желания возвращаться в лагерь к гренландцам. За те несколько недель, которые они провели в охотничьих угодьях, гренландцы превратили лагерь в скотобойню. Они убили трех моржей и взяли от них только шкуры и клыки, бросив туши гнить на берегу. С множеством тюленей и лис они поступили таким же расточительным образом. Кит длиной в пятнадцать футов был оставлен качаться на волнах, после того как его убийцы ободрали с него подкожный жир и срезали несколько больших кусков мяса для пропитания. Единственная добыча, которую они забирали целиком, — это гагарки, отловленные на своих гнездах и законсервированные в бочках с сывороткой. Вонь разлагающейся плоти и тошнотворно-сладкий запах, исходящий из котлов, где вываривали ворвань, окутывали весь лагерь. А здесь воздух был целебно чистым.
— Умираю, есть хочу.
Сиз просияла.
— Я поймала рыбу. Немного подожди.
Осознав свой собственный голод, Вэланд подумал, что кречет тоже хочет есть. Оставались еще два голубя. Он убил одного, открыл убежище птицы и вошел бочком. Она метнулась назад, угрожающе раскрыв клюв. Стараясь не смотреть ей в глаза, сокольник показал голубя. Он и не рассчитывал, что кречет его возьмет. Заметив, что птица не бьется, он мельком глянул на нее. Хотя птица по-прежнему держалась подальше от него, она все же бросала взгляды на голубя. Он начал считать до десяти. Если она не притронется к пище до конца счета, он уйдет. На счет семь она вытянула шею и схватила голубя клювом. Вэланд не отпустил его, тогда кречет дернул жертву и без колебания шагнул на его кулак. Он смотрел на Вэланда пронзительным соколиным взглядом. Кречет немного подождал, замерев в неподвижности, затем склонил голову и ухватил шею голубя клювом. Сокольник был настолько поражен, что не мог отвести глаз от кречета. Тот сразу же поднял голову и уставился на него сверлящим взглядом. Как только Вэланд отвел глаза в сторону, он вновь приступил к еде. Кречет сидел на его кулаке как на привычном насесте и ощипывал голубя.
Невероятно. Однажды он приручал сокола, который ел с его руки в тот же день, когда был пойман, а на одиннадцатый уже свободно летал. Но даже тот необыкновенный экземпляр не мог похвастаться самообладанием этого хищника. Изумление переросло в озабоченность. Возможно, его покорность объясняется голодом, ослабленная птица не в состоянии прокормиться в дикой природе. Но этот кречет не производил впечатления больного. Твердые перья, яркие влажные глаза, ярко-оранжевые ноги, изящная манера поглощения пищи — все свидетельствовало об отменном здоровье. Вэланд медленно поднял руку. Птица вскинулась, перья на ее воротнике поднялись наподобие жабо. Сокольник пощупал ее грудь — плотная мускулатура, киль едва различим. Она ущипнула его за палец, как будто хотела сказать: «Ты мешаешь мне есть».
Когда птица проглотила большую часть голубя, он посадил ее на камень и оставил доедать в одиночестве. Качая головой и широко улыбаясь, Вэланд вышел. Если бы он не поймал собственноручно этого кречета в нелегком поединке, то не сомневался бы, что его раньше приручил мастер-сокольник. Вэланд ушел к берегу облегчиться. На пути назад он остановился. Вокруг Сиз в водяной пыли водопада играла радуга. Девушка нагребала угли на камни в костре. Вэланд подошел к ней.
— Что ты делаешь?
— Увидишь.
Он, нахмурившись, оглядел шалаш. Много труда понадобилось на его возведение.
— Это сюрприз, — сказала Сиз. — Может, хочешь сначала поесть?
— Как скажешь.
— Поешь потом.
Она дотронулась до его лица, внимательно глядя на шрам.
— Болит?
Вэланд провел по нему тыльной стороной ладони.
— Горит и зудит.
— Местами вздулось. Думаю, шов уже нужно снять. Дай мне свой нож.
Сиз усадила его и по очереди стала надрезать стежки. Вэланд старался не вздрагивать, когда она вытаскивала нитки. Она пощупала воспаленные места.
— Возможно, будет немного больно. Рана кое-где воспалилась, и я плохо вижу стежки.
Разрезая нить, она рассекла кожу, и ей на руку брызнул гной. Вэланд поморщился.
— Извини.
Девушка сосредоточилась на работе.
— У меня было три брата. Подобные вещи мне приходилось делать и с ними. Не дергайся.
Она еще некоторое время орудовала ножом, потом отклонилась.
— Готово. Хочешь взглянуть?
Вэланд осмотрел себя в зеркале, и лицо его стало грустным. На всю оставшуюся жизнь он был обезображен шрам эм. Правда, ее-ли бы не искусно наложенный Сиз шов, увечья были бы значительно хуже.
— Идем со мной, — позвала она.
Сиз подвела его к костру, указывая на округлые камни, лежащие в огне.
— Ты должен отнести их туда. — Она кивнула на шалаш. — Осторожно, они очень горячие.
Как мужчина, он не мог не попробовать их температуру, а потому потрогал пальцами. Отдернув руку, Вэланд принялся дуть на ожог. Сиз закатила глаза. Тогда он обернул ладони овчиной и отнес раскаленные камни в шалаш. Она соорудила это строение над двумя плоскими валунами и распорядилась между ними сложить принесенные камни. На одном из валунов стояла шайка воды. Когда камни были водружены на место, она его вытолкала наружу и завесила вход одеялом.
— Нельзя дать им остыть.
Пес глядел, склонив голову, сначала в одну сторону, затем в другую. Вэланд посмотрел на него таким же недоумевающим взглядом и пожал плечами. Из-за одеяла высунулась рука Сиз и бросила рубаху. Сокольник быстро оглянулся. Из шалаша последовали прочие вещи, некоторые из которых не снимались неделями. Вэланд провел костяшками пальцев по губам. Из шалаша выглянуло разрумянившееся лицо девушки.
— Теперь ты, — сказала она, подмигнув.
— Что теперь я?
Сиз нырнула внутрь.
— Раздевайся.
Пес, казалось, ухмылялся ему. Сокольник стянул с себя верхнюю рубаху.
— Полностью?
— Совершенно.
Он стянул все свои дурно пахнущие одежки и теперь стоял, прикрывая ладонями пах.
— Что теперь?
— Ты голый?
Вэланд посмотрел по сторонам.
— Да.
— Тогда можешь войти.
Он отогнул угол одеяла и скользнул внутрь. Его окатило жаркой волной, исходящей от камней. Нагая Сиз сидела на валуне по ту сторону от камней.
— Садись там, — сказала она.
Вэланд опустился на отведенное ему мес /го. Он никогда раньше не видел голую женщину. Совершенно голую. Без одежды тело Сиз оказалось полнее, чем он обкидал. Желание в нем боролось со смущением. На лице девушки застыла хмурая сосредоточенность. Сокольник сложил руки на коленях. Она взяла в руки шайку.
— Я научилась этому у рісландских женщин, — сказала она. — Надеюсь, все получится.
Она плеснула воды на раскаленные булыжники. Камни громко зашипели, и Вэланд запыхтел от ошпарившего его облака пара. Горячий туман заполнил все пространство. Кожа покрылась потом. Грязные ручейки потекли по ней вниз. Из тумана высунулась девичья рука с костяным скребком.
