!
С этими словами она откинулась назад и непременно упала бы, если бы Сильвен не успел ее поддержать. Но граф уже выхватил газету из рук Аврилетты; он с широко открытыми глазами воззрился на портрет женщины и едва слышно проговорил:
— Жена моя! Моя Элен!.. Но каким образом ее портрет оказался в этой газете?
Доктор поспешно позвонил и сказал вошедшему фельдшеру:
