народ израильский. От критики ложного мнения перейдем к выяснению и обоснованию правильного, выраженного хотя и весьма аподиктически, но, к сожалению, без достаточных доказательств.
'Нельзя сомневаться, что говорящим лицом является здесь сам пророк Исаия, неверующими или сомневающимися — евреи, а слушателями — евреи и язычники' (И. Григорьев, с. 207).
Правильность только что изложенного взгляда утверждается, прежде всего, на анализе контекста речи. Целый ряд предшествующих речей пророка Исаии (48-50) содержал в себе грозные обличения народа еврейского за его 'неверие' в кроткого Отрока Господня, т.е. в Мессию. В них были обращения и ко всему сонму Израиля и к худшей его части, отдельно. В частности, последняя, 52 гл., заключала в себе обращение к лучшей части — к духовному Сиону, которому возвещалось пришествие великого Благовестника и радостное перекликание вестовых сторожей, по поводу грядущего спасения и мира (7-8). Но, очевидно, все эти радостные вести далеко не доходили до слуха тех, которым они, прежде всего, предназначались: и голос Благовестника и его стражей для огромного большинства израильского народа был 'гласом вопиющего в пустыне', так как он не мог иметь питательного плода на этой огрубевшей, каменистой почве. Вот к этому-то неверующему большинству Израиля пророк Исаия и взывает теперь со своим пророческим словом, желая, с одной стороны, разбить ложномессианские представления иудеев и подготовить их к смиренному виду кроткого и спасающего Мессии, с другой — сделал последнее воззвание к неверующей массе этого, некогда избранного, народа и отнять у него всякий предлог к возможному самооправданию.
Ясное подтверждение такого взгляда находим мы, прежде всего, у того же пророка Исаии, который неоднократно и в не менее сильных аналогичных с имеющимися в 53 главе выражениях упрекал современных ему иудеев. Так, еще в 6 гл. в рассказе о самом посольстве пророка Исаии Господом мы читаем, между прочим, следующее: 'пойди и скажи этому народу; слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их' (6:9-10).
Или еще: 'ты видел многое, и не замечал; уши были открыты, но не слышал' (42:20; Ср. 28, 9-15; 29, 10 -15; 30:9-11; 43:23). Наконец, последняя тень сомнения должна исчезнуть при свете новозаветных комментариев данной главы. Так, в Евангелии от Иоанна только что приведенные нами места из пророка Исаии, а равно и начало 53 главы прямо приводятся в обличение неверия иудеев: столько чудес Он (Иисус Христос) сотворил пред ними, и они не веровали в Него, да сбудется слово Исаии пророка: 'Господи, кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня?' (Ин. 12:37-41). Точно так же и Апостол Павел в своем послании к Римлянам, ставя качало 53 гл. в прямую связь с предшествующей речью о проповеди Благовестника среди Израиля (Ис. 52:7 ст.), дальше говорит: но не все послушались благовествования. Ибо Исаия говорит: 'Господи, кто поверил слышанному от нас?' (Рим. 10:15-16 ст.)
Остается ряд второстепенных вопросов. Почему, напр., пророк говорит о себе во множественном числе? Очевидно, потому, что он говорит здесь не только лично от себя, но и от всего сонма ветхозаветных пророков, возвещавших о Мессии. Параллель этому усматривают в начале 40-ой гл., где Божественное повеление утешать народ израильский дается не одному Исаии, но многим пророкам (40:1), Под 'слышанным от нас' ('слухом нашим' LXX и слав.) тут, правильнее всего, разуметь специальное пророческое откровение о Мессии и Его царстве (Ис. 21:10; 28:9; Иер. 49:14 [949]; Авд 1:1 и др.; Господи, кто веровахом слуху нашему, и мышца Господня кому открыся. Прим. ред.) На это указывает и контекст речи: в последнем стихе 52 гл. говорится, что языческие народы уверуют и в то, 'чего прежде они не слыхали' (15 ст.), т.е. в униженного и затем прославленного Мессию (14-15 ст.). А тотчас же, в первом стихе 53 гл. дается и контраст, что — иудеи не веруют во все это, несмотря на то, что они давно и много раз об этом слышали, как от самого Исаии, так и от других пророков.
Выражение мышца Господня имеет в Священном Писании технический смысл — употребляется для выражения идеи Божественного Всемогущества (Ис. 40:10; 51:5-9; 52:10; Иез. 4:7[950] и др.). Отсюда, в общем смысле, под ней можно понимать все Божеств, знамения и чудеса, данные для вразумления Израиля. В частности же, здесь под 'открытием мышцы Господней', судя по контексту (52:10), следует разуметь чудесное откровение силы и славы Божией в церкви Христовой. Если же пророк говорит, что эта мышца для некоторых уже 'открылась', то, конечно, не в смысле действительного наступления этой эпохи, а в смысле веры в нее, субъективного внутреннего убеждения в ее будущем наступлении
2. Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему.
В 2-3 стихах описывается крайне смиренный, кроткий и даже униженный внешний вид и соответствующее сему общественное положение Мессии. Всем этим пророк, очевидно, идет прямо навстречу самому главному и наиболее пагубному предрассудку иудеев о грозно-величественном виде ожидаемого ими Мессии и его роли, как победоносного, земного царя-завоевателя,
Ибо Он взошел пред Ним... Непосредственный грамматический смысл речи, по-видимому, говорит за то, что здесь раскрывается отношение Мессии к Господу, т.е. Бога Отца к Богу Сыну. Так именно и понимают данное место очень многие из древних и новых экзегетов (Витрин, Шмидт, Гофманн, Делич, Дум, еп. Петр, Властов, (The pulp. Comm. и мн. др.). Но при таком понимании становится довольно неестественной логическая связь мыслей: пред Лицом Бога-Отца восходит, да еще в самом жалком и смиренном виде, Тот, Кто от века 'сущий в недре Отчем' (Ин. 1:18) и для Кого, конечно, не имели смысла никакие пророческие предупреждения о внешнем виде имеющего явиться Мессии. Но последнее было крайне важно и необходимо для людей, в особенности, для заблуждающихся иудеев, составивших себе крайне превратное представление обо этом.
'Поэтому лучше относить суффикс ('пред Ним') к субъекту вопросительного предложения первого стиха, т.е. к индивидуальной личности пророка и коллективной личности народа израильского'. (И. Григорьев, с. 209. см, также Комм. СПб. проф. 813с.).
Как отпрыск и как росток из сухой земли... Вместо первого определения 'отпрыск' LXX и наш славянский имеют 'яко отроча'. Евр. слово — jonach — допускает оба эти перевода: в отношении к человеку, оно указывает на 'грудного младенца', а в применении к растениям — на 'молодой, сочный отросток'. Нельзя не заметить, что оба эти сравнения довольно часто встречаются у различных пророков, в том числе и у самого пророка Исаии, хотя последнее ('отрасль'), видимо, преобладает (Ис. 7:14-16; 9:6; 11:1; Иов 14:7[951]; 15:30; Иер. 23:5; Иез. 17:4,22; Зах 6:12 и др.)
Как росток из земли сухой... (В Славянском переводе с 70-и — Яко корень из земли жаждущей… Прим. ред.) Вместо 'жаждущей' Акилла перевел 'непроходимой' — замечает блаженный Иероним: 'чтобы показать преимущество девства, — что без всякого человеческого семени Он произошел из земли, бывшей прежде 'непроходимой' (также и Иоанн Златоуст). Всеми приведенными сравнениями, в особенности, последним пророк достаточно подготовил умы своих слушателей к тому, о чем он дальше говорит уже прямо, без всяких образов и подобий. Лучшую параллель к этому сравнению дает пророк Иезекииль (17:23[952]).
Нет в нем ни вида, ни величия... который привлекал бы нас к Нему. Вот, в простых и ясных словах сущность всего пророческого изображения внешнего вида кроткого и смиренного Сына Божия, явившегося в образе раба. Акилла переводил: 'нет у Него ни вида, ни великолепия'. А Симмах еще подробнее: 'нет у Него ни вида, ни достоинства, чтобы мы признали Его, ни величия (??????), чтобы мы пожелали Его. 'Отрок Господень' в своем явлении людям не имеет вида и внешней обстановки, которые были бы желательны для них или которых они ожидали при явлении Его, по своему естественному
